Джони, оу-е! Или назад в СССР 3 - Михаил Васильевич Шелест
То есть, для них я был ещё более непонятным субъектом, чем простой иностранец, ведь я тратил громаднейшие деньжищи на чужеродных мне людей. Например, на них, которых обучаю рок-искусству и ещё плачу за это деньги. Ведь они знали, что за танцевальный вечер университет мне деньги не платил. Пока не платил. Ха-ха… Лично я не собирался постоянно спонсировать музыкантов. Скоро они станут приносить мне доход, собирая на свои концерты стадионы.
— Вы тут так сидите, — вдруг услышал я голос «грузинки», — словно это ваш родной дом. Как на даче в беседке. И кресло у вас такое… Удобное для отдыха, но не для застолья. На брёвнах мы там все вместе, а вы как-то отдельно.
— Тебя как зовут? — спросил я.
— Света.
— Ты соврала, что ты грузинка, да? — спросил я, улыбаясь и щурясь на солнце, как кот.
Девушка покраснела и опустила взгляд.
— Как вы догадались?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Интуиция.
— Но я грузинский язык хорошо знаю и песни их знаю. Мы с родителями в Тбилиси долго жили. Папа и мама в Тбилисском университете преподавали. Они распределились туда после МГУ. И я там родилась. Но я русская, конечно. Мы сюда вернулись, когда мне уже пятнадцать лет было.
— Да, ладно, тебе. Не объясняй. Раз родилась в Грузии, значит наполовину грузинка. Нормально всё.
Я поднял налитую мне Мишаней рюмку с водкой и приблизил к картонному стаканчику для мороженного. Увидев, одноразовую советскую посуду, я улыбнулся. Светлана восприняла улыбку на свой счёт и тоже улыбнулась.
— Хорошее вино. Французское? А я в Грузии так и не попробовала вина, — с сожалением скривилась она.
— Попробуешь ещё. Какие твои годы⁈
Я выпил водку, закусил бутербродом с селёдкой и солёным огурцом.
— Вы бы пошли всё-таки к общему столу, Пьер. Там и место для вас ребята держат поближе к костру. Прохладно тут.
Девушка зябко повела плечами и поправила шерстяной шарф. Начался ноябрь. Температура падала и приближалась к зимней. На университетском термометре с утра я видел ноль градусов. Сейчас на солнышке, наверное, было градусов пять-семь «тепла», а может и десять.
— Я посижу тут, Света, немного. Очень сильно устал. И не переживай за меня. Куртка и штаны у меня зимние. Сама иди грейся.
Я был настойчив и девушка, поджав губы, отошла. Ну почему они любят «заботиться» о мужчинах, а на самом деле, навязывать им свою волю? Ну спроси ты, прежде чем руководить, тепло ли я одет? Хочу ли я суеты? Ведь нашёл же себе место у берёзки, чуть в стороне ото всех, значит не хочу.
В правой ручке кресла-шезлонга в специальном «гнезде» удобно размещался картонный стаканчик с водкой, наполненный на половину, а на левой был прикреплён небольшой «столик», на котором лежали бутерброды. Термос с чаем стоял в таком же «гнезде» слева. Я прищурил глаза и, засыпая, стал проваливаться в плотную вату, заглушающую все звуки.
Мы с ребятами договорились ещё вчера, а сегодня я напомнил что хотел бы отдохнуть на природе и для меня шашлыки и водка — не главное. Поэтому они, видя, что я задремал, не стали будить меня тогда, когда пожарилась первая партия мяса на шампурах.
Поспав часок, я взбодрился, и, совершив небольшой променад в направлении обозначенном для мужчин, а потом сполоснув руки под пластиковой емкостью из под кока-колы, теперь наполненной водой, уселся в гущу ребят, с энтузиазмом поглощавших мясо. Место для меня в виде раскладной брезентово-аллюминиевой табуретки так и «держали».
Укрывши грудь и живот большим полотенцем, я тоже взял шампур и впился зубами в сочную, хорошо прожаренную мякоть.
* * *[1] The Very Best Of Ella Fitzgerald — https://rutube.ru/video/4cb4b5a0329c77ffc3d4123c27aba318/?r=plwd
Глава 29
Две другие «одинокие» девушки, увидев, как я нежно и аккуратно «отбрил» первых двух, так ко мне в этот день и не приблизились. Они скромно жевали мясо, пили французское вино и лишь изредка поглядывали в мою сторону, вероятно прикидывая в уме варианты вербовочного подхода. Ха-ха… А я, выспавшись, и слопав огромный шампур с мясом, ударился «во все тяжкие». Взяв в руки гитару, я беззастенчиво исполнял песни Сергея Кузнецова: «Белые розы»[1], «Розовый вечер»[2], «Маскарад»[3], «Седая ночь»[4], «Старый лес»[5], «Лето»[6], «Тающий снег»[7], «Медленно уходит осень»[8], «Глупые снежинки»[9], «Вечер холодной зимы»[10], «Что ж ты лето»[11], «Забудь»[12].
Первый состав, уже готовый переключиться на русский репертуар: Тихонов, Семцов, Арбузов и Попков, поддержали меня музыкальным сопровождением. Они уже частично были знакомы с этими песнями, а потому рьяно принялись импровизировать вокруг моего ритма.
В промежутке между «Маскарадом» и «Седой ночью» одна из девушек сказала:
— А я уже слышала эти песни. И «Белые розы» и «Розовый вечер». На плёнке у меня есть. Как-то купила у знакомой цыганки на Арбате. Давно уже. Года три назад.
— И у меня есть, — сказал кто-то.
— И у меня…
Подхватили «слушатели».
— На коробке написано, что какой-то Владивостокский ВИА под управлением Семёнова Е. С., — сказала первая девушка.
— Семёнов Женя, это один мой знакомый мальчишка из Владивостока. Он эти песни пел, но автор не он. Я своим ребятам объяснял, — сказал я улыбнувшись, и мы продолжили радовать молодёжь музыкой и пением. Да и радоваться сами. Хороший был день, хороший вечер и уснул я с хорошим настроением.
Следующую неделю мне пришлось посвятить всевозможным согласованиям проекта компьютеризации Московского государственного университета имени
