Знак Берендея. Язык до Китежа доведет - Дмитрий Хорунжий
День обещал быть весёлым.
Глава 16
Пришло время придать полянке исходный вид. А то как-то перед проезжими купцами неудобно…
Вооружившись моей складной сапёрной лопаткой, Ваня отошёл в лес и в рекордный срок выкопал целый котлован. Туда мы и свалили трупы оборотней.
Честно говоря, увидев дело рук, точнее — зубов своих, я едва не расстался с завтраком.
Поверьте, окровавленные лохматые туши, застигнутые трупным окоченением в разных жутких позах, не самое приятное зрелище. Странно только, что, в отличие от чудовища, убитого в моём мире, эти твари после смерти так и остались в звериной ипостаси.
— Слушай, Бася, а почему их тела никак не изменились? — Спросил я у деловито путающейся под ногами кошки.
— А что, должны были? — Удивилась та. — Оборотень всегда остаётся в том виде, в котором принял смерть.
— Да ну! Не может быть! В моём мире дохлый волкодлак снова человеком стал.
— Сравнил! — Фыркнула киса. — Это же у вас, в лишённой волшебства Тьме. Конечно, там он не мог остаться в магической оболочке, ведь её подпитывала только жизненная энергия тела.
— Что ж, всё логично. Спасибо за объяснение, — я подхватил Басю на руки и почесал за ушком.
Она сладко зажмурилась и довольно размурлыкалась.
Дурак тем временем засыпал яму землёй, утрамбовал и привалил сверху толстой дубовой колодой.
— Вот и всё, петух бодай, — он радостно потёр руки, — За собою мы прибрались, можем выдвигаться!
— Можем, — согласился Мидавэль. — До ночи нужно отъехать подальше отсюда. Не ровен час, новая поисковая команда нагрянет, побольше да позлее. Рискуем не справиться.
— Так они что, за вами охотились? — Вздёрнул светлые брови Иван. — А мне-то, забодай петух, и невдомёк… Думал, просто бежали себе зверушки, кушать захотели, а тут мы, такие аппетитные… — Он задумчиво почесал в затылке, и лицо его приобрело каменно-непроницаемое выражение.
Мне вдруг показалось, что путешествие в нашей компании его больше не радует. Но лучше пусть знает правду.
— Да, Ваня, оборотни охотятся за нами. Их задача — любой ценой меня в столицу не пустить. Почему — понятия не имею. Но те, кто окажется рядом, сильно рискуют. Да ты и сам смог в этом убедиться. Так что, если решишь вернуться, я тебя отлично пойму.
— Что? Я⁈ Вернуться⁈ — Так и вскинулся Дурак. — И снова заживо похоронить себя в кузне, косы клепать да печные рогачи ковать? Нет уж, забодай меня петух! Что я у себя на хуторе видал, окромя горна, угля да наковальни? Одни только хмурые соседские рожи. У нас же там даже поболтать не с кем. А с вами весело. За эти два дня пережил больше, чем за прошлые тридцать годков.
Оригинальное у человека понятие о веселье…
— Тогда прыгай в машину и хватит языком молоть, — шуточно буркнул я, втискиваясь на водительское место.
День сегодня явно базарный. Столичный Большак заполонили торговые и купеческие телеги, потому двигаться пришлось очень медленно. Мидавэля и Тавию, привыкших к свободе и скорости, это сильно нервировало.
— Жаль, что Деревянный Конь не вырастил в себе магнитолу или хотя бы радиоприёмник, — вздохнул я, нервно барабаня пальцами по рулю. — Веселее было бы ехать.
— А что такое этот твой… приёмник? — Заинтересованно склонился к окну эльф. — Для чего?
— Чтобы музыку слушать. Правда, не думаю, что до вашего мира наши радиоволны долетают.
— Тебе что, нужно специальное приспособление для музыки? — Удивился Мидя, берясь за лютню. — Зачем? У тебя ведь есть я! Ты мне, главное, мелодию напой и слова запиши. Попробую изобразить.
— Ага… Напою я тебе. А ты решишь, что в нашем мире все песни поются фальшиво и дурными голосами. Впрочем, в чём-то будешь очень даже прав! — Немного поразмыслив, добавил я. — Сыграй-ка нам лучше «Зелёные рукава», пусть Ваня послушает.
Эльф не заставил себя долго упрашивать. Он тронул струны, и полилась такая волшебная мелодия, что вокруг всё затихло, прислушиваясь. Замолчали купцы, ворчащие на своих возах, затихло конское ржание и бычий рёв, даже ветер — и тот, казалось, прекратил дуновение.
Когда Мидавэль доиграл, выяснилось, что вокруг нас собралась довольно внушительная толпа. А поскольку мы продолжали неспешно двигаться по тракту, она перемещалась вместе с нами. Последний аккорд был встречен бурными овациями, свистом и криками. Не ожидавший этого, эльф резко дёрнул поводья. Тавия встала, как вкопанная. В тот же миг к ногам лошадки полетели разноцветные монеты, фрукты, кольца колбасы и даже бутылки с мутноватой жидкостью.
— Да что вы, не нужно, — смутился музыкант. — Я же это не для денег, а так, для души.
— Э, не пропадать же добру? — Резонно возразил Ваня, на ходу выскакивая из машины со своей торбой. — Как говорит моя мама, дают — бери, не дают — отбери!
Собрав весь гонорар до последней медянки, он дружески потрепал эльфа по сапогу (выше не достал), подмигнул ему и вернулся в кабину.
— Глядите, полную торбу монет нагрёб. Мелких, правда, зато много. Здесь одной только меди на пару гривен серебра наберётся, а то и больше. И ковбаска есть. Будете?
Мы с Басей не стал отказываться. В машине аппетитно запахло чесноком и специями.
Купцы тем временем ломанулись к Миде.
— «Светит месяц» сыграешь?
— А «Серенького козлика» умеешь?
— А вжарь-ка нам, друже, гопака!
Напуганная таким вниманием, Тавия встала на дыбы и звонко заржала. Толпа тут же отхлынула подальше, спасаясь от молотящих воздух копыт.
Расчистив путь, лошадка довольно фыркнула и стрелой рванула вперёд по дороге. Мне не оставалось ничего другого, кроме как наспех вытирать жирные от колбасы руки, включать сирену и лететь вдогонку.
Спешенный эльф поджидал нас за большим деревом на пустынном участке Большака.
— Всё, больше никаких концертов для народа, — он сокрушённо покачал головой. — Эльфийская музыка не создана для людного тракта. Она для зелёных полян заповедных лесов, для дворцовых залов, где жарко пылает камин и пахнет цветами.
— Ну нас-то ты будешь радовать своим мастерством? — мурлыкнула Бася, потираясь о его сапоги. — Хоть иногда? Очень красиво играешь.
— Вы — другое дело, — Мидавэль улыбнулся, ласково почесав ей шейку. — Вы мои друзья, и для вас я буду играть столько, сколько пожелаете.
—
