Сакура-ян - Андрей Геннадьевич Кощиенко
(спустя несколько часов. Кабинет начальницы «Анян»)
— ЮнМи, ты умеешь благословлять? — после длительного разглядывания меня тет-а-тет, наконец подаёт голос НаБом.
От неожиданности вопроса отвечаю мгновенно, не задумываясь.
— Нет. Могу только проклинать, госпожа самчанин!
НаБом вновь берёт достаточно длительную паузу, в ходе которой снова очень внимательно меня рассматривает.
— И как? — наконец интересуется она. — Получается?
— К большому сожалению, у меня нет дара мгновенных проклятий, — с печалью в голосе жалуюсь на жизнь. — Ни разу не удалось увидеть, как враги сразу покрывались коростой или у них повыпадали все волосы. Однако искренне уверена, что мои пожелания когда-нибудь обязательно сбудутся и все увидят толпу раскаивающихся полуразложившихся зомби, госпожа.
— Почему — «полуразложившихся зомби»?
— Тварям, к которым у меня есть счёт, нет места среди живых на Земле, самчанин.
— Ты настолько злопамятна?
— Да, я такая.
— Разве не знаешь, что это негативное чувство, разрушающее человеку душу и тело?
— Оно мне нравится. С ним комфортно и оно даёт один из смыслов для существования.
— Угу… Как насчёт идеи — вручить своих недругов в руки Божьи?
— Хочу стать этими руками.
— Надеюсь, с возрастом твои взгляды станут не такими категоричными.
— Ничего не могу конкретно обещать, госпожа НаБом. Как получится.
— Кстати, о божьих делах. Сегодня в моём кабинете были несколько монахинь из храма Пэннён… Они как раз думают, что ты способна ниспослать на людей благодать.
Пожимаю в ответ плечами.
— Всякий, имеющий голову, может думать обо всём, о чём заблагорассудится, — говорю я. — Главное, чтобы он потом свои придумки не применял на окружающих без спросу …
Секунды три смотрим друг на друга.
— Бхикшу Пэннён хотят встретиться с тобой, чтобы получить благословение, — видимо, решив перестать ходить вокруг да около, коротко сообщает НаБом.
Обдумываю неожиданную новость. Помнится, в стародавние времена на Руси каждому храму полагался свой собственный юродивый. И чем чудаковатей он был, тем больше было славы культовому учреждению. Вполне возможно существование подобной практики и здесь. Вера — штука нематериальная, не подлежащая измерению. Поэтому, — всем радетелям за неё всегда позарез требуются зримые доказательства того, что тусуются они не просто так, а с каким-то реальным смыслом. Это понятно, но вопрос в другом: следует ли обижаться на то, что монахини решили, что я соглашусь на роль «блаженного»?
С одной стороны, — в моём положении поддержка духовенства лишней совсем не будет. С другой стороны, — приютили, обогрели, накормили. Почему бы не ответить добром на добро, раз просят? Только… С последней, третьей стороны…
— Сожалею, госпожа НаБом, — говорю я, твёрдо смотря в глаза начальнице. — Но я не буду в этом участвовать.
— В чём, — «в этом»?
— В этом фарсе. Я никакая не просветлённая. Я не могу кого-то благословлять!
— Но бхикшу считают как раз наоборот!
— Не знаю, как они там «считают». У меня — своя математика!
— После разговора у меня сложилось мнение, что бхикшу очень по-доброму к тебе относятся. Протянули руку помощи в трудный момент жизни. Разве не повод откликнуться на просьбу этих милых женщин?
«Как и ожидалось, начались манипуляции, — недовольно думаю я. — Взывание к лучшим чувствам и попытка завиноватить. Почему меня так усиленно уговаривают напялить белые одежды Марии Дэви Христос? Вот в жизни не поверю, что начальница тюрьмы действительно надеется на то, что после моего возложения рук произойдёт чего-то там невероятное! Не-е, эта аджума «не той системы»! Тут иное…»
Секунду смотрю на собеседницу, соображая, и задаю вопрос: Что бхикшу предлагают взамен, госпожа?
«Госпожа», не дрогнув в лице, но чутка помедлив, совершенно спокойно сообщает: — Подарки на Соллаль всем девочкам, отбывающим наказание в «Анян» и наставничество над ними…
— И ради этого я должна притворяться той, кем не являюсь? — тоже спокойно спрашиваю я, хотя хочется возорать и начать рвать и метать.
— Совсем не нужно этого делать, — успокаивают меня. — Достаточно поверить в себя, в свою способность творить добро…
Блин! Какая великолепнейшая отмазка! Верил, но не вышло! Простите меня, люди добрые! «Полимеры», правда, все куда-то делись, но ведь надежда на свои силы была искренняя! Поэтому отпустите грехи мои, и про «полимеры» не вспоминайте… Просто блеск! Интересно, НаБом сама придумала этот вариант сделки с совестью или ей сегодняшние гостьи подсказали?
— Я больше не играю в такие игры, госпожа сабоним, — глубоко вздохнув и выдохнув, говорю я. — Личный опыт показал, что причинение всем добра — абсолютно проигрышная жизненная стратегия. Ничего с девочками и бхикшу не случится, если их желания не сбудутся. А вот со мной, после ещё одной роли паяца, может и произойти…
— Не верю в реальность подобной угрозы, — заявляет НаБом. — У всех айдолов пластичная психика, позволяющая им быстро адаптироваться к различным ситуациям.
— Вы меня только что завуалированно назвали проституткой? — холодно уточняю я.
— Я? — удивляется НаБом. — Совершенно нет! Все знают, что артисты должны уметь легко перестраиваться. Переходить из внутреннего состояния героя исторической дорамы, в которой он снимается утром, в обаятельного участника шоу днём, а вечером, на концерте, — в звезду сцены. Совсем не хотела тебя обидеть. Прошу прощения, если мои слова показались оскорбительными.
Начальница наклоняет голову, показывая поклон. Мгновение помедлив, отвечаю тем же. И тоже прошу извинения за свои слова. Объясняю, что нервы давно ни к чёрту. НаБом кивает, показывая, мол — «проехали».
— Но, может, всё же встретишься с бхикшу? — спрашивает она, возвращаясь к теме разговора. — Не надо никаких благословений. Просто поговоришь. Может, захочешь ещё раз поблагодарить их за помощь? Это было бы в духе Соллаль.
«Без мыла влезет», — думаю я о начальнице, вздыхаю и отвечаю согласием.
— Хорошо. Разговор действительно будет в духе праздника.
Время действия: второе февраля
Место действия: главное здание корпорации «Sea group». За большим столом, рядышком друг с другом, расположились СунОк вместе с мамой, напротив них, в строгом деловом костюме, сидит госпожа МуРан. На лицах родных ЮнМи можно увидеть выражение настороженности. Лицо бабки ДжуВона совершенно беспристрастно. Быстро завершив короткий начальный этап разговора, состоящий из взаимных приветствий, МуРан переходит к делу.
— Госпожа ДжеМин, — говорит она. — Я пригласила на встречу вас вместе со старшей дочерью для следующего. Вы знаете о том, что ваша младшая дочь просила моей помощи в ситуации с её дядей?
— Нет, она мне об этом не говорила, — помедлив, мама ЮнМи отрицательно качает головой.
— Раз вы не знаете, скажу, что это было, — говорит МуРан. — Правда, она хотела большей частью решить всё сама, не желая меня беспокоить, и я согласилась. Но в
