Unknown - i 210de1b8c36208e1

е

защищен. Жизнь коротка и драгоценна, и может быть украдена в любой момент.

Неудивительно, что он защищал свою семью, как волк защищает свою стаю.

— Они ничего не говорили мне месяц. Тогда я был эмоционально нестабилен и они

боялись, что я сойду с

у

ма н

а п

охоронах, —

Л

юк поднял на н

ее свои г

олубые глаза. — И я

бы сошел, с тех пор не многое изменилось. Если что­нибудь случится с ними… — он

покачал головой, не в силах завершить фразу, но они оба знали, что он хотел сказать.

Боже, помоги любому, кто станет между Люком и его семьей.

Понимание этого перевернуло в Кинси всё с ног на голову.

— Что бы ни произошло с ними, ты будешь рядом. Как и всегда.

— Но это не может быть всем для меня. Настолько же, насколько в

ажны д

ля меня они,

мне нужно также подумать о том, к чему я сам стремлюсь.

Найти баланс между работой и жизнью, потребностями семьи и

с

воими собственными,

— это было т

ак т

яжело. И, к

ак она п

оняла с

ейчас, —

н

е только для ж

енщины. Л

юк взял на

себя роль родителя и воспитателя уже очень давно и позволил той стать своей защитой.

Но ему нужно было больше. Как и всем нам.

— Ты хочешь стать лейтенантом, — прошептала Кинси, невероятно гордясь им.

Люк кивнул.

— Они сами разобрались с этой проблемой. Хотя, ты им помогала, а значит они

намного более находчивы, чем я думал. Я пытался быть о

тцом, братом, д

ругом, в

сем, кем

только возможно, для них, и мои собственные желания были погребены под этими

обязательствами.

Кинси погладила его по колючей от щетины щеке, интимность этого разговора в

постели странным образом поражала ее. В хорошем смысле.

— Ты всё еще можешь быть всем для них. Я знаю, что работая вместе в одном

отделении, ты чувствуешь, будто исполняешь обязательства перед отцом и Логаном, но

ты можешь оставаться их скалой. Если станешь лейтенантом и тебя переведут

куда­нибудь, они, наконец, усвоят все, чему ты их учил и...

— Все равно облажаются?

— И все равно облажаются, — согласилась Кинси, а затем серьезно добавила. — Они

будут совершать ошибки, но в следующий раз, когда кто­нибудь из них р

ешит и

спортить

авто стоимостью четыреста тысяч долларов, принадлежащее одной и

з V

IP­персон города,

они задумаются “А что бы сделал Люк?”

Он застонал.

— Да уж, детка, теперь я знаю, что у них нет шансов.

Кинси рассмеялась и Люк к ней присоединился, чередуя хриплые смешки с

обжигающими поцелуями. Ей нравилась эта его сторона ранимого мужчины, который

искал ее совета не потому, что был слаб, а потому что был достаточно силен, чтобы

выслушать ее мнение.

В конце концов, этот матрас был куплен за его способность делать хорошую беседу

легкой.

— Прости меня за т

о, ч

то с

лучилось в

мэрии, К

инси. Я у

видел, как М

акГиннис касается

тебя, смеется с тобой, и сорвался. Ты — моя.

Она боялась согласиться с этим, даже просто подумать, но это было правдой.

— Я позвоню ему завтра, приглашу в ПО №6 на большую вечеринку, — выдохнул он

шепотом ей в губы. — Оставим разногласия между нами позади.

— Хорошо. Это будет правильно.

Мужчина задумался и снова Кинси почувствовала, как что­то важное повисло между

ними.

— Но как только вечеринка закончится, закончится и твоя работа п

о управлению мной

и очистке репутации моего отделения, — медленно, словно тщательно подбирая слова, продолжил он, — ты займешься новым заданием.

— Обычно именно так и бывает.

— Ты когда­то говорила, что рассматривала другие возможности, — Люк запнулся. —

Не в Чикаго.

Да, Кинси говорила об этом. Когда переживала критический момент своего разрыва с

бывшим, а сердце пребывало в полном беспорядке. До всего этого.

До Люка.

— Верно.

— Н

икогда н

е думала, ч

то в

озможно этот крупный, а

мбициозный г

ород мог бы подойти

женщине с твоими талантами, Кинси?

Девушка подумала, что он прекрасно ей подходил, но ее забавляла возможность

поспорить с ним.

— Ты имеешь ввиду это захолустье, где есть всего два сезона: зима и стройка? С

грабительскими налогами на пользование дневным светом?

— Тем проще посчитать сумму чаевых в ресторане. Просто удвоить налог.

Она фыркнула.

— Самая холодная зима, которую я имела несчастье пережить?

— Лучше, чем влажное, туманное лето во Фриско.

— Только туристы говорят Фриско, Алмэйда.

— Знаю, просто подшучиваю над тобой, калифорнийская девочка, — он поцеловал ее,

мягкое теплое прикосновение, которое превратилось в неистовое за один удар сердца.

Кинси улыбнулась довольная тем, к чему вел их разговор.

— Ну, не знаю. Чикаго никогда не побить Сан­Фран.

— В самом деле? — Люк провел своей сражающей наповал рукой вниз по ее телу, разжигая огонь на каждом участке чувствительной к

ожи, которого касался. — Мне н

ужно

убедить тебя?

— Убеждение — это больше моя стезя, Алмэйда. И уроженка Калифорнии никогда не

согласится с

т

воими д

оводами, что что­то с

тоит того, ч

тобы т

ерпеть ж

уткие Чи­берские ​

[

2]

зимы.

— О, я обладаю приемами, которых ты никогда раньше не видела, Тэйлор, и тонной

причин, почему Чикаго лучше, — пробормотал Люк. — Как насчет того, что пляж здесь

не дальше, чем в пятнадцати минутах?

— Восьмимесячная зима разрушает этот аргумент.

Его загрубевшая ладонь сжимала ее грудь, рождая удовольствие в каждом нервном

окончании.

— А что н

асчет д

ружелюбных людей, у

к

оторых нет этого а

пломба, п

рисущего т

ем, к

то

живет на побережьях.

— Этот апломб честно зарабатывается, — возразила она, соблазнительно хихикнув. —

У нас есть настоящий океан, с соленой водой и всем прочим.

Атака на ее гормональное и умственное здравомыслие продолжилась, когда Люк

провел губами по ее щеке. У

мелые пальцы раздвинули бедра К

инси и н

ашли ее влажной и

жаждущей. Готовой для него.

— Я достучался до тебя, Кинси? — он дразнил ее нежные складочки, едва касаясь.

Нуждаясь в давлении, Кинси прижалась к его руке, показывая всем телом то, что

отказывалась признавать вслух.

— Ни в малейшей степени. Возможно, тебе нужно… поднять свои аргументы на

ступеньку выше.

Никогда не упускающий возможности принять вызов, Люк поднял свою игру на

следующий волнующий уровень. Его пальцы проникли внутрь, потирая ее отзывчивую

плоть. Кинси качнулась к нему, ища, умоляя.

Его соблазнительный голос поймал ее, пленил и подчинил.

— В марте есть один день, когда облачная завеса расступается и сквозь нее

проглядывает солнце, словно оно уже сбежало и

з с

воей зимней клетки и ты м