Оленья кавалерия. Очерки о русских первопроходцах - Волынец Алексей Николаевич
Стремясь охватить учёбой всех кочевников, Иосаф даже задумал отправить к «оленным корякам» специальные кочевые школы – в такой «школе» учитель с несколькими помощниками на оленьих и собачьих упряжках должен был ездить по тундре вслед за кочующими родами аборигенов. Этому замыслу помешало начавшееся восстание «ясачных» коряков – памятуя судьбу погибшего студента Василия Кочюрова, архимандрит не решился на такой эксперимент.
Зато при помощи местных знатоков удалось изящно решить вопрос с бумагой и чернилами для школьных прописей. Настоящая бумага на далёкой Камчатке в ту эпоху была страшно дорогим дефицитом, привозимым из-за моря через всю Сибирь. Поэтому для камчатских школ использовали подручный материал – бересту, на которой писали соком ягоды шикши (водяника или вороника, родственна вереску), в изобилии растущей по всему полуострову. Её тёмный сок с успехом заменял чернила – по свидетельству историков, и спустя столетие такие рукописи не выцветали и сохраняли яркость, на сохранившихся в камчатских архивах «берестяных грамотах» можно было без труда прочитать написанное ягодными «чернилами»…
Созданные Иосафом школы работали четверть века после того, как энергичный архимандрит покинул Камчатку. Он сумел запустить систему, которая поддерживала сама себя – учителя готовились из местных жителей. Однако в последующие десятилетия камчатские власти не жаловали заботой школьное образование.
Последним, кто пытался сохранить наследие архимандрита Иосафа, был капитан Георгий Нилов, возглавлявший Камчатку до весны 1771 года. Нилов погиб во время бунта ссыльных – его убили сосланные на полуостров польский мятежник Мориц Бенёвский и бывший поручик столичной гвардии Василий Панов, которые некоторое время сами подрабатывали учителями в школе Большерецкого острога. В тот год на Камчатке ещё действовало 10 школ, в которых обучалось около 160 мальчиков.
Не прошло и четырёх лет, как на Камчатке осталось всего 6 школ, а к 1779 году – только четыре с 40 учениками. К 1784 году работала уже лишь одна, последняя школа в Ичинском остроге (ныне – заброшенное село Ича в Соболевском районе Камчатского края). После того как ительмены приняли христианство и перестали бунтовать, приезжавшее на Камчатку начальство уже не видело смысла тратить казённые деньги на их массовое обучение грамоте.
Очередной правитель полуострова, «коллежский асессор» Франц Рейнеке в 1784 году закрыл последнюю Ичинскую школу. Её ученикам и самому учителю, местному уроженцу Марку Уксусникову, велели заняться более прибыльным для казны и начальства делом – добывать в тайге ясак, меховую дань.
Глава 24. «Это, конечно, Россия, но XVI века…»
Русские старожилы дальневосточного Заполярья
Более трёх столетий русские люди непрерывно живут на крайнем севере Дальнего Востока. Расскажем, как возникли в дальневосточном Заполярье первые славянские поселения и как в прошлом суровая природа этого края меняла русский быт.
«Малый ледниковый период» и «дальние заморские реки»
Даже в наши дни Заполярье остаётся наиболее экстремальным регионом, в котором силы природы побеждают самую современную технику. Но три с половиной века назад, когда русские люди впервые появились на севере Якутии и Чукотки, из всей «техники», пригодной для борьбы с суровой природой, у них были лишь железные топоры… Притом сибирские первопроходцы пересекли Полярный круг на Дальнем Востоке в самый разгар «малого ледникового периода» – так учёные называют период климатического похолодания, охвативший нашу планету с конца XVI до начала XIX века.
Климат в тот период был заметно холоднее, чем сегодня. Кажется, на берегу моря Лаптевых не может быть холоднее, но три века назад средние температуры были там ниже современных… Пришедшие сюда в XVII столетии первопроходцы были привычны к суровым сибирским морозам, но даже им показался небывало тяжелым встретивший их арктический климат. Зима, длившаяся с сентября по май. Характерные для Арктики сильные ветра и вьюги, бушевавшие непрерывно по многу недель. Короткое сырое лето с мелкими моросящими дождями и туманами. С декабря по февраль регион накрывала полярная ночь, а с мая по июнь не закатывалось солнце полярного дня.
По оценкам современных учёных, температура в низовьях Лены и Колымы в то время зимой колебалась около 40 градусов ниже ноля, а летом редко превышала +10 градусов. В таких условиях посреди вечной мерзлоты русские первопроходцы создали здесь заполярные поселения.
Первым из них стало Жиганское зимовье, основанное почти одновременно с Якутском в 1632 году. Сразу после основания будущей столицы Якутии казачий сотник Пётр Бекетов отправил вниз по реке Лене небольшой отряд во главе с Алексеем Архиповым и Лукой Яковлевым. Проплыв по реке 770 вёрст к северу, на левом берегу Лены они построили небольшое зимовье, названное Жиганским, – так казаки переиначили слово «эдьзигээн», на языке местных «тунгусов»-эвенков означавшее «житель низовья реки».
«Зимовьем» первопроходцы в те времена называли укреплённую избу, в которой можно было укрыться от лютых морозов и при необходимости обороняться от не знавших железа и пороха аборигенов. Енисейские казаки Архипов и Яковлев и не подозревали, что выбрали место для Жиганского зимовья как раз там, где на современных картах проходит Северный Полярный круг…
Уже в следующем 1633 году Жиганское зимовье стало отправной точкой для похода енисейских и тобольских казаков под командованием Ильи Перфильева и Ивана Реброва – именно они, достигнув на лодках устья Лены и проплыв вдоль побережья моря Лаптевых, откроют для России реку Яну. Спустя всего 6 лет после основания Якутска и Жиганского зимовья на берегу Яны (или «Янги», как сначала называли её первопроходцы) появится первое русское поселение – Верхоянский острог.
Весной 1637 года енисейский казак Постник Иванов с отрядом в три десятка человек на лошадях и оленях преодолел Верхоянский хребет, один из самых северных горных массивов России, и открыл еще одну великую реку к востоку от Лены – «Индигирь» или «Индегерскую реку», так первооткрыватели называли Индигирку. Так же до конца XVII века её именовали «Собачьей рекой», ведь аборигены-юкагиры не знали оленеводства и из домашних животных имели только собак. Проводниками Постника Иванова были пришедшие с юга якуты, воевавшие с местными юкагирами.
К востоку от Индигирки течёт в Северный Ледовитый океан большая река Алазея. Первыми из русских на её берега в 1641 году придут пятнадцать казаков маленького отряда Ивана Ерастова. Спустя всего два года построенные на Индигирке лодки Михаила Стадухина и Семёна Дежнёва, проплыв по Восточно-Сибирскому морю, достигнут устья «Ковымы-реки», так первопроходцы изначально назовут знаменитую в будущем Колыму. Пройдёт ещё 8 лет, и Семён Дежнёв, обогнув на небольшом корабле-коче всю Чукотку, попадёт к устье реки Анадырь, или как её называли сами первопроходцы – «Онандырь».
Таким образом, уже к середине XVII столетия Россия откроет все великие водные артерии Севера, текущие к востоку от Лены – Яну, Индигирку, Алазею, Колыму и Анадырь. В документах Московского царства их будут называть «дальние заморские реки», ведь путь к их устьям лежал от Лены по водам северного «моря-акияна».
«Косые острожки» и их обитатели
Почти сразу на берегах «дальних заморских рек» возникли первые русские поселения, расположенные за Полярным кругом. На реке Яне это были Устьянское зимовье и Верхоянский «косой острожек». «Косыми острожками» первопроходцы именовали маленькие укрепления – их сооружали там, где природные условия не позволяли построить основательный настоящий острог с массивными стенами и башнями из бревенчатых срубов.
Тундра Крайнего Севера была небогата лесом, зачастую первопроходцам для строительства приходилось искать и собирать «плавник» – стволы и ветви поваленных деревьев, принесённые речным разливом с более южных земель. Да и сама почва Крайнего Севера, охваченная вечной мерзлотой и зачастую каменистая, не позволяла рыть котлованы или сооружать земляные валы. Поэтому частокол «косого острога» не углублялся в землю с вечной мерзлотой, а строился на подпорках под небольшим наклоном внутрь.
