Ваши не пляшут [СИ] - Александр Евгеньевич Сухов
Спасибо, сестрица, сдала, так сдала, по полной. Теперь мне и деваться-то некуда. А чего скромничать, коль подфартило оказаться в иной реальности. Оно кто-то и скажет, что плохо воровать чужие песни и стихи, но кто меня осудит, если сам не признаюсь. А с совестью я в ладах, то есть угрызений не испытываю. Согласный, буду автором.
— Ну да, пришло как-то на ум, типа Муза осенила. Это после того, как дядька Макар Шепитько много чего порассказал о той давней войне в Корее и Манчжурии. Крепко мы тогда врезали япошкам, но и наших тоже много полегло…
Горький вздох из груди пожилого вояки и прозрачная слеза ненароком скатившаяся по его щеке неожиданно прервали мою вдохновенную речь. Макар Шепитько на самом деле проживает в Бобровке, он действительно в конце прошлого века принимал участие в боевых действиях на территории Северного Китая и Корейском полуострове. Под хмельком любит поведать не всегда правдоподобные байки о той войне всякому желающему, особенно нам, доверчивым и охочим до героических подвигов мальчишкам. Так что с источником информации все четко и конкретно. А насчет поэтического и музыкального талантов, неожиданно проснувшихся в юном отроке, так это к Господу нашему Отцу Небесному. Это они еще не знают, какие я умею шашлыки готовить, и в картишки мастак, и еще множество всяких иных достоинств имею.
Придя в себя Федор Саввич вдруг огорошил меня неожиданным вопросом:
— А сами, Владимир, исполнить можете?
— Дык, можно, конечно. Неплохо было бы, если б инструмент какой нашелся баян, там, гармошка, аккордеон, на худой конец, гитара. Без аккомпанемента может не очень получиться, ибо голос у меня еще не очень уж окреп опосля ломки.
— Ну да, ну да, — пробормотал Гаевой и куда-то умчался. Отсутствовал он недолго, вскоре вновь появился с гитарой в руках, которую протянул мне со словами: — К сожалению, только это.
Гитара оказалась семиструнной, но это не беда. Испросив спичку у хозяина кабинета вывел с её помощью седьмую струну за пределы грифа. Затем перестроил полученную «шестиструнку» на испанский лад. Немного побренчал, чтобы привыкнуть: изобразил соло, взял несколько аккордов, поюзал баррэ. Акустика меня порадовала, звук чистый, громкий, то что надо. Оценив качество инструмента, вдарил по струнам и запел негромко задушевно:
Ночь подошла,
Сумрак на землю лег,
Тонут во мгле пустынные сопки,
Тучей закрыт восток…
К концу исполнения закаленный в кровавых битвах мужчина буквально рыдал навзрыд, не стесняясь собственных слез. Ну что же, я его понимаю. Передо мной реальный свидетель и участник тех событий, о которых повествуют замечательные стихи в сочетании с не менее замечательной мелодией. У самого аж горло перехватило, еле допел до конца.
Тут стоит отметить, что не один Федор Саввич оказался таким чувствительным. У сестрицы Машеньки лазоревые, как весеннее небо, глазенки потемнели и также на мокром месте оказались, и красивый слегка вздернутый носик время от времени хлюпал. А еще, как оказалось, в комнату привалило изрядное количество народа из соседних кабинетов и расположенной на первом этаже типографии.
Бурные аплодисменты, переходящие в овации, меня вовсе не порадовали, поскольку предвещали продолжение концерта, солировать на котором, несложно догадаться, предстояло мне. Так что пришлось Вовке Зубову исполнять песни российских и советских композиторов.
Стоит отдать должное главреду Гаевому. Надолго концерту затянуться он не позволил. Начальственным рыком разогнал народ по рабочим местам. После чего обратился ко мне с весьма заманчивым предложением:
— Владимир… как вас по батюшке величать?
— Прохорович, но это лишнее, Федор Саввич…
— А вот и не лишнее, сейчас, если вы не возражаете, мы заключим с вами Владимир Прохорович договор согласно которому вы передаете нашему издательству эксклюзивные авторские права на песню «На сопках Манчжурии», скажем, за пятьсот рублей. Текст и ноты будут опубликованы в самом ближайшем номере газеты. Помимо означенной суммы гонорара вам будет начисляться двадцать пять процентов от отчислений других изданий, коли те пожелают приобрести текст и ноты столь замечательного произведения. А они, я вас уверяю, пренепременно проявят заинтересованность.
Пять сотен рубликов, как с куста, да еще с перспективой получить дополнительный платеж от других изданий! Ёп-та! Да это же… словами не передать, как здорово!
Повел себя как простой деревенский мальчишка, которому неожиданно подфартило обнаружить в дорожной пыли золотой червонец, только что не запрыгал от радости. Оно, конечно, можно было бы изобразить покерфейс, но присутствующие не поймут.
Не стану подробно останавливаться на подписании договоров и прочих сопутствующих бумаженций. Через час, я вышел на свежий воздух, изрядно взопревши, но отягощенный пачкой пятирублевых купюр в банковской упаковке. Нехилые «бабульки» за три десятка поэтических строф и листок с нарисованным моей рукой с помощью линейки нотным станом и собственно нотами. Редакторы и корректоры приведут все это в божеский вид, и песня, что называется, рванет в народ. Кстати, насчет авторского права, в Российской Империи, как и в прочей Европе с этим очень строго, так что без позволения владельца ни одно издательство не станет безвозмездно заимствовать чужую интеллектуальную собственность.
Маша осталась при своем начальнике. Велела её не дожидаться. Вот я и поскакал к Матвеевым за своим мотоциклом.
Дома за ужином поведал родственникам о случившемся. Утаивать смысла не вижу, Машка непременно растрезвонит родакам, а те уж точно донесут моим. Так что прослыть мутным делягой перед самыми близкими людьми даже мысли не возникло.
— Короче, вот, — закончив свой рассказ, я выложил на стол не распакованную пачку денег, — пятьсот рублей. Мой гонорар за песню и музыку. Вроде как, еще пообещали, но это пока в перспективе и случится ли нет, неизвестно.
У присутствующих за столом глаза на лоб полезли — одно дело услышать рассказ, другое
