Михаил Дулепа - Баффер
У крыльца переминался, с опаской пытаясь заглянуть в окна, мальчишка чуть старше Ильи. Посыльный, что ли? Почему не взрослый тогда пришел?
Появиться.
— Что-то ищешь?
Мда, ну только вот детей так пугать я и мечтал всю жизнь, эк его подбросило.
— Дядька Михалыч, меня Иван Степанович послал! В Белом продотряд, с магами! К нам должны скоро приехать.
Вот еще новости! По округе знают, что здесь живет Михалыч, тип странный и явный маг, я себе репутацию создавал усиленно. И вдруг мои села кто-то приехал грабить?
— Пошли. По дороге расскажешь. Илья, ты тоже идешь.
Справа деревенский, слева Илья, под ногами грязь да лужи, снег сошел весь, но очень уж стало много воды на дороге. Мальчишка рассказал, явно беспокоясь о своих, что в Белое, село рядом с дорогой, приехали два грузовика и несколько легковушек. С ними несколько военных, пара магов и какой-то тип из Нежиновки, райцентра что по трассе в другую сторону, от нас чуть подальше, чем до Гнединска. Мы, получается, между ними живем, но если в деревне все считают, что мы к Гнединску относятся, то эти решили, что мы на их земле. И пришли собирать дань. Как в песне — “Запалил станицу, вырезал станицу, местечковый, трехъязыкий жадный продотряд” причем два дома они запалили в прямом смысле, когда жители не захотели выходить. Было это с утра и Степаныч решил, что ободрав Белое приедут и к нам. Мда, чего ж председатель сам не послал ко мне? Или все никак не хочет пойти на поклон? Доигрался ведь почти!
Родич ждал у калитки, поспешив навстречу как только я показался на улице.
— Михалыч, беда! Жгут дома, людей убивают!
— Сколько сожгли, кого убили?
Он сбился с тона, странно поерзал телом, потом все-таки перешел на конкретику:
— К главной усадьбе прикатили, на фабричке ворота заперли. Там еще остается кое-чего, даже на двух грузовиках не вывезти. Николая ферму ограбили, в деревне пять коров приказали забить. Председателя сын пытался как-то уладить, у него знакомые есть, но только побили его и слушать не стали. Народ весь согнали, сказали, что если кто дернется или стрелять попробует, то расстреляют каждого десятого.
— Председатель же собирал бойцов? Оружие было?
Степаныч, поморщившись, махнул рукой.
— В дозоре их двое осталось, у остальных дел хватает. Жрать на халяву все мастаки, а как защищать надо так поразбежались.
И то верно, против банды переть это не голодных ходоков с трассы заворачивать.
— Они на дороге сюда никого не поставили?
— Еще как, одна машина сразу через все село и с этой стороны встала, вторая на трассу закрыла. Знали куда едут, там по грязи сейчас не объехать
Сюда местные огородами добрались. Понятно. А выход здесь только через Белое, ну или ко мне на хутор, но там пройти можно сейчас лишь ногами, а на себе много не унесешь.
— Хорошо. Сидите тут, мы с Ильей пойдем посмотрим, кто это такой наглый.
Он покосился на мальчика, и предложил:
— Мужиков собрать? Человек пять с винтовками будет, я поговорил.
Поговорить поговорил, но все равно сейчас все по своим хатам. Со ста дворов — шесть, со Степанычем, человек. Причем потеря каждого из них серьезнее, чем десятка не пришедших пьянчужек. Хотя, если провести работу, то можно и десятка три поднять, или пять, с бабами. Но все равно…
— Не надо. По сторонам смотрите, да, а с магами мы сами с божьей помощью управимся.
— Я с вами! — Мальчишка-посыльный даже шагнул вперед, и я кивнул, соглашаясь. Все равно не усидит.
Нас, идущих по улице, провожали взглядами из-за окон. Может, это у меня интуиция так обострилась, на почве постоянного использования информационной магии, а может вгляды такие тяжелые. В Белом грабят маги, и я тоже маг, вот же гад, да? А что я не на той стороне так это вовсе даже незначительная деталь.
Ломиться через влажную грязь недавно оттаявшего поля я не стал. Невидимость на себя, ребята идут открыто. Идут два деревенских мальчика по дороге, ничего подозрительного.
В пятистах метрах от первого дома, в видимости бандитского дозора, остановился, проверяя округу. За крышами виднелся дым, явно не из печки — “станицу” и в самом деле запалили, по крайней мере один дом. На дороге развернутый боком “Камаз”, в кабине и кузове пусто.
— Илья, дальше забора бугор, за ним два человека сидят.
— Бить?
— Давай широким, на разогрев. Пять импульсов.
Он кивнул. Вот еще польза от прогулки на море, когда он выдалбливал в камне ступеньки я заинтересовался, и мы немного поэкспериментировали. В результате выяснили, что можно менять форму огня, расширяя или сужая клуб. Наверное, можно было менять и убойные качества, но как это сделать мы не поняли, и решили отложить изыскания.
Пять кусков пламени пролетели расстояние до отдыхающих налетчиков за пять секунд, испепелив кочку и кусты, попавшиеся на пути, ударились в землю, вызвав серию глухих хлопков. Выскочил только один, пригибаясь побежал куда-то к улице.
— Замри.
Проверить. Да, только эти были. Всего два человека? Хотя остальные, наверное, сейчас по домам шарят. Я бы так и сделал, добычу к калиткам, потом машине проехаться по улице и все.
— Эй, как тебя?
Деревенский наблюдал жадно, без страха, с азартом, на мой окрик повернулся, смотря широко раскрытыми глазами в пустоту и стараясь разглядеть меня.
— Леха я, дядь Михалыч.
— Давай, Алексей, посиди пока вон там, в лесочке, а то мало ли кто по улицам сейчас ходит.
Он кивнул и побрел прятаться, без особого желания. Ему явно хотелось быть свидетелем скорых событий, а лучше — участником.
— Илья, дальше так же.
На всякий случай повесил на него “мигание”, все какой-то шанс. Я бы и “ледяной щит” повесил, но нельзя было давать понять налетчикам, что он маг. Просто деревенский пацан. Кстати…
— И постарайся выглядеть испуганным.
Он кивнул, сгорбился и пошел к машине.
Дальше все было просто. Деревенских согнали в старую школу, по дворам ходили пришельцы, все в камуфляже, десять человек, все по двое, то есть организация присутствовала, может и в самом деле вояки. На крыльце школы, как раз напротив конторы, стояли двое, определенные мной как маги. Рядом с ними председатель, два фермера и бухгалтер консервного мини-завода, гордо именуемого “наша фабрика”.
Разумнее было бы как в игре — зачистить “треш” и пойти на “боссов”, но что разумно не всегда правильно. Я приказал Илье идти к магам.
Заметили его быстро.
Молодой и пожилой. Два мага, две противоположности. Один молодой, лет двадцати, неплохо одет, стрижка модельная, высокий и спортивно выглядящий. Второй под пятьдесят, в грязном, заляпанном камуфляже, одутловатое лицо, брюхо. Общее у них одно: молодой — с зеленой аурой, толстяк — с голубой. Убивать им приходилось.
— Замри. Замри.
Появиться.
В окна смотрели, налетчики не могли поставить слишком много людей для охраны согнанных деревенских, и теперь у каждого окна выходящего на улицу стояло и смотрело несколько человек.
Я пошел прямо по луже, самую чуточку рисуясь. Работа такая, не устраивают маги парадов. А защищаемые должны хотя бы иногда видеть защитников за работой.
Толстяк вдруг окружился сияющим мерцанием, отпрыгнул, схватился за рацию и заорал:
— Не выйдет, сволочь! Прием! Все сюда, на площадь! Тут маг! Я его задержу!
Опознание!
Я прижал руку к носу, стараясь удержать кровь, быстро сделал шаг и, дотянувшись, толкнул молодого игруна в плечо, роняя его в лужу лицом. Большая лужа, глубокая.
Толстяк ехидно оскалился:
— А меня не сможешь, утю-тю.
Огонь ударил в мерцание, выбив сноп коротких молний, и исчез.
— Не сможешь, гадина, не сможешь! Я что угодно сдержу! А ты можешь пульку автоматную удержать?!
Да. Но тебе этого знать незачем. Значит, защита у него почти абсолютная, от любой атаки. Зато и он во время ее использования атаковать не может, причем даже руками-ногами, условие использования заклинания такое. Вот только…
— Толстый, а ты ведь летать не умеешь?
Он дернул бровями, и опять заорал в рацию.
“Где я”.
Ближайшие еще далеко, но уже направляются сюда.
— Илья, подними его. Метров на двести.
Мальчишка поднял руку и мага потащило вверх. И вверх. И вверх.
Игрун орал, пытался дергаться, но все поднимался и поднимался в небо. А потом Илья опустил руку и маг с воем полетел к земле. Пришлось подскочить и закрыть мальчишку, прижав его к груди. Закрывал не от зрелища, от грязной воды, толстяк упал как раз на спину молодому.
“Где я”.
Мужики ускользнули в клуб еще когда отмер толстый, теперь на улице оставались лишь мы. Пришлось орать, чтобы отошли от окон и легли на пол.
Невидимость на меня, невидимость на Илью.
— Ждем.
Когда к трупам, аккуратно страхуясь, подошли шестеро из прибежавших военных, накрыл всех “массовым оцепенением”, дал подзатыльник Илье, чтобы он отмер пораньше, сам пошел по деревне туда, где чуял оставшихся, после пройдя всех в обратном порядке, тратя по пуле на каждого. Когда вернулся, оцепенелых военных уже добивали.
