Невеста вождя драконов - Милена Вин
— Случается при сильном волнении, — нехотя буркнул он и, разжав объятия, обхватил руку невесты. — Продлится еще пару минут. За это время сможешь привыкнуть к этому… густому мраку. Но лучше держись рядом, зрение у меня острее, а ты едва не угодила в обрыв.
Мика, невольно вздрогнув, обернулась. Впереди начиналась глубокая яма, при слабом свете разглядеть дно едва ли представлялось возможным. Вдоль позвоночника прокатилась волна мурашек, и она отвернулась, гадая, как долго бы ей пришлось падать и достигла бы она когда-нибудь дна.
То, на что она приземлилась, действительно было костями. Многие раздробились от удара и ее веса. Кое-где на темной земле был виден песок от рассыпавшихся костей, и Мика предположила, что хранятся они здесь уже долгое время. От земляных стен веяло холодом и сыростью, свод выглядел так, словно вот-вот рассыплется, и был таким низким, что Рей практически касался его головой.
— Поищем другой путь на поверхность. Боюсь, после моего обращения нас завалит землей, — намного тише сказал мужчина, тоже отметив ненадежность земляного потолка. — Раз есть тоннель, ведущий вниз, значит, есть и дорога, которая выведет нас к свету.
Он двинулся направо, туда, где виднелся разветвленный проход. Молча последовав за ним, Микаэлла сильнее сжала его ладонь и ощутила теплый трепет внутри, когда дракон переплел свои пальцы с ее, придвинул чуть ближе, будто бы давая понять, что ни за что не отпустит.
Теперь было не страшно. Пусть и кругом царила тьма, а платье, как и волосы и кожа, пропитались грязью, Мика не чувствовала того ужаса, что овладевал ею всякий раз, когда она сражалась с давящим миром в одиночку. Не было дрожи и даже слабости, желания убежать или скрыться. Она слепо доверяла, но не боялась последствий этого доверия — превратившегося из хрупкого в глубокое, ставшего безграничным.
Скажи ей кто-нибудь год назад, что она доверится дракону, хищнику, одному из охотников, ловивших викингов, она бы рассмеялась и потребовала бы от этого чудака хольмганг. Но теперь чудачкой она считала лишь себя, осознавая, что полное доверие к этому мужчине породило нежную и одновременно страстную привязанность, глубокое чувство, во власти которого она так боялась оказаться.
Они шли долго, в тишине. Стены то сужались, то расширялись, кое-где обрывались, образуя маленькие норки. Мику не отпускало ощущение, что они бродят по бесконечному лабиринту, хотя Рейнард уверенно вел ее за собой, словно знал точную дорогу или просто чувствовал.
Вскоре пришлось остановиться. Подземный ход уперся в стену, разделился на два погруженных во мрак прохода. Мика не увидела, а, скорее, почувствовала, что Рей находится в растерянности.
— И оттуда, — дракон кивнул направо, затем налево, — и оттуда веет теплом. Возможно, обе дороги приведут нас к выходу, но… — он запустил пальцы в волосы, вглядываясь то в один проход, то в другой, — ... я все же не уверен.
— Там виден свет, — шепнула Микаэлла и медленно, под напором непонятного желания отпустила ладонь мужчины. — Смотри… Нам туда.
Она резко, особо не думая, сорвалась с места и побежала направо, следуя за мерцающим вдалеке огоньком.
— Стой! Там же темнота!
Слова потонули в неожиданно появившемся шуме боя: в звоне мечей, в лошадином ржании, реве голосов и криках ярости и боли. Огонек становился все шире, больше, пока полностью не поглотил темноту и не озарил все вокруг. Мика резко остановилась, зажмурившись, накрыла лицо ладонями. Глаза щипало, в ушах стоял противный звон. Не вынеся нагрянувшей неизвестности, девушка, опустив руки, приоткрыла глаза.
Она вновь лицом к лицу встретилась с жестокостью и кровопролитием. На берегу моря, рядом с выгруженными на сушу драккарами, сошлись в битве два народа — арханцы и вальгардцы. Вторых Мика узнала по теплым меховым одеждам и деревянным щитам с изображением драконов. Кровь, пролитая на землю, под светом багрового солнца казалась намного алее, чем была на самом деле; горячие лучи скользили по искаженным яростью лицам воинов, касались их обнаженных мечей и топоров.
Внутри Микаэллы бушевала буря, ураган эмоций, который желал вырваться наружу. Но она не могла двинуться с места, не могла закричать — лишь наблюдала со стороны, как люди убивают друг друга, как северяне не жалеют ни детей, ни женщин, лишенных навыков ближнего боя. Стояла, чувствуя невообразимую тяжесть в руках и ногах, не понимая, почему ей так хочется броситься в гущу сражения и изменить ход событий.
Земля под ногами вдруг взбудоражено затряслась, откуда-то с моря подул сильный ветер, мощными потоками сбивая воинов с ног. Мика явственно чувствовала исходящую от моря опасность, как перед чем-то сильным, неподвластным ей, тем, что казалось могущественнее великанши Модгуд, страшнее вождя Вальгарда и хитрее Ингви — что ловко менял облик старика, становясь крепким широкоплечим мужчиной.
Море у подножья скал внезапно разверзлось, вода закипела и заклокотала, а брызги стали взлетать к небу, подобно огненным искрам. Вспоров дрожащую рябь, из клокочущей пучины вырвалась огромная фигура, больше самой Модгуд, нависла над скалами и полем, как небо над головой. Девушке показалось, что она была единственной, кто видел этого громадного укрытого темным плащом великана, ведь никто не оторвался от боя, даже не глянул в сторону моря.
Великан резко ударил огромной костлявой рукой по водной глади, и море, задребезжав, начало стремительно разделяться на части, отделять Архану от всего остального мира. Только после этого воины обоих народов замерли, прекратили драться, с ужасом понимая, что оказались в ловушке. Драккары повалились в бездну, становящуюся с каждой секундой все шире и шире; многие из воинов, не успев отбежать от воды, полетели вниз, теряясь в смертоносном водопаде.
Ошеломленная и парализованная страхом, Микаэлла не могла заставить свое тело повиноваться. Бежать было бессмысленно — она знала, что это видение, знала, что реальность поглотил кошмарный сон. Но так казалось до тех пор, пока великан не повернулся в ее сторону и не посмотрел прямо на нее.
Мика поймала острый, кровожадный взгляд совершенно пустых глаз и едва не подавилась вздохом. Чудилось, что у нее вот-вот разорвутся легкие. Это был не мужчина, как она думала, а женщина с грубыми чертами лица, правая часть которого была мертвенно-бледной, а другая без кожи и плоти — один только череп. Левый глаз словно вобрал в себя всю тьму мира, он был чернее сажи, а правый — белый, без радужки и зрачка. Мика уже видела это лицо смерти, когда-то очень давно,
