Майкл Мортимер - Тайна девичьего камня
— Если нам чертовски повезет, — наконец произнес рыбак, осушив свою фляжку и отбросив ее в сторону, — сигнал тревоги сработает только через какое-то время. Видишь, вот там находится Сальтхольм?
Нильс посмотрел на север, где длинная черная полоска берега вырисовывалась на фоне темной воды, освещенной лунным сиянием.
— Через каких-то двадцать минут, — прошептал рыбак, — мы будем ближе к шведскому берегу, чем к датскому.
Нильс продолжал стоять на палубе. Он почувствовал, что щеки стали липкими от брызг соленой воды. Он пристально посмотрел на рыбака, но тот твердо держал руль, не меняя курса. На кормовой палубе поблескивал черный револьвер.
Нильс шепнул остальным в трюме, что скоро они будут в шведских водах.
— Там! — закричал рыбак и показал прямо от кормы.
Похоже, за ними шло два судна, наверное, на расстоянии в половину морской мили.
— Черт побери!
Нильс уставился на обе патрульные лодки, которые тяжело взмыли вверх, но потом сдались и ушли глубоко в море, чтобы потом опять быстро подняться. Вода при этом била вдоль панелей носовой части. На одной из кормовых палуб показался солдат, подавая сигналы карманным фонарем.
— Они идут быстрее нас, — заметил рыбак. — Дай-ка мне револьвер, я его перезаряжу.
Нильс протянул ему револьвер и посмотрел далеко за качающийся на волнах изгиб лодки. Рыбак время от времени бросал взгляды с кормы.
— Пистолета не хватит, их слишком много. У вас есть ружья?
Нильс ответил отрицательно и заметил, что рыбак улыбнулся. Но он все равно спросил в трюме. Господин Шоттлендер показал большой нож, но рыбак только фыркнул и опять огляделся по сторонам. Господин Хейберг, Харальд, Оле и Маргрет вылезли из трюма.
— Через несколько минут они подойдут достаточно близко, — сказал рыбак. — Что будем делать, друзья мои?
Он достал еще одну бутылку и откупорил ее.
— Будете прыгать в воду и пытаться плыть до берега?
Никто ничего не ответил. Теперь Нильс непрерывно смотрел с кормы на два немецких судовых форштевня, которые все время сбивали серо-голубую морскую воду в белую шипучую пену. Новые волны постоянно пробивали себе дорогу и с треском бились о катер, а потом темнели и словно исчезали под остовом ближе к килю, а расстояние между катером и двумя патрульными лодками все уменьшалось и уменьшалось.
— Хотите использовать его против самого себя? — спросил рыбак. — Вы, такая важная персона.
Он протянул револьвер Нильсу и опять улыбнулся.
Нильс посмотрел на Харальда и Маргрет и взвесил револьвер в руке.
Два судна шли за ними с отрывом в сто метров.
Нильс быстро прошел на нос, где кривоватая красная мачта стремилась вверх, и стал всматриваться на восток. Он походил взад-вперед по палубе, пнул ногой груду крепко привязанных деревянных бочек и опять посмотрел вперед. Там была шведская береговая линия, которая вырисовывалась как длинная низкая коса с редкими мерцающими огоньками света.
Прямо перед катером на воде показалось четвертое судно. Оно свободно двигалось в разделенном на белые полосы море, острый нос поднялся к горизонту, а потом опустился вниз с мягким поворотом. Нильс побежал назад к рыбаку и показал на корабль. Рыбак поднял бинокль.
— А, — прошептал он. — Береговая охрана. Шведская!
Он посмотрел Нильсу прямо в лицо, глаза с красными белками блестели, а потом опять отхлебнул из фляжки.
— Тогда, может быть… Может быть!
Он опять выпил. Все внимательно следили за движениями шведского судна перед ними. Судно сначала шло по левому борту и прошло мимо них на некотором расстоянии. Затем оно сменило курс и подошло к катеру кормой, также оказавшись кормой к двум патрульным лодкам, которые теперь так близко подошли к катеру, что скоро можно было переговариваться с палуб.
— Смотрите! Смотрите! — сказал рыбак, по-прежнему держа револьвер в руке.
Два немецких патрульных судна сменили курс. Оба замедлили ход, резко наклонились на правый борт и дали сторожевому кораблю пройти мимо.
Затем обе лодки отклонились от курса и повернули обратно на запад, в сторону Дании.
— Черт возьми, — улыбнулся рыбак. Щеки Харальда мерцали красным в свете луны. — Черт возьми! Как же нам повезло!
Через несколько минут сторожевой корабль поравнялся с катером. Капитан в темно-синем кителе стоял на мостике и приветствовал их, подняв руку. Нильс крепко обнимал Маргрет и чувствовал, как она дрожит и переступает с ноги на ногу. Он сам замерз так, как никогда в жизни не мерз раньше, его ноги и лицо почти полностью потеряли чувствительность.
Обе лодки долго шли параллельным курсом. Тем временем волны улеглись, и берег перед ними вырисовывался все четче и четче. Зыбь разгладилась и приобрела серый металлический блеск. Далеко впереди показалась широкая полоса воды, которая с такого большого расстояния казалась совершенно гладкой. Все вышли из трюма.
— Сколько там натикало? — спросил рыбак.
— Скоро будет половина четвертого, — ответил Нильс.
Тут показался самый крайний пирс в гавани. Капитан пропустил катер вперед, и рыбак заметил:
— Это Швеция, Лимхамн. Отсюда до Мальмё самое большее полчаса.
В акватории порта почти никого не было, за исключением отдельных стоящих на якоре небольших судов и практически стоячей воды.
Рыбак спокойно пришвартовался правым бортом «Офелии» к низкой набережной. Сторожевой корабль подождал некоторое время, стоя кормой к катеру, но потом тоже причалил к той же набережной.
Как только катер пришвартовался, рыбак выбросил узкие треснувшие мостки. Нильс пропустил Маргрет вперед, следом за ними спустились все остальные. Теперь они стояли на суше, собравшись группой, на длинном влажном от дождя цементном фундаменте. Двух членов семьи Шоттлендер рвало. Господин Хейберг упал навзничь. Оле попросил дать ему попить и одеяло. Нильс увидел, что ладони у Оле в крови — он много раз впивался в них ногтями.
По набережной шли два человека, каждый с грузовым велосипедом. Господина Хейберга положили на носилки, всем раздали шали и одеяла.
Капитан сторожевого корабля подошел к Нильсу.
— Мы должны попросить вас пойти с нами на паспортный контроль.
Рядом четверо шведских солдат разговаривали с рыбаком.
— Внизу лежит мертвый немец, — сказал рыбак так громко, что Нильс это услышал. Два солдата поднялись на борт, выставив вперед оружие, и заглянули в трюм.
— Мы об этом позаботимся! — сказали солдаты. Обступив рыбака, они продолжали задавать ему вопросы, а он размахивал большой бутылкой с прозрачной жидкостью и пачкой датских стокроновых купюр.
— Пора ехать, — сказал капитан Нильсу. Не было никакой возможности вернуться к рыбаку. Несколько военных в форме повели их к небольшому обшарпанному автобусу.
Автобус тронулся и повез их по узкой портовой дороге в сторону большой автострады. В заднем окне Нильс видел, что рыбак по-прежнему стоит на набережной в окружении солдат.
Они проехали по большой дороге несколько сотен метров, затем автобус остановился и их выпустили.
Их вежливо отвели в школьное здание, где несколько полицейских попросили их достать удостоверения личности. Нильс тихо сказал капитану, что хочет немедленно связаться с ректором Лундского университета или, по возможности, с представителем шведского правительства и просит их выяснить, как бы им побыстрее уехать утренним поездом в Стокгольм. Он также хотел бы связаться с датским рыбаком, который вел лодку и которого теперь задержали на причале.
Пока они стояли в очереди, чтобы предъявить свои документы, он бросил взгляд в окно в сторону запада, на причал.
— Да, кстати, — сказал он, — мы забыли как следует отблагодарить рыбака.
Маргрет медленно кивнула, и Нильс увидел, что ее щеки забрызганы соленой водой и что она ковыляет в мокрых ботинках.
Полицейский подал им знак, и они подошли к письменному столу.
Когда Маргрет стала искать в черной сумке паспорта, она достала какие-то бумаги и протянула их Нильсу.
— Вот твои бумаги, — сказала она.
Он быстро взглянул на пачку и обнаружил в самом низу маленькую тетрадку с пометкой «Отчет», а потом имя:
ХАММЕР.
Вот он, отчет! О камне.
— Спасибо тебе, Маргрет, очень хорошо, что ты взяла его с собой. В будущем это может иметь колоссальное значение.
— Да, кстати, — сказала она. — Мы что, забыли? Ведь это тоже надо было отдать рыбаку?
Нильс взял у нее пустую свинцовую коробочку.
Он тщательно взвесил ее в руке и ощупал твердый футляр внутри мягкой бархатной подкладки.
Все время глядя на запад, на причал, где по-прежнему виднелась низкая мачта катера, похожая на два растопыренных пальца, и на Эресунн, морская вода которого теперь напоминала одну сплошную черную колышущуюся гладь с пенными гребешками, освещенными светом луны и беспрерывно стремящимися к черным шведским берегам, он устало ответил:
