Целитель - Gezenshaft
— Хм, понимаю, — кивнул Малфой. — И почему же тогда, по-твоему, его считают тёмным?
— Необученные слабосилки не могут его активировать без использования элементов тёмных искусств — это раз. Как и многое в тёмных искусствах, заклинание влияет на сознание, пусть и механизм другой — это два. Оно очень сложное и опасное — три. А у нас принято всех пугать страшной «тёмной магией», министерские нормы и указы, всякое подобное.
— Там просто засилье слабаков и неучей.
— Ну, Малфой, многолетнее перекладывание бумажек из одного угла в другой — не то, благодаря чему можно развивать свои навыки.
— Тебя не беспокоит, что тебя слышат первокурсники? — усмехнулся Малфой практически в дверях библиотеки. — Они могут найти и попробовать это заклинание.
— Я не скрываю знания, если не обязан их скрывать по разным причинам. Я сказал о сложностях. Требования к освоению заклинания — за гранью возможностей практически всех, кто заканчивает седьмой курс. Если мне кто-то не поверит, из гордости или наглости попробует, и если получится, убьёт себя и кого-то ещё вокруг… Ну, глупцам туда и дорога. Если человек — сам себе враг, то тут уже ничем не помочь.
— Жестко.
— Справедливо, — мы остановились у дверей библиотеки, и я развернулся к мелким, и к девушкам, что шли за ними и уже давно слушали нас, а не болтали. — Но нужно чётко понимать одну простую вещь.
Достав палочку, я повертел её в руках.
— Многие говорят, что вот, волшебная палочка, инструмент, что позволяет нам делать великие чудеса, красочные и яркие, достигать невиданных высот в магическом искусстве. Строить, созидать, лечить страшные недуги. Нести добро. Но эти же люди забывают напомнить, что эта самая палочка — инструмент разрушения. Все мыслимые и немыслимые ужасы, которые только приходят в голову, могут быть реализованы с помощью волшебной палочки.
Перваки призадумались, хотя слизеринцы выглядели не столько задумчивыми, сколько гордыми, пусть и не все.
— Вот только суть всего ещё глубже. Это не палочка — оружие или лекарство. Волшебник сам по себе — и оружие, и лекарство. И творец, и убийца. Палочка — лишь средство. Всё волшебство не в палочке, а в наших головах. И чем эта голова умнее, сообразительнее, сдержаннее, тем лучше, качественнее и сильнее волшебство. Знания…
Убрав палочку, я кивнул на двери за моей спиной.
— Здесь. Тренировки дают профессора. Всё остальное зависит от вас.
Мы зашли в библиотеку. Мадам Пинс, как и всегда, была за стойкой. За столами сидело не так уж и много учеников с разных курсов, но все они тихо и спокойно читали книги или делали записи, тихо шурша перьями или ручками.
Когда мы подвели первокурсников к стойке, мадам Пинс подняла на нас взгляд и явно крайне удивилась такому своеобразному паломничеству в свою обитель знаний.
— Первокурсники, — объявил я. — Знакомьтесь, строгая, но справедливая мадам Пинс. Заведует библиотекой. Если вам нужна будет какая-то книга, но вы не знаете, где её искать — вам помогут. Требование — соблюдать тишину, порядок, а с книгами обращаться бережно. В обратном случае возмездие неизбежно.
— Мистер Грейнджер, — библиотекарша перевела взгляд на меня. — Спасибо, конечно, за помощь, но вы хотите лишить меня последней радости лично представиться и дать наставления новичкам?
— Вам ли не знать, — улыбнулся я, — что наставления эти вам всё равно придётся повторять ещё не по одному разу. Тем более, экскурсию по обители знаний вы всё равно проведёте лучше меня.
— Ну-ну, — хмыкнула мадам Пинс и вышла из-за стойки. — Первокурсники — за мной. Слушать внимательно.
Первокурсники тут же пошли за этой строгой дамой, пока она тихим и строгим голосом рассказывала, где тут что, и как всё устроено. Вскоре они скрылись из виду, углубившись в кажущиеся бесконечными ряды шкафов с книгами.
— Значит, — Пэнси подошла к нам, а Ханна направилась к Сьюзен, облюбовавшей один из столов в читальном зале. — Ты знаешь Адское Пламя.
— Я много что знаю.
Малфой хмыкнул, засунув руки в карманы — новая его манера.
— Может быть ты ещё и Непростительные знаешь и применяешь? — он посмотрел на меня с каким-то вызовом даже, хотя и старательно прятал это.
— Не, — отмахнулся я. — Применить-то смогу, но не буду. Не вижу смысла. Да и от их применения магия мерзкая, смерть и боль. Противно и вредно для мозгов. Есть куда более интересные и простые альтернативы. Но знаете…
Опершись о стойку, я взглянул на Пэнси и Драко.
— До меня дошла интересная мысль, почему заклинания непростительные.
— Нам же ещё Грюм говорил, нет? — ухмыльнулась Пэнси, сложив руки под грудью. — Или у тебя вдруг память отшибло?
— Дикие пытки, — кивнул Малфой, причём с явным пониманием смысла. Опробовал на себе, что ли? — Неизбежная смерть и подчинение воли. Думаю, причины очевидны.
— Мне кажется всё несколько глубже. Я ведь в своём роде исследователь. Я пока не встречал ни одного другого заклинания, даже из Тёмных Искусств, которые бы во время применения связывали жертву и волшебника, искажая магию, пропитывая её смертью и страданиями.
— Тебя куда-то в философию потянуло, — пренебрежительно чуть скривился Малфой. — Пошли хоть за стол сядем, а то стоим в проходе, говорим о Тёмной Магии.
Внимательно осмотрев читальный зал, заметил в дальнем углу Дафну, обложившуюся книгами и с энтузиазмом строчащую что-то в блокноте. К ней за стол мы и подсели.
— Привет, — поздоровался я, сев рядом с девушкой, а Пэнси и Драко сели напротив.
Дафна даже не заметила толком нашего появления, и посмотрела даже с лёгким удивлением во взгляде.
— Привет, — и улыбнулась. — Я тут увлеклась немного. Наш проект, оказывается, невероятно интересен.
— Ты работаешь над ним без меня?
— Совсем немного. Я знала, что ты скоро сюда придёшь. Больше-то всё равно идти некуда сегодня.
— Действительно. Мы тут немного поговорим о страшной тёмной магии.
— Конечно. Но потом ты целиком и полностью мой.
— Какая прелесть, — Пэнси скривилась в ехидной усмешке.
Дафна вернулась к своей деятельности, а я посмотрел на собеседников.
— Так вот, возвращаясь к «философии». Это вовсе не философия. Магия в самом деле искажается в таких заклинаниях. Ну, по примеру того, как она становится более агрессивной и мощной под действием отрицательных эмоций. Только тут смерть и боль. Магия становится ещё сильнее и агрессивнее.
— Домыслы, — отмахнулся Малфой.
— Я когда-нибудь утверждал что-то ложное?
— А Гектор прав, — кивнула Пэнси. — Он ведь и вправду всегда прав в вопросах магии.
— Вот, — я взглянул на задумавшегося Драко. — У меня сейчас назрел вопрос — а зачем такие заклинания? Ну, то есть, я уверен, что есть аналоги того же Круцио, которые бы не создавали таких искажений и были бы безопасны для использующего. С Авадой не уверен, но способы есть, и там не будет таких жестких, принудительно вызванных эманаций. Так в чём суть?
На самом деле у меня есть вполне конкретные мысли по этому поводу. Всё-таки тот же эльф, осколки памяти
