Денис Лукашевич - Эратийские хроники. Темный гном

Глазастик кивнул Гернору. В груди взволновано затрепыхалось сердце. Он прижался плечами к люку. Напрягся.

На тонких, но сильных руках выступили жилы. Он скрежетнул зубами, но люк не поддался даже на волосок.. Джеремия устало покачал головой.

- Наверное, замуровано.

- Отвали! - рявкнул Гернор. - Дай, я у попробую. Глядишь, у меня силушки-то и поболей!

Он взобрался на место Глазастика. Уперся в люк и с отчаянным пыхтеньем надавил.

На миг гоблину показалось, что сейчас у человека вылезут глаза из орбит.

Глаза остались на месте, а люк с немелодичным скрежетом сдвинулся вверх. Еще немного — и Гернор полностью поднял его и откинул в сторону. Чугун глухо звякнул.

- Вот так! - выдохнул ополченец и полез наверх. Вслед за ним отправился и Джеремия.

Здесь же было темно так, словно они не поднялись, а спустились в очередные гномьи подземелья. Гернор на ощупь двинулся вперед и тут же остановился, налетев на что-то массивное и выпуклое. Судя по шороху, он ощупал препятствие.

- Какие-то бочки...

Глазастик зашарил руками в обратной стороне и вскоре наткнулся на стену, он пробежался по ней чувствительными пальцами. И через пару футов наткнулись на крюк, вбитый в стену, на котором болталось нечто вроде стеклянного фиала в металлическом корпусе. Он нащупал маленький верньер в основании и провернул его. Сухой щелчок отозвался ему. Еще раз и еще. Наконец, искра попала на горючее масло, и огонь разогнал окружающую тьму. В руках у гоблина была дварфская самозапальная лампа. Он снял ее с крюка и поднял над головой.

- Что за...

Их окружали почти бесконечные ряды бочек, высоких — Гернору под грудь, или почти с рост дварфов. Они уходили в темноту, одинаковые, проконопаченные смолой от влаги и помеченные одной и той же руной. Ополченец опустился на колени и провел рукой по каменному полу, присыпанному какой-то черной пылью.

Понюхал пальцы, даже на вкус попробовал и с отвращением сплюнул.

Гернор выпрямился, на его лице застыло смешанное выражение.

- Дхар! - выдавил он сквозь зубы.

- Что? - Джеремия с таким же умным видом тоже поелозил пальцами по полу. Пыль оставляла черные разводы на коже и пахла чем-то едким. Алхимическим.

- Это гномий порошок!

- Который взрывается?

- Он самый, - рассеянно кивнул Гернор. - Здесь наверное городской запас.

- Дорогой, наверное?

- Безусловно!

Вдалеке замелькал огонек, послышались голоса и топот.

- Вниз! - вдохнул Гернор и прижал Джеремию к полу, спрятав за бочками. Попытался затушить лампу, но сильный густой бас разнесся по хранилищу гномьего порошка:

- Назовись!

- А может того... - прошептал Глазастик, - назовемся?

- И что ты скажешь? - оскалился ополченец и потянул рыжачок заслонки, перекрывая доступ . - Мы военнопленные, сбежали от Орды и прячемся у вас на складе взрывчатого порошка? На каком слове они снимут тебе голову? На «военноепленные» или, если повезет» дотерпят до порошка? Так что заткнись.

Он потушил лампу. А огонек, преследующий их, разделился на несколько отдельных ламп. Зазвучал рокот гномьего языка.

- Уходим обратно, - прошептал Джеремия, - они наверняка заметили наш свет и ориентируются здесь лучше нас.

- Разумно, - ответил невидимый в темноте Гернор и, судя по шуршанию, начал пробираться к канализации.

8.

Магистрат был окружен беженцами и воинами. Первые все прибывали к нему, а вторые, наоборот, - убывали. И при этом с пугающей быстротой. Гражданских, перепуганных, воинственных в своем отчаянии, возмущенных и чересчур активных было слишком много.

Мирос, окруженный своими бойцами, прошел к входу. И перед ним расступились: голоса затихали, только в глубине всхлипывали дети и перешептывались замужние матроны, степенные торговцы провожали тяжелыми взглядами не его, а носилки Дагона Длинноносого. Стража, стоявшая на вратах во внутренний дворик, расступилась без лишних слов, оттеснив чересчур торопливых.

Внутри царила сдержанная деловитость. Никаких выкриков, шума, отчаянных разговоров и посиделок — каждый занят своим делом. Мирос передал Мастера врат медикусам Магистрата, удостоверился, что им займутся в первую очередь. Хотя в глубине души подозревал — это все для того, чтобы он от них отцепился. Слишком много работы, чтобы препираться с очередным просителем. Да и сам Длинноносый не выглядел уже жильцом.

Мастер-капитан взбежал по мраморной лестнице в Приемный зал. Внутри кафедра и кресло магистра были сдвинуты в сторону, а всю центральную часть зала занимал огромный стол, на котором расстелили подробную карту Марана. Возле нее суетились высшие командиры стражи и чиновники Магистрата. Последние явно чувствовали себя не в своей тарелке. Первый топор тут принадлежал капитанам наемничьих отрядов трунов. Сложив руки за спиной, с лишенным какого-либо выражения лицом, за всем эти наблюдал бурмейстер Марана Дарзар Всерукий.

- Бурмейстер! - Мирос отсалютовал ему поднятой рукой. - Мы нашли Мастера врат и...

- Он жив? - резко бросил правитель, обернувшись к стражнику.

Дарзар был не слишком высок — даже по меркам дварфов, но долгие годы спокойной жизни сделали его не то, чтобы толстым, но каким-то расплывчатым, лишенным острых углов. Говорят, дварфы напоминают гранитные валуны, так вот Дарзар Всерукий был похож на неумело слепленный комок мокрой глины.

- Да, бурмейстер! Но при смерти.

- Повезло, - буркнул Всерукий, презрительно кривя губы. - Иначе ему бы пришлось иметь дело со мной!

- Не думаю, что это именно его вина. Никто не знает всех обстоятельств...

- Вам и не надо думать! - выкрикнул бурмейстер. Мирос почувствовал капли слюны на своих щеках. - Вам надо выполнять приказы! Какого дхара вы поперлись ко вратам? Не надо ничего говорить, давайте я догадаюсь. Спасать выживших? И что, много нашли выживших? Кроме этого идиота, Мастера врат?

Мастер-капитан промолчал, сверля взглядом макушку Дарзара. Тот и не ждал ответов. Не успев еще и отдышаться, он продолжил:

- Ответ, как по мне, очевиден! Как он сумел проглядеть, что в бочках спрятан порох?! Да этих грязнорылых выскочек не то что в город, да на милю подпускать нельзя было.

Мирос уже почти не слышал бурмейстера и не стал напоминать, что решение о принятии мзды от степняков принималось на самом высоком уровне. Он лишь чувствовал, как у него начинает гореть лицо и всплывать на поверхность ненависть к расплывшейся физиономии, разевающей пасть перед ним. Рука непроизвольно сжалась кулак и почти поднялась.

Что-то тяжелое легло на плечо. Мастер-капитан вздрогнул и обернулся: за ним стоял гильд-полковник Драбек Крепкозубый, командир наемников-трунов.

- Он, кажется, хочет что-то сказать. - Он ободряюще похлопал Мироса по плечу. - Дадим высказаться.

Дарзар хотел сказать что-то еще, но передумал: улыбочка у гильд-полковника была слишком многообещающей. Бурмейстер махнул нетерпеливо.

- Ну, что еще?

Мирос резко выдохнул и ответил:

- К вратам подходит остальная Орда. Я видел...

- Это стоило ожидать, - кивнул Драбек. Он огладил свою бороду, выкрашенную красной охрой в яркий алхимический цвет. - Спасибо, мастер-капитан, но мы это знаем.

- Знаете?! - Лицо бурмейстера во время этого разговора приобрело почти смертельную бледность. На ее фоне даже русая борода казалась почти черной. - Дхар вас всех раздери! Надо собрать все войска и бросить на врата. Нас же раздавят!..

- Кого мы бросим? - устало произнес гильд-полковник. Судя по тону, Всерукий успел его основательно достать. - Нам бы справится и с теми, кто уже сейчас в городе. Вы в курсе, многоуважаемый бурмейстер, что мы почти потеряли Торговый тракт в восточной части города степняки оттеснили моих ребят в глубину улиц. В курсе, что у них пушки?! Подумать только, откуда у них взялся порох...

Теперь Дарзар начал стремительно пунцоветь.

- Вы на что намекаете, гильд-полковник? Что это я его продал степнякам?

- А откуда у них порошок? - с ехидной ухмылкой переспросил Драбек. - Сами намешали?

- Да я... да ты... Дхаров выродок... На груди прикормил... - От возмущения бурмейстер начал задыхаться.

И в этот момент Мирос-Торговец почувствовал настоящую безнадегу. Словно кто-то открыл маленький кран в его душе и слил оттуда все, что еще заставляло дварфа держаться: уверенность в победе, гордость за свой народ, святую месть и надежду.

Пустота пугала, но не больше, чем то, что творилось здесь, в сердце Марана. Город медленно склонялся перед врагом, а в Магистрате спорили о справедливости взаимных претензий.

- Пора расчехлять мошну, - до сознания донеслись слова Драбека.

Дарзар пыхтел, скрежетал зубами, но молчал.

- Сами мы не справимся. Надо призывать станов — нам нужна их ярость. А по подземному эху обратимся к Гильдии Стального Пика — думаю, гильд-полковники Стирмац и Гарандар свободны. Думаю, полутора суток им хватит, чтобы по туннелям добраться до Марана. А это еще четыре тысячи бойцов. Станы, само собой, успеют раньше, но я даже не представляю, сколько выставит Верховный Жрец. Все зависит от цены — Его Святейшеству не слишком по духу утский образ жизни.