Леди любят артефакты (СИ) - Яра Горина
— Тогда вперед: сначала формула, потом колдовство.
Бетти вновь придвинула тетрадь и подставила в формулу новые числа. Это заняло у нее от силы пару минут. Какая же она все-таки сообразительная! Дождавшись моего утвердительного кивка, мол, все сделала верно, Бетти вновь взялась за наш опытный образец. Движения воспитанницы были еще не слишком ловкими, но уже довольно уверенными, когда она еле слышно шепнула заклинание. Снова шелк вобрал в себя тепло, наполняясь энергией. Я принюхалась: странно, кажется, вообще ничем не пахнет.
— Похоже, что-то пошло не так, — я попыталась утешить Бетти, хотя она не выглядела расстроенной. — Может, попробуем еще раз...
И в следующее мгновение мне в нос ударил отвратительный запах то ли мокрой псины, то ли грязной одежды. Вонь была такая, что аж глаза заслезились. Я тотчас кинулась к окну, чтобы поскорее впустить в комнату свежий воздух.
— Бетти, что ты сделала?
***
— Всего лишь хотела пошутить, — по тому, как она зажимала нос пальцами, было ясно, что девочка и сама не рада своей идее. — Брошка с ароматом сыра — это ведь забавно!
— И как, по-твоему, будет сыр на нотовее?
— Остур. Это из упражнения по переводу. Там отрывок был из сказки про овцу и абрикосовое дерево.
Бетти, конечно, молодец. Все верно запомнила. Только не учла одной маленькой детали: это была легенда про редкий и дорогой сыр, достойный стола королей. И, как обычно бывает в подобных историях, за столь ценный рецепт можно было пожертвовать жизнью. К сожалению, не всегда по этим поваренным книгам из глубины веков можно приготовить что-то съедобное. Вон он как пахнет, этот королевский сыр, точно какая-нибудь помойка.
С заданием, конечно, ученица справилась, и даже больше — сама образовала от слова «остур» сложное повелительное наклонение «ос-верад», но чары нужно побыстрее разрушить, пока мы обе здесь не задохнулись. Я сняла заклинание, и вновь подошла к окну. Пожалуй, следовало сразу обе створки открыть…
— Извините, мисс Катарина, я правда не думала, что так получится…
— Ничего страшного. К тому же ты попыталась что-то свое придумать. А это, — я показала на стол, — всего лишь опытный кусочек, — ругать ученицу за проделку — пустое, тем более она сама повинилась, поэтому я решила обратить все в шутку: — пожалуй, нам стоит заколдовать настоящую брошь источать аромат чеснока…
— Или рыбы, — подключилась Бетти.
— А может быть, тухлых яиц?
— Фу, гадость! — хихикнула она.
— Представь, — продолжала я нарочито заговорщицким тоном, — какой фурор мы произведем, когда нацепим брошки. Куда бы ни пришли, о нашем появлении будут узнавать заранее. Да-да, не смейся! Наша слава пойдет впереди нас.
Бетти засмеялась. Сначала осторожно, но уже через мгновение открыто. И смех ее был, будто журчащий ручеек, пробивающий путь по камешкам. Как же ей шла улыбка. Дети вообще должны смеяться много и часто. Я и сама заразилась этим веселым настроем и не могла остановиться. Хотелось рассмешить ее еще больше, пусть занятие и превратится набор глупых рассуждений и нелепых фантазий.
— Мы будем кружить людям головы в прямом смысле.
— И все будут падать в обморок при нашем появлении?
— Точно! Об этом ведь мечтает каждая леди? — я подмигнула воспитаннице. — Интересно, Нэнси согласится вступить в наш клуб? Кстати, как мы его назовем? Может быть, орден невообразимых ароматов?
Но очередного взрыва смеха не последовало. Благодушие Бетти исчезло, как солнце в марте. Она вдруг помрачнела и задумалась о чем-то своем.
— Что случилось? Мне казалось, мы неплохо веселились.
Беатрис буркнула что-то невнятное, а глаза ее покраснели, точно девочка едва сдерживает слезы. Такая резкая смена настроения очень настораживала. Не понимаю, что я делаю не так?
— Бетти, — я старалась говорить, как можно мягче, — мне очень жаль, если мои слова прозвучали обидно. Расстроить тебя — последнее, что было у меня на уме.
— Дело не в вас, — шмыгнув носом, ответила она. — Ненавижу ордена.
— Почему?
— Я уже в одном состояла.
Бетти выбралась из-за стола, запустила руку в карман юбки и вывалила на стол свои детские сокровища: стеклянный шарик, полосатую ленту, яркое перышко голубого цвета, оторванную пуговку и пригоршню вишневых косточек.
— Вот, — она передала мне подвеску в форме клевера, — тайный орден трилистника. Это мисс Скалс придумала. Когда мы начали заниматься травологией, у меня долго ничего не получалось. И тогда она рассказала свой семейный секрет, а потом подарила этот кулон. У нее был такой же. Как символ нашей дружбы и знаний не для всех.
Я слушала и рассматривала дешевый мельхиоровый медальон. Похожие я видела на витринах в Бринвилле. Мисс Скалс, похоже, была талантливой наставницей, которая нашла действенный подход к Бетти: помогла ей справиться с заданием, придумав увлекательную игру. Скучная травология превратилась в приключение, и девочка увлеклась.
Другой вопрос, почему она, приложив такие старания, решила полностью исчезнуть из жизни своей воспитанницы? Обычно гувернантки так не поступают, особенно если отношения с ребенком настолько хорошие, что он привязывается к наставнику, как к родному.
— Она бросила меня, — голос Бетти был полон обиды. — Уехала и даже не попрощалась. Папа сказал, что мисс Скалс вышла замуж. Почему она мне ничегошеньки про это не сказала?!
— Возможно, думала, что так будет лучше, — мне хотелось утешить воспитанницу, убедить, что ее вины в случившемся нет. — Вряд ли она понимала, что так сильно тебя расстроит. Иногда из-за собственного счастья люди забывают обо всем на свете. А может, мисс Скалс считала тебя слишком маленькой, чтобы понимать такие вещи?
— Мне все равно! Не хочу никаких тайных орденов или клубов! Не хочу никакой дружбы! Вы ведь тоже однажды исчезнете?
Я смутилась. Вопрос, звучавший, как обвинение, не оставлял мне пути к отступлению. Если бы все зависело от меня… Я не хотела обижать Беатрис. Несмотря на ее, местами, несносный характер, более хрупкую и ранимую девочку сложно себе представить.
— Горькая правда состоит в том, Беатрис, что никто не может дать тебе никаких гарантий, — я подбирала слова, но все равно понимала, что раню ее. — В лучшем случае — это наивная ложь, в худшем — убаюкивающая. Случиться может все что угодно. Но жизнь при этом не останавливается. Даже без мисс Скалс. Она продолжается, все идет своим чередом.
Бетти не пыталась спорить. По ее глазам
