Академия неформат (СИ) - Наталия Зябкова
− Он обещал нарисовать мой большой портрет маслом! Это набросок. Странно, но его увлечение не поощряет король. Почему-то живопись считают недостойным занятием для герцога – какая несусветная глупость! Орландо хотел стать профессиональным художником, однако после создания парадного портрета королевы, его отправили сюда, чтобы он научился другим наукам. Портрет висит в опочивальне королевы – ей-то как раз нравится искусство, в отличие от государя, предпочитающего военную службу.
− Любое образование – это вклад в будущее, − заметила Жаклин. – Для де Абли совсем не лишне изучить магические науки. Можно быть магом и хорошим портретистом. Король не желает разбрасываться одарёнными, проявляя дальновидность.
− Да, − Рози вздохнула. – И если бы его не отправили сюда на учёбу, мы бы не встретились! Удивительно, почему мы с Орландо раньше не разговаривали?
Жаклин промолчала. Ответ был очевиден – мадемуазель Валенсо до этого момента была слишком увлечена Джейдом Шаленом, так что не видела никого вокруг. Удивительно другое – как де Абли разглядел её под вычурными нарядами, черными тенями и массой белил? Её старенький преподаватель литературы, любил повторять: «Истинно любящее сердце – прозорливо!» Может, он всё-таки был прав?
− А Шульман не был вчера на репетиции! – наябедничала Рози. – Мы знали, что на вас напали, но решили продолжать готовиться – премьера уже скоро, нельзя делать слишком большие перерывы между репетициями. Тем более не всё гладко − Айва артачится, хочет уехать домой на карнавал. Если ещё и она оставит постановку – не представляю, как мы выйдем из положения? Я знаю, это она из-за Гарвея – он, кстати, последнее время тоже ходит мрачнее тучи. Сегодня жаловался Флаберу, что совсем не хочет уезжать, а тот, как водится, растрепал всем подряд.
Жаклин слушала последние студенческие новости и сплетни, а сама радовалась за подопечную – Рози заметно ожила.
− Выздоравливайте скорее! – напоследок выдала Валенсо. – Мы все вас очень ждём! Магистр Кранц заменял вас всего раз, но нам хватило! Не удивляйтесь, когда увидите в журнале целый столбец неудовлетворительных оценок. Он мало смыслит в зельеварении, так ещё и замучил нас вопросами, где вы брали ксантрий для опытов. Можно подумать, не знает, что дорогостоящие материалы выдаются ректором лично! Они с покойным магистром Номадом часто запирались в лаборатории, мог бы поинтересоваться!
− Что? – замечание Рози заставило её насторожиться.
− Да, они были как магистры Перуджи и Золи – куда один, туда и другой, будто ниточка с иголочкой! Вы разве не знали?
Жаклин в душе поблагодарила Рози за напоминание. Нужно намекнуть доктору, а ему будет проще расспросить Кранца, которого девушка немного побаивалась. Такой настойчивый интерес магистра по боевым искусствам и ментальному воздействию, к запасам в её лаборатории не должен остаться без внимания. Вернётся ректор, обязательно с ним поговорю, решила девушка.
Рози ушла. Жаклин честно пыталась дочитать роман, но то и дело ловила себя на мысли, что вместо злоключений многострадальной героини раз за разом видит лицо Патрика, каменеющее при виде Гарвея, держащего её за руку. Стоило закрыть глаза, как она тут же начинала чувствовать нежные прикосновения губ принца.
«Нет, так мы не договаривались», − пробормотала девушка, окончательно откладывая книгу, поворачиваясь на бок. Память не желала слушаться, назойливо поднимая из глубин на поверхность сознания призрачный шепот: «О ма белла Сюзан! Вита миа, ма эль коразон!». Перед ней вновь возникло лицо Патрика – в голубых глазах разгоралось ядовито-зелёное пламя, норовя вот-вот вырваться на свободу, волосы цвета листвы вились над головой под неощутимым ураганом. Неужели это его голос? Нет, это невозможно!
Вечером её вновь навестил доктор, осмотрел и сказал:
− Завтра утром я вас выпишу. Однако рекомендую пока взять небольшой отпуск для восстановления. Погуляете, подышите воздухом – перенапрягаться категорически запрещаю!
− Но у нас уже через неделю спектакль! – возразила Жаклин. – А работа мне в радость! Если честно, лучше сейчас переключиться на неё.
Вспомнив, о чём они говорили с Рози, девушка сказала:
− Доктор, магистр Кранц…
− Да! – встрепенулся Тормвел. – Вы слышали его голос?
− Нет. Не знаю… Просто… Тут мне рассказали: он настойчиво выспрашивает, где в лаборатории зельеварения хранится ксантрий. Понимаю, он не первый год работает, но вдруг что-то случилось? И он иностранец…
Выслушав путаную тираду, доктор усмехнулся:
− А вам не приходило в голову, что металл мог ему понадобиться для опыта? Магистр Кранц – неприятный человек, но нельзя его записывать в злодеи только на этом основании.
Жаклин стушевалась.
− Но я приму к сведению ваши слова, и поговорю с ним. Вам этого делать не стоит – чтобы не возникло лишних подозрений, − продолжал он.
− Так будет лучше всего! – обрадовалась девушка. – А вы расскажете об итогах разговора?
Тормвел смерил её строгим взглядом, но потом оттаял и улыбнулся:
− Не дают покоя лавры частного детектива? Ладно-ладно! Понимаю, пострадавшая сторона, имеете право знать. Как поговорю, сразу пришлю вам весточку.
Глава 10
Доктор, как и обещал, утром, после обхода, выписал Жаклин. На обычно строгом лице Тормвела сияла глуповатая мальчишеская улыбка.
− Виолетта очнулась! – объявил он с порога. – Она пока очень слаба, но сразу меня узнала, попросила пить и есть – это очень хороший признак!
Во время осмотра Жаклин, он непрестанно напевал под нос популярную песенку, безбожно фальшивя.
− Что ж, прекрасно, прекрасно, − бормотал он, слушая её лёгкие и сердцебиение длинной блестящей трубкой с круглым раструбом. – Вы совершенно здоровы! С чем вас и поздравляю! Можете собираться и отправляться дальше радовать своим присутствием студентов. В который раз убеждаюсь – молодость не обязательно должна быть глупой! Надо же, как вас любят! Уже человек десять подходили справиться о здоровье любимого преподавателя − а их наверняка отрядили коллективно! Так что вы верно выбрали профессию. Однако, сегодня всё-таки отдыхать! Работать позволяю только с завтрашнего дня!
Он удалился, по-прежнему напевая фривольную песенку о галчонке, выпавшем из гнезда.
Жаклин надела платье, которое ей прислала заботливая мадам Крифи. Старое оказалось безнадёжно испорченным – от прохождения сквозь портал в нем образовались крошечные многочисленные дырки. Прошло всего три дня, как она оказалась в больничной палате, но окружающее вызывало странное ощущение новизны. Она словно впервые видела фонтанную площадь со статуей лорда Скрига, проходную аллею, ведущую к жилому корпусу.
