Неизвестный - i_27851a09263a5014
Ингрид так же как и все смотрела на гронгирейку, не говоря ни слова. Да и что здесь можно было сказать? Она просто смотрела, боясь моргнуть, дабы не прогнать прекрасное видение. Не дыша, чтобы вздохом не потревожить воздушные потоки, выстроившиеся в такой волшебный и родной образ. И все же она знала, что это не галлюцинации. Что это правда. Что все, наконец-то, встало на свои места.
– Это я! – сказала Диана.
Ингрид прислонилась лбом к ее плечу. В сознании. Без сил. Без слов.
Потом сделала вдох.
Диана подхватила ее, крепко прижала к себе и вот теперь посмотрела на Ричарда. Но тот уже пятился назад. Ошарашенный. Но испугался он даже не Дианы, не ее грозного и одновременно доброго взгляда, (потому что невозможно злиться, когда ты так счастлив). Он испугался того, что пространство вокруг Дианы с Ингрид стало накаляться. Ему стало вдруг очень жарко. И он подумал, что это обыкновенные штучки Дианы с огнем. И дабы не спалиться в прямом смысле этого слова, он решил отойти подальше. Для уверенности и более благородного вида принц положил руку на эфес шпаги.
Арун также почувствовал жар и последовал примеру сына. Край его мантии был опален, когда он отодвинулся на безопасное расстояние.
Леонид же и не думал отступать. Лицо его исказилось от гнева. Он в одну секунду, так что никто не успел понять, что происходит, подскочил к Ричарду, выхватил у того из подвязки шпагу и бросился на Ингрид. Амальонка стояла, полностью растворившись в объятиях гронгирейки. Не замечая ничего на свете.
Беатрис вскрикнула. Но было уже поздно. Через мгновение все было кончено.
В том месте, где Леонид соприкоснулся со все увеличивающимся в размерах накаляющимся полем вокруг влюбленных, на полу осталась лишь кучка пепла и изуродованная неимоверным жаром железяка. Бывшая когда-то новым оружием Ричарда.
– Моя шпага! – пролепетал принц, с ужасом глядя на все это. – Диана! Ты опять?
Он поднял на них голову и замер. Они были в солнечном шаре, в коконе, который продолжал расти в объеме.
– Ричард, тебе лучше уйти! – сказал ему на ухо Филипп Фаридэ, оказавшийся за его спиной. – Чтобы тебя не постигла участь Леонида.
– Я не желаю им зла! – твердо сказал принц, выпрямившись.
В этот момент солнечного цвета волны, исходящие из того места в часовне, где продолжали стоять Ингрид с Дианой, достигли Аруна, Ричарда и Верховного Мага, находившихся ближе всех к женщинам. Все трое замерли, стараясь не дышать. Солнечный огонь прошел сквозь них, оставив Аруна и Фаридэ невредимыми, принцу же слегка опалив брови и волосы. Далее пришла очередь остальных. Волны расходились во все стороны, мягко поглощая присутствующих. И каждый почувствовал огонь в своем теле и в своем сердце. Ощущал жгущие лучи эльмаренского солнца, которым невозможно было противиться и после которых хотелось только любить и ничего больше.
В итоге, переженились еще многие из остававшихся свободными на тот момент жителей Долины.
Вместо эпилога.
Утром следующего дня в доме Фаридэ было шумно и многолюдно.
Король Арун, Ричард, Верховные Маги, сами Фаридэ, и, конечно же, Диана с Ингрид выбрали это место в качестве нейтральной территории для обсуждения дальнейшей судьбы обоих Королевств Долины. Хотя термин «нейтральная территория» совершенно не отображал истинную мотивацию их выбора. Решающую роль скорее сыграло кулинарное искусство Беатрис. А Диана до сих пор была очень голодна после своего недельного путешествия из Эльмарена в Долину.
Все как могли, разместились в гостиной.
Ричард изменился. То ли смерть Леонида так потрясла его, то ли энергия эльмаренского солнца достучалась до его сердца. Но в его облике не было больше той зависти к Диане. Он был спокоен, ровен, улыбчив. Без шпаги.
– Я рад, что ты вернулась, – сказал он Диане. И это было искренне.
Гронгирейка стояла в центре гостиной вместе с Ингрид.
Еще вчера она рассказала всем, что с ней случилось. Рассказала, как, оказавшись на дне реки, увлекаемая вместе со своим драконом потоками воды, огня и земли, она подумала о самом прекрасном моменте своей жизни. О том эльмаренском утре, когда они стояли с Ингрид перед огромным солнцем. И в следующую секунду она оказалась на этой самой поляне.
Придя в себя, она первым делом попыталась открыть портал обратно в Долину, но у нее ничего не получилось. Раз, другой, десятый. Безуспешно. И тогда она поняла, что портал не откроется. Никогда больше. Потому что роль Эльмарена в судьбе Долины исполнена до конца. Эти два мира отсоединились друг от друга. И нить между ними порвана.
Она пошла в деревню. Нашла там мужчину с ребенком, который был ее проводником в первое прибытие в Эльмарен. Но мужчина не узнал ее. И его сын не узнал ее. И только высокий старец в одеянии странника со спокойным добрым взглядом серых глаз рассказал, что ей надо подняться в небо и лететь. Лететь на северо-запад, где за горизонтом лежит ее дом. Долина. Другого пути нет.
Полет занял у Дианы неделю.
Она успела.
Теперь же они стояли все вместе в гостиной. Те, кто ждал прихода нового мира, новой жизни. И Диана была в их числе. Гронгирейский маршал, амальонский король, Верховные Маги. Все вместе. Они дождались этого момента. Они приблизили его, воплотили в жизнь. Жизнь в мире. И хотя никто из них не знал, как это: не думать о войне, не опасаться каждую секунду за свою жизнь, не видеть в другом противника, – все было так, как должно было быть.
Редко в жизни человека бывают мгновения, когда он наслаждается каждым вздохом. Потому что знает ему цену. Знает, что это чудо, что все могло бы быть по-другому. И сейчас в Долине было такое время. Время пронзительной новизны и счастья.
Понимала это и Ингрид.
Амальонка вышла на крыльцо. В саду, распластавшись темным живым пятном между деревьями, спал дракон Дианы. Он спал вчера целый день. И всю ночь. Утром прилетел сюда вместе с хозяйкой и продолжил спать. Он очень устал.
Ингрид смотрела на него, испытывая чувство благодарности вперемешку с чувством вины.
Как она могла сомневаться в своем мире? Ведь она на самом деле решила, что мир предал ее. В какой момент она потеряла эту магию доверия? И как ее мир простил ей это предательство? Простил, оставив вместо себя любимого человека.
Но чувство благодарности в итоге оказывалось сильнее, и амальонка расплывалась в счастливой улыбке, глядя на то, как ее единорог пытается примоститься рядом с фиолетовой громадой, ерзая на спине крыльями, укладывая так и сяк свою морду с ослепительно сияющим рогом, дабы не потревожить спящего дракона.
Она почувствовала, что больше не одна. В прямом смысле этого слова. Но теперь, повернувшись на звук мягких шагов по деревянному полу крыльца, она могла уже видеть эти насмешливые синие глаза, могла слышать этот голос, а не представлять его, могла сжимать эти руки в своих руках.
Диана до сих пор пахла ветрами, морем, нещадно жгущим солнцем и всеми теми запахами, которыми может пахнуть человек, преодолевший в прямом смысле этого слова полмира.
– Понятия не имею, что теперь делать, – призналась Диана, обнимая Ингрид за спину.
– Так странно, да? – рассмеялась амальонка, откидывая голову на плечо гронгирейки.
– Очень непривычно, – подтвердила маршал, целуя светловолосую макушку.
– Спросим у кого-нибудь.
– У кого?
– Я спрошу у тебя. Ты для меня умнее всех.
– А я у тебя, да? – рассмеялась Диана.
– Должно сработать.
