Неизвестно - Сахаров В. Северная война.
Глава 25.
Волегощ. Зима 1148 Р.Х.
– Венеды наступают! Воины в строй! Крики командиров разнеслись по не успевшему закрепиться на удобных для обороны высотах войску крестоносцев. После чего уставшие католики, которые не ожидали от язычников немедленного наступления, стали быстро выстраиваться перед ставкой короля Конрада и готовиться к сражению. Славяне, которые пустили впереди своих основных сил тяжелую варяжскую пехоту и лучшую кавалерию, не медлили. Они быстро перешли покрытую льдом речушку, двинулись на захватчиков и две армии столкнулись. Наемные пехотинцы из Фландрии и Фрисландии приняли на себя первый натиск венедов и сдержали его с большим трудом. Итальянские арбалетчики и лучники из Англии, которые прикрывали баталии наемников, сами оказались под ударом, потому что у славян тоже были стрелки и надо отметить, что весьма умелые. Королевские рыцари приготовились ударить по варяжскому хирду с фланга, однако на них налетела бронированная конница бодричей и дружинники языческих князей. Неизбежный в любой серьезной битве хаос воцарился в ночной темноте на холмах перед безымянной славянской речушкой. Вот только крестоносцы, несмотря ни на что, воинами были умелыми, и они знали, что отступать нельзя, ибо тот, кто покинет поле боя, будет обречен на адские муки. Для воинов, так же как и для многих военачальников, это не было пустым звуком, да и, кроме того, даже самый плюгавый обозник понимал, что войско католиков больше языческого. Поэтому битва шла с особенным ожесточением и яростью. В то время пока передовые полки погибали и перемалывали венедов, вожди Крестового похода и Бернард Клервоский, рядом с которым находился рвущийся в драку Седрик фон Зальх, собрались на самом высоком холме, на вершине коего был раскинут шатер короля Конрада Третьего. Полководцы должны были принять решение по ходу всего сражения и, разглядывая с господствующей высоты освещенное немногочисленными факелами поле битвы, каждый предлагал свой план. Генрих Лев настаивал на обороне, Конрад Мейсенский рекомендовал оставить сильный заслон и немного отступить, дабы построить правильный строй, а Герман Шталек пробурчал, что требуется контратака. Что же касается короля, то ему с самого начала не нравилась поспешность наступления на Волегощ, ведь у него за плечами уже был сокрушительный разгром, поэтому он сомневался, и колебался в выборе решения. И кто знает, как бы сложилась эта битва, если бы рядом с ним не оказался Бернард из Клерво, который ничего не понимал в военном деле, но по всякому вопросу имел особое мнение и мог продавить практически любое свое предложение. – Братья во Христе! – немного послушав германских феодалов, воскликнул цистерианский аббат, правой рукой указывая на сражающихся наемников и королевских гвардейцев. – О чем вы спорите!? Разве не видно, что всемогущий Господь, чья сила и мудрость не имеют границ, затмил разум богопротивных язычников, и они сами идут на смерть!? Это последний рывок наших врагов, который продиктован отчаянием, так не станем же медлить! Вперед! На врага! Вложим все силы в один удар и победа наша! В сражении не больше девяти тысяч бойцов, а остальные девятнадцать ждут вашего приказа! Король, услышь меня! Пошли христолюбивых воинов в атаку, и они сметут венедов, словно пыль! Ну же! Крестоносцы ожидают твоего слова! В словах проповедника была такая уверенность в своей правоте, что король вновь, в который уже раз, не выдержал. Конрад Третий кинул очередной взгляд на протекавшую у подножия холма битву, а затем взмахнул затянутой в кольчужную перчатку рукой и произнес: – Достопочтенный Бернард прав, сил у противника меньше и мы не отступим. Поэтому слушайте мои приказы! – голос короля стал громче, и он продолжил: – Обозы за холм! На их прикрытие выделить две тысячи французских воинов! Еще по три тысячи пехотинцев на фланги! Всем остальным быть готовыми к наступлению и окружению зарвавшихся язычников! Мы опрокинем врага, погоним венедов к укреплениям и захватим их! С Богом, мои верные вассалы! Победа близка! – Слава королю! – дружно выкрикнули имперские аристократы и добавили: – Слава Бернарду из Клерво! С нами Господь Бог! Спустя несколько мгновений от ставки к отрядам крестоносцев разлетелись гонцы. Войско зашевелилось, и несколько тысяч воинов усилили оборону фламандцев и фрисландцев. Лучников на позициях стало больше, и порыв язычников несколько ослабел. Однако венеды времени зря тоже не теряли. Они подкрепили свою пехоту и кавалерию резервами, а затем на флангах армии крестоносцев появились новые славянские отряды. При этом с одной стороны католиков атаковала конница, а с другой пехота, и на острие удара находились витязи храмовых дружин. А помимо того за боевыми порядками венедов были повозки с передвижными метательными машинами, которые с одного залпа смогли серьезно опустошить ряды европейцев. Впрочем, потери крестоносцев не смущали, а король направил в бой новые резервы, в основном феодальных рыцарей из дружин имперских и французских аристократов. Седрик фон Зальх, услышав очередной приказ Конрада Третьего, посмотрел на Бернарда, который с каменным выражением лица следил за ходом сражения, и проповедник это почувствовал. Не оборачиваясь, рукой он ухватил паладина за белый плащ с нашитым на спине красным (тамплиерским) крестом и притянул его к себе. Затем он кивнул своему верному псу на правый фланг армии крестоносцев и спросил: – Ты еще не раздумал поквитаться с тем венедом, который написал мне наглое письмо? – С Вадимом Соколом? – на всякий случай уточнил паладин. – С ним самым. – Нет, не передумал. А он здесь? – Да, – по губам Бернарда Клервоского пробежала кривая ухмылка, – я чую его. Он слуга местного божка с непотребным именем Яровит, и возглавляет атаку вражеской кавалерии на нашем правом фланге. – И что мне делать? – Возьми сотню тамплиеров и присоединись к воинам Генриха Льва. Окажи помощь нашим рыцарям и останови прорыв венедских всадников, а затем срази этого мерзкого язычника и принеси мне его голову. – Слушаюсь! Тамплиеры подчинились приказу Зальха неохотно, ибо никто не хотел идти с ним в бой бок о бок. Однако по воле Бернарда германец был назначен их командиром, и авторитет проповедника гасил всякое недовольство. Поэтому рыцари Соломонова храма встали рядом с тяжелой кавалерией герцога Генриха Льва, который решил лично руководить контратакой, и сосредоточились на удобной для скачки возвышенности невдалеке от места предполагаемого прорыва венедской конницы. После этого они выстроились клином, и когда языческая кавалерия все же проломилась через строй пехоты, элита армии крестоносцев услышала голос молодого герцога: – Рыцари! Вперед! Шагом! Бронированная кавалерия стала медленно спускаться с холма, и вскоре последовала вторая команда: – Рысью! Понукаемые седоками кони ускорились, а рыцари опустили копья. Промерзшая земля задрожала от топота множества копыт и венеды, которые рубили растерявшуюся пехоту из швабских мечников и копьеносцев, приближались, хотя вели себя странно, поскольку не обращали на рыцарей никакого внимания. Видимость была плохая, и врагов можно было разглядеть только по отсветам факелов, которые были у германских воинов первой линии. Холмы, на которых решили остановиться католики, были не обследованы, а венедов оказалось не меньше, чем рыцарей. Но это никого не смущало. Крестоносцы стали издавать бодрые боевые кличи, и впереди них, рядом с герцогом Генрихом был Седрик, коему кровь ударила в голову и он отдался азарту битвы. Прошедший через множество схваток и приключений паладин был без копья и сжимал в правой руке меч. Через небольшой промежуток времени он должен был встретиться со своим обидчиком и Зальх считал, что распластает любого противника, который посмеет ему противостоять. Холодный ветер бил в лицо германца и он, так же как тамплиеры и рыцари герцога, верил в свою несокрушимость и непобедимость. Однако в этот момент произошла неприятность. Передние кони резко споткнулись и стали падать. На пути рыцарей оказалась прикрытая ветками широкая траншея, которую нельзя было разглядеть под снегом, и атака Воинов Господа сорвалась. Дорогостоящие кони ломали ноги и ржали от боли, а вбитые на дне ямы острые колья пробивали и вспарывали их животы. Рыцари сворачивали себе шеи, а на тех, кто уцелел, сверху валились кони и закованные в доспехи товарищи. Стоны и крики вплелись в плач жеребцов, но никто в этот звуковой концерт боли не вслушивался, ибо битва, словно штормовая волна, накатывалась на крестоносцев. Язычники, которые наверняка знали, где была ловушка для рыцарской конницы, стали обходить канаву с двух сторон и брать свалку из рыцарей в клещи, и Седрику фон Зальху, которому опять повезло и он уцелел, было понятно, что венеды их переиграли. Однако он не терзал себя, а решил сражаться дальше, ведь не все рыцари погибли и далеко не все успели набрать разгон, а потому сумели остановить своих верховых животных. Значит, шанс выполнить приказ Бернарда Клервоского еще имелся и, схватив выпавшее из чьей-то руки тяжелое длинное копье, паладин оперся на древко. Далее он с трудом встал на ноги, унял рвотные позывы и встряхнул головой, в которой стоял постоянный шум, а потом отбежал на чистое место и прокричал: – Именем Господа! Все кто может держать оружие и драться, ко мне! К бою! Как ни странно, но Зальха услышали. Часть воинов, кто спешенный, а кто на коне, сбилась вокруг него, а тут еще и отступающие швабы, которых гнали венедские кавалеристы, прибились к рыцарям. Ну, а затем начался бой и Седрик увидел своего обидчика языческого колдуна Вадима Сокола, который мчался прямо на него. – Убью! – Сквозь зубы процедил рыцарь и стал действовать. Его копье воткнулось тупым концом в землю, а острием было направлено навстречу врагу и, глядя на приближающуюся жертву, Зальх выкрикнул: – Смерть язычникам!
