Последний властелин Антарктиды Часть 1-я - Александр Зубенко
—Относительно.
Бригадир шёл рядом, и Трифон изредка бросал на него взгляд – тот молчаливыми жестами показывал дорогу, где впереди шли остальные спасатели. Трифон кивал и, идя за бригадиром, продолжал общаться с радистом.
—Часы у нас у всех остановились на 17:48. Затем, идёт пробел в памяти не только у меня, а и у всех остальных. И что в итоге получается? В себя мы пришли ровно, как ты сказал, в 19:00, —и то чуть не протянули ноги от непонятной боли и онемения во всём теле.
—Выходит, —предположила рация Гришиным голосом, —что вы где-то отсутствовали с 17:45-ти до 19:00. Так?
—Скорее, до 18:55-ти. Я ещё пять минут корчился на снегу, как и все остальные. Мы и сейчас ещё себя неважно чувствуем. Нас кто-то облучил неизвестными лучами, как тогда профессора, в первый день обнаружения.
—Хорошо. Короче, у вас пробел в памяти чуть больше часа.
—Это для тебя час, —возразил Трифон, взбираясь за бригадиром на снежный пригорок. Впереди маячили спины остальных полярников. – И для всех, кто был у вездеходов тоже час. А для нас, кто находился вблизи объекта, промчалось ровно три минуты. Мы потеряли сознание и отключились на час, а пробел в сознании составлял всего три минуты. Где были наши тела – неизвестно. Может, на снегу валялись, а может…
Он зло сплюнул на снег.
—Я замечал перед нашим обмороком, что у всех было сильное слюноотделение, а затем почувствовался какой-то непонятный газ, практически без запаха. И теперь, внимание! За эти ТРИ минуты, субъективные для нас, вокруг, для тебя и всех остальных проходит ровно ЧАС.
—Какой-то сдвиг во времени?
—Похоже на то. Возможно, мы попали в какой-то временной портал, точнее, не мы попали, а нас туда «всунули».
—Кто?
—Вот это мы и обсуждали всё это время. Что-то типа временной дыры или ещё хрен знает, что в этом роде – я не физик. Возвращение, как я уже тебе сказал, было очень тяжёлым. Нас, скорее всего, «отключили» искусственно и, вполне возможно, каким-то образом стёрли память за этот час. Я верю тебе насчёт кассеты – нас просто «заглушили» при механической записи на магнитофон. А «вживую» ты меня продолжал слышать. Скорее всего, и я тебя. Вот только я не помню, прости уж…
Трансивер молчал. Гриша, очевидно, обдумывал услышанное и, по всей видимости, очередной раз проверял кассету в магнитофоне.
—Кстати, я несколько минут назад связывался с нашими коллегами в лагере вездеходов и они так же сказали, что ни о каких дверях я им не говорил.
—Странно, —хмыкнул динамик рации. — Всё-таки думаешь, временной коллапс?
—Думать будет профессор, когда мы его найдём, —зло отреагировал Трифон. – Моя задача его обнаружить и вернуть всю команду на станцию, не потеряв попутно и своих людей. А уж делать выводы – его прерогатива. Его и Павла – они у нас академики, чтоб их черти взяли. Знаешь, где мы сейчас находимся?
—Время почти восемь часов, вам ещё до вездеходов добираться полтора часа – значит, где-то всё ещё в торосах.
—А вот и нет! Я уже вижу наши «бураны».
—Вы что, их оставляли перед полем торосов?
—А как бы мы иначе добрались вглубь ледника? Сейчас сядем на них, и уже через полчаса будем в лагере у вездеходов.
—Выходит, что час улетает куда-то в космос?
—Да. Всё тот же час. По идее, мы должны были добраться до вездеходов в половину десятого, а попадём туда как раз на ужин – в полдевятого.
—Как это? – Гриша, похоже, вообще перестал что-либо соображать.
—Всё просто, парень! Нас кто-то «переместил» назад к отправной точке маршрута. Туда, откуда мы пешком пошли искать профессора после обеда в 13:00. Сообразил?
—Теперь понял, —слегка обрадовался Григорий, —Вы выехали днём, оставили снегоходы под присмотром двух человек, и затем двинулись пешком, пробираясь сквозь льды, пока в 17:30 не вышли к загадочной дороге, ведущей к металлическим дверям. Потом через несколько минут ты вышел на связь и, когда передавал мне координаты, вас всех облучили парализующим силовым полем: может даже теми самыми лучами, что и Виктора Ивановича. Правильно я рассуждаю?
—Теперь да.
—Затем, за три минуты, пока вы были без сознания, вас каким-то непонятным образом переместили назад , ближе к снегоходам. Для вас прошло три минуты, а для всех нас, остальных – ровно час.
—Правильно. Прими моё восхищение, —усмехнулся Трифон. – Ох, и долго же до тебя доходило, мать твою…
—И вы уже у «буранов»?
—Да. Сейчас перекурим, сядем и отправимся к лагерю —там и переночуем.
—Чёрт! – выругалась рация Гришиным голосом. – Мистика какая-то! А как же быть с этими американцами? И где Пашу, Андрея и начальника искать? С ними, кстати, ещё Сын полка увязался – Якут не захотел его отпускать от себя.
—Вот кто меня меньше всего интересует, так этот чёртов пингвин, чтоб его…
Трифон зло сплюнул на снег.
—Поскольку нам каким-то образом стёрли память, и мы не помним где эти двери, то придётся с утра начинать всё с начала. Вертолёты вызовем именно сюда, в этот сектор. Погода вроде не метельная, и по нашим следам мы пойдём завтра назад к торосам. Будем втыкать флажки по мере продвижения и заранее передадим тебе координаты, как только в бинокль увидим дорогу. Дальше по обстоятельствам.
Трифон на секунду задумался, и пробормотал уже, скорее, себе: —Но если к вечеру у нас снова вышибет память, и мы окажемся там, откуда вышли, то…
—Что ты там бормочешь? Я не слышу.
—Ничего, —будто очнулся Трифон. – Сам с собой разговариваю. У тебя такого не бывало?
—Нет.
—Молокосос ты ещё, вот что я тебе скажу.
Взревели двигатели снегоходов, и бригадир показал рукой, что все готовы отъезжать.
—Слушай, Григорий… —вдруг что-то вспомнил начальник спасателей.
—Да. Сам ты такой.
—Ладно, не обижайся – это я от нервов. А ведь Виктор Иванович тогда рассказывал нам всё подробно на станции. И про двери, и про лучи. Помнишь?
—Помню.
—Он даже вкратце описал, как они его прошили насквозь.
—Да. А мы ему в тот момент не поверили. Считали, что он малость свихнулся.
