Shay Savage - Survivng Raine

— Так же как Мистер Пушистик, — сказал Рейн.

— Только не снова эта гребаная собака! — зарычал я, наклоняя голову, чтобы посмотреть на нее.

— У него не было имени. — Рейн заправила прядь мне за ухо и провела пальчиками по моей шее. — Я не знала, откуда он появился и как. Но ты знаешь, у него тоже были кошмары.

— У собаки были ночные кошмары? — фыркнул я.

— Были! — утверждала она. — Он скулил и рычал во сне.

— Ты знаешь, я не люблю это дерьмо, — напомнил я ей, — сравнение меня с собакой.

— Я любила Мистера Пушистика, — сказала Рейн тихо, — и тебя тоже люблю. У вас много общего. Он был предан мне и всегда пытался защитить, когда люди, которых он не знал, оказывались рядом. У него ушло некоторое время на то, чтобы начать доверять мне, но когда он это сделал, я не могла просить о лучшем компаньоне.

Я подумал об этом немного, но мне все еще не нравилось это.

— Что он думал о твоих парнях? — я понял, что спросил это.

— Ему не очень нравился Эндрю, — сказал она. — Хотя в конечном итоге он перестал рычать на него.

— Что насчет других?

— Не было никаких других.

— Почему?

— Никто не привлекал меня в этом плане. — Я ощутил, как она пожала плечами.— После того как папа умер, у меня был Эндрю. Он понимал, через что я прошла, поэтому я не должна была объяснять ему. Когда мы расстались, так много всего происходило в моей жизни, мои друзья ходили на свидания и все такое, но это было слишком для меня. Я не хотела объяснять какому-то парню, почему я плачу из-за голубого цвета или почему была на терапии, или почему я продолжаю ходить к адвокатам, даже когда они сказали, что ничего не могут сделать для меня.

— Так ты никогда не ходила на другие свидания?

— Ну, — засмеялась Рейн.— Я пыталась один раз.

— Пыталась?

— Этот парень позвал меня на свидание, когда я впервые пошла в колледж,— сказала она. — Мы пошли на ужин, но пришел Эндрю и устроил что-то вроде сцены.

— Что он сделал?

— Он был очень зол, когда узнал, что у меня свидание. Он пришел в ресторан и начал допрашивать бедного парня. Он вел себя как властный родитель, и когда парень, с которым я была на свидании, понял, что это мой бывший, он бросил деньги на стол и ушел. Он сказал, что не собирается мириться с такими... вещами. Он не разговаривал со мной больше.

— Эндрю — мудак.

— Нет, он просто хотел защитить меня. Он боялся, что мне причинят боль.

— Если бы я был с тобой на свидании, я бы отметелил его.

— Бастиан! Ты просо не можешь делать это!

— Почему, черт побери, нет?

— Ты не можешь просто взять и избить кого-то за такое. У людей есть право на их собственный выбор, и ты не можешь бить их только потому, что тебе не нравится, что они делают или говорят.

— Некоторые ублюдки считают, что тебя можно трахать против твоей воли. Это ты тоже считаешь верным?

— Нет. Конечно, нет.

— Я бы отметелил этого Эндрю, — повторил я снова.

— Это не то же самое.

— Это близко к тому, что я говорю, — проворчал я. — Он сделал что-то, чего ты не хотела, и испортил что-то хорошее для тебя.

— И если бы он этого не сделал, может, меня бы не было здесь сейчас.

Когда она сказала это, все мои аргументы испарились, поэтому некоторое время мы лежали в тишине на песке. Небо начало окрашиваться в яркие цвета, что говорило о наступлении нового дня, но я не чувствовал, что способен двигаться с места. В моей голове было так много мыслей — остатки сна, свидание Рейн, испорченное ее мудаком бывшим, очередное сравнение меня с гребаной собакой — я, казалось, не мог их остановить. Я бы хотел, чтобы мне нужно было над чем-то поработать, чтобы я мог встать и делать что-нибудь. Однако лежать с Рейн ощущалось слишком хорошо, поэтому я оставался на месте, наблюдая за восходом солнца, а Рейн начала поглаживать мои волосы пальцами.

— По чему ты скучаешь больше всего? — наконец, спросила Рейн. — Я имею в виду из реального мира?

Я усмехнулся, гадая, думала ли она, что это на самом деле какая-то фантазия.

— Выпивка, сигареты с никотином и чертовски огромная «Chicago-style» пицца, — ответил я, помолчав немного. — Что насчет тебя?

— Душ. — Я почувствовал, как она кивнула головой. — Приятный, горячий душ будет ощущаться очень-очень хорошо.

— Та, это звучит отлично. — Я подумал о том, чтобы быть в душе с Рейн и почти забыл спросить ее о чем-нибудь еще. — И, это все?

— Нет... я скучаю по тому, чтобы спать с подушкой.

— Я все еще сплю с подушкой, — пробормотал я тихо.

— Ты используешь меня как подушку, это не то же самое.

— Это работает для меня, — сказал я.

— Я заметила! — она засмеялась и снова начала гладить мои волосы. Мгновение спустя она выпустила искренний смешок. — Я так сильно скучаю по нижнему белью!

— У тебя есть мое, — напомнил я ей. — Если ты спросишь меня, это почти так же сексуально, как если бы на тебе были стринги или что-то подобное.

— Серьезно?

— Да. Видеть тебя в моих боксерах, заставляет меня хотеть сорвать их и трахать тебя на песке.

— Ты делал это.

— Правда.

— Ты также делал это, когда я была в шортах, — напомнила она мне, как будто я нуждался в напоминании, — и когда на мне ничего не было.

— Ну, охренеть, — рассмеялся я. — Что я могу сказать? Я похотливый ублюдок, а ты прекрасна и в одежде, и без.

— Ты немного ненасытный, — согласилась Рейн.

— Ты жалуешься? — спросил я, и затем мгновенно понял, что не хочу знать ответ на этот вопрос. Черт, я никогда не должен был это спрашивать.

— Нисколько.

Спасибо господи. Если бы она сказала что-то другое, я бы попытался умерить пыл ради нее. Все было бы в порядке, но она такая чертовски красивая, и я ничего не могу поделать, но хочу ее все время. Мне нравилось быть здесь, где я мог взять ее когда угодно, и я был в восторге, что ее все устраивало. Я надеялся, что она тоже наслаждалась, но я был счастлив от ответа на мой последний вопрос. Я не собирался упускать свою удачу, задавая другой.

— Ты голоден? — спросила Рейн, наконец.

— Немного, — сказал я.

— Почему бы тебе не позаботиться об огне, а я посмотрю, что можно сделать на завтрак?

— Хорошо.

Я неохотно переместился из позиции лежа на ней и поморщился, когда мою ногу немного свело. Я пошел через боль и несколько раз согнул ногу в бедре. Все стало лучше, когда я начал двигать ногой. Рейн пошла в хижину, а я начал бросать дрова в тлеющий костер. Я выбросил кучу дерьма из своей головы, сосредоточившись на своей задаче, но другие мысли нахлынули, чтобы занять место предыдущих.

Я поймал себе на мысли, что думаю о Джоне Поле — где он и что делает, выжил ли он? Честно говоря, мне было плевать, увижу ли я его снова, но было бы хорошо знать, жив он или нет. С тех пор как я заботился о потребностях Рейн, я все больше задумывался о том, что случилось той ночью. Я слышал голос Джона Пола, и мне казалось, что он был на одной из шлюпок с пассажирами, но я не представлял, из-за чего шхуна могла перевернуться.

У меня были теории от правдоподобных до крайне невероятных, начиная со шторма и заканчивая тем, что Фрэнкс вдруг решил прикончить меня. Я сомневался в последнем. Если бы он хотел моей смерти, он нашел меня бы раньше и позаботился об этом. В любом случае, почему его это должно беспокоить? Гюнтер умер в тюрьме через шесть месяцев, а Фрэнкса полностью оправдали. Племянник или нет, если бы Фрэнкс заботился о Гюнтере, Гюнтер никогда бы не был осужден.

Через полчаса или около того, пламя прогорело до углей, и Рейн начала готовить что-то вроде тушеного мяса, которое включало смесь съедобных растений и рыб. Еда была довольно сносной, учитывая, из чего ей приходилось готовить. Я задавался вопросом, какой была бы ее готовка, если бы в ее распоряжении была вся кухня. Готов биться об заклад, она была бы чертовски восхитительной.

— Бастиан?

— Да, детка? — ответил я, пока опрокидывал полную еды чашку из морской ракушки в рот.

— Я все еще скучаю по моему отцу.

Положив ракушку на песок рядом с огнем, я поднял на нее взгляд и снова увидел слезы в ее глазах. Рефлекторно мне захотелось успокоить ее и выбить дерьмо из того, кто расстроил ее. Так как, очевидно, она была расстроена из-за своего отца, я не знал, что делать, кроме того, чтобы притянуть ее к себе на колени и обнять.

— Мне жаль, детка, — сказал я, когда она, наконец, сделала глубокий вдох и, казалось, успокоилась. — Я должен был сделать что-то...

— Тссс. — Рейн вытянула руку и приложила пальцы к моим губам. — Ты знаешь, когда я думаю обо всем, что случилось с тех пор, как я потерял его, я должна признать, что нахожусь в замешательстве из-за моих чувств.

— В каком смысле?

— Я скучаю по отцу, — снова сказал она. — Но если бы он не умер, у меня бы не было тебя. Я потеряла отца, но в итоге это привело меня к тебе. Я... не знаю, что чувствовать по этому поводу сейчас.

Мои мышцы напряглись. Конечно, она была права. Если бы я не увидел смерть ее отца, мы бы не были здесь сейчас. Если бы все события, что вынудили его оказаться там той ночью, не произошли, у Рейн все еще был бы отец, но она никогда бы не встретила меня. На краткое мгновение это имело смысл. Все — от моих родителей, выбросивших меня, содержание под стражей несовершеннолетним, причины по которым шестнадцать человек были убиты — у всего этого появился смысл для меня. Все случилось так, чтобы привести ее ко мне. В противном случае мы бы никогда не встретились. Генри Гейл должен был умереть, чтобы я мог быть с его дочерью, и я внезапно обрадовался, что это произошло.