Индиль - Ли Леви
Он подошел к камину, посмотрел на огонь. Если он здесь, то где же она? Застегивая запонки на рукавах сорочки, он снова подошел к окну и выглянул на улицу. Внизу, в саду, он никого не увидел.
Одевшись, Махталеон вышел в коридор. Стражи оказались на своих местах, вдоль стен горели факелы… Здесь тоже все было как и прежде, но что-то засело в глубине его души и не давало покоя… Где он был вчера? Почему оказался в покоях Тиир? Где сама Королева?
Он прошел несколько залов и не обнаружил никого, кроме молчаливых стражей и снующих вдоль стен безмолвных теней. Тогда он спустился вниз, в подвалы – там дрожал свет от огня. Он вошел в небольшой погреб, где хранил – неизвестно для кого – редчайшие вина и небольшие бутыли с кровью. Там он застал Пратта.
Пратт лежал грудью на столе, положив под голову руки, и задумчиво смотрел на стакан, на дне которого виднелась какая-то мутная жидкость. Увидев Махталеона, он лениво поднял голову:
– А-а-а… Милорд…
– Неважно выглядишь, – Махталеон сел напротив и отодвинул в сторону стакан, который закрывал от него лицо Пратта.
– А, – отмахнулся Пратт, – да что со мной станется?
Он поднял себя со стола и оперся о столешницу локтями. Махталеон немного помолчал, предприняв еще одну попытку хоть что-нибудь вспомнить.
– Что произошло? – наконец тихо произнес он, всматриваясь в мутные глаза сидящего напротив него демона.
Пратт откинулся назад, и взгляд его немного прояснился.
– Заканчивал бы ты это, Милорд, – наконец произнес он. – Потешились, и ладно.
– О чем ты? – Махталеон чуть подался вперед и, словно опасаясь, что их кто-нибудь мог подслушать, заговорил тише: – Я ничего не помню, Пратт. Что было вчера?
– Да то же, что и все последние дни. Если хочешь мое мнение, то пора завязывать с этим. Давай устроим настоящую охоту, как в прежние времена, сожжем пару деревушек, погоняем местных по лесам, напьемся свежей крови, попробуем тамошних красавиц, какие они на вкус… – он жадно потер языком правый клык.
– Охота, охота… Будет тебе охота… Скажи, что было вчера, и я отпущу тебя охотиться по всем местным селениям.
– А я говорил тебе, Милорд, не стоит злоупотреблять феями, от их крови потом мутит целую неделю, испепели их солнечный свет, – он поковырял в зубах и добавил: – И крылья эти, будь они неладны, словно саранчи наелся.
Только теперь Махталеон понял, что хрустело у него под ногами и опустил глаза: пол был устлан изуродованными бездыханными маленькими тельцами. «Перебрал, – подумал он, – как в детстве, перебрал», и в голове его снова зашумело.
– Где Королева? – спросил он, и вдруг Пратт сразу стал серьезным и отвел взгляд.
– Тиир-Тааре? – рассеянно переспросил он и достал трубку. – Разве я страж ей?
– Где она? – сухо повторил свой вопрос Махталеон, чуть повысив голос.
– Там, где твоя тупая ярость ее больше не потревожит, – сухо произнес Пратт, набил трубку какой-то травой и закурил.
Махталеон ждал продолжения, но его не последовало.
– Точнее? – Махталеон почувствовал, как уже знакомый приступ ярости снова начинает брать верх над его сознанием.
Пратт поперхнулся дымом и закашлялся.
– Ты прекрасно знаешь, Леон, ведь ты – часть замка, а замок – часть тебя. Ты видишь свой замок насквозь, – он хлебнул жидкости из стакана, глядя на Короля сквозь мутное стекло. – Ты знаешь, где она.
– Она в твоей башне… – пытаясь придать спокойный тон своему голосу, произнес Махталеон и все же не сдержался: – Она в твоей башне, и ты был с ней!
– Да, был! – повысив голос и несколько раздраженно произнес Пратт. – Я был с ней весь день и всю ночь. – Он поднял голову и встретил тяжелый взгляд своего господина, но выдержал этот взгляд и продолжил, не опуская глаз: – И предыдущий день, и предыдущую ночь. И много дней и много ночей до этой ночи. Я был с ней, омывая ее раны в священных водах Черного Озера. Сколько часов я провел рядом с ней, прислушиваясь к ударам ее сердца… У нее есть сердце, Леон, и оно бьется. Сколько раз я прислушивался к ее голосу, но ни разу она не произнесла твоего имени. Тебя больше нет в ее жизни. Ты уничтожил все. – Он чувствовал, как закипает гнев в крови Махталеона, но продолжал, не отводя глаз, и разжигая, каплей за каплей, словом за словом, и без того уже бушующий огонь в душе демона. – Она сильная, Леон, но то, что происходит с ней, сильнее ее. Я не стану тебя упрекать… но… да знаешь, я не желаю знать твоего мнения. Я… Я все для себя решил, хоть убей меня, на все твоя воля.
Махталеон с напряжением провел ладонями по лицу, затем положил руки на стол, сцепил пальцы в замок и теперь мозолил и мозолил их взглядом.
– Значит, был с ней?..
Пратт, не ответив, снова затянулся.
– Пил ее кровь?
Пратт посмотрел на него исподлобья:
– Оставь меня в покое, Леон.
Махталеон едва сдерживал себя, чтобы не выхватить меч и не покончить с этим уродом, сидевшим напротив него за столом, опустошавшим его погреба, растлевавшим нравы, попиравшим законы и дисциплину. Пригрел змею за пазухой. Да-а-а, больнее бьет тот, кто ближе к сердцу. Он всегда это знал. Горячая волна снова и снова приливала к лицу Махталеона: она теперь с ним, с этим…
– Как же мне порой хочется зарезать тебя, Пратт, – наконец, процедил он сквозь зубы.
– На все воля твоя, Владыка, делай, как знаешь, – Пратт в очередной раз затянулся и неспешно пустил едкий дым через нос, а затем продолжил, чуть подавшись вперед и понизив голос: – Но я еще раз скажу тебе… Ты мой Король, но временами ты бываешь безумен, испепели тут все солнечный свет. Ты уничтожаешь все, Леон, все, что сам создал.
Махталеон молча поднялся из-за стола. Пратт больше не существовал для него. Он вышел из тесного душного помещения, быстро поднялся по лестнице, почти бегом миновал несколько плохо освещенных коридоров и оказался в другом крыле замка. Эту часть замка он сгоряча пожаловал Пратту после
