Младший наследник - Волопас
И наглая морда Жирдяя, смотрящая из коридора по ночам и сверкающая своими яркими глазищами, входила в их счёт. Стоило только кому-нибудь забыть захлопнуть дверь, он тут же прибегал, скрёб уголок лапой, и делал это долго и упорно, как будто в этом и еть весь смысл его жизни. Конечно, не в самом процессе открывания двери — в попытке довести меня до белого каления.
Скрёб и скрёб, пока дверь не приоткроется. Если не получалось, прыгал на дверную ручку и висел на ней, яростно мяукая. Независимо от того, занимало это одну минуту или десять, он открывал дверь, прохаживался по комнате с важным видом и пару раз начинал скидывать мои вещи. Потом будто бы уходил — но стоило мне решить, что на сегодня котяры достаточно, он тут же возвращался, садился в коридоре и пялился своими огромными глазами-фонарями.
Честное слово, иногда эту животину хочется прибить. Прописался тут, понравился Минори, жрёт на халяву и наслаждается всеобщим вниманием. Каков наглец!
А Роберт? Чешет его жирное пузо и ласково говорит: «Эклер-Эклер, какой ты хороший мальчик».
Где ж он тут хорошего мальчика увидел? Интересно, а я не забыл сказать ему, что это не мой кот, а наглый приживалка с улицы?
В любом случае, уже через четыре дня я был на ногах. Первым делом я проверил энергию — она текла размеренным потоком, и, казалось, нить-проводник стала куда больше и длиннее, обвиваясь вокруг моего сердца. Несомненно, это хороший знак, но я никак не могу взять в толк, что именно заставило её так разрастись. Казалось, теперь её стало больше, чем у Акиры — а для меня это что-то да значило.
Первое, что я сделал — сообщил Минори и Роберту, что я собираюсь запереться в своей комнате на следующие пару дней. Попытка меня отговорить была довольно вялой: перенасыщение энергией уже прошло, чувствовал себя я прекрасно, а никакого запрета медитировать после лихорадки нет. Ладно бы энергия бурлила или ещё какие симптомы остались — у меня ничего такого не наблюдалось.
Конечно, Минори была недовольна — она выглядела недовольной каждый раз, когда я делал что-то, что может заставить её беспокоиться. Я бы подумал, что в этом мире слуг забивают палками до смерти, когда с хозяевами что-то случается, но уже давно это проверил — нет, ничего подобного. Похоже, несмотря на то, что Хару тоже «сослали» в глушь, она работала на совесть и заботилась обо мне, как будто я не принёс ей одни проблемы.
Впрочем, я быстро переубедил служанку, дал наказ и дальше заставлять Фукаву горбатиться по поводу и без и ушёл. Ну, не далеко — во внутренний дворик, местечко закрытое и тесное, но идеально подходящее для медитации. Как говорил Гоу Ли, делать это лучше на улице, а желательно сидя на голой земле. Так энергия человека сливается с энергией окружающего мира, и результат от такой медитации будет куда лучше. Это не считая очищающего разум эффекта.
А мне очень нужно очистить разум, если вы понимаете, о чём я.
Я отыскал место почище да посвободнее и с опаской глянул на облачное небо. Прогноз погоды (и как местные без магов-провидцев определяют погоду?) обещал отсутствие дождя, но любая возможность попасть под дождь после лихорадки малость меня беспокоила. Успокаивало только то, что есть Роберт и Минори, всегда готовые меня растрясти — в прошлый раз служанка сидела рядом со мной с зонтом, но что-то мне подсказывает, что это лишняя жертвенность, о чём я и сообщил ей заранее. Да и дело не только в воде — всего лишь находясь в этом теле, я чувствую, какое оно слабое. Замёрзнув, наверняка снова свалюсь.
Так что лучше бы им меня разбудить, даже если это обнулит весь прогресс.
Поэтому я и надеюсь на этот прогноз погоды — лучше бы меня ничего не отвлекало.
Ну всё, хватит уже думать! Я мотнул головой, прогоняя лишние мысли, и сел в позу лотоса, закрыв глаза. Пришлось приложить усилие, чтобы заставить бешено стучащее сердце успокоиться. Я с самого начала замечал, что иногда пульс зашкаливает, или руки мелко трясутся, но упорно это игнорировал. Думал, стресс от смерти. Но что-то мне подсказывает, что эта трясучка мне досталась от Сабуро — видал я пару человек с такой же бедой, тоже нервные и слабые здоровьем. Интересно, здесь такое лечат? Лучше бы лечили — гляньте на меня, боец с трясущимися руками.
Чёрт возьми! Опять много думаю. Самая большая проблема в попытках медитировать — невозможность взять и очистить разум по щелчку пальцев.
Я глубоко вдохнул. Потом медленно выдохнул, концентрируясь на обвивающейся вокруг сердца энергетической нити. Будь она толще, походила бы на поймавшую крупную добычу змею — впрочем, она до сих пор была едва тоньше нескольких волосков, собранных вместе, или какой-нибудь маленькой-маленькой проволоки. Это не мешало ей быть длинной и сиять золотом — нить так и кричала о своей светлой природе, что не могло меня не веселить.
Не то чтобы я профи в светлой магии — в моё время в моде было кое-что другое.
Спокойствие. Единение с энергией. Только я и энергия. Ни о чём не думать… только о том, что мне нужна память Сабуро. Если бы я мог проникнуть прямо в его разум…
Я открыл глаза в совершенно пустом сером пространстве. Под ногами было что-то вязкое и холодное, будто я стоял в луже странной липкой грязи. Не было ничего: ни земли, ни неба, только сплошная пустота, посреди которой был один лишь я.
Моргнув в замешательстве, я огляделся. Странное место, но ещё страннее то, что моё тело было полупрозрачным, скорее призрачным. А ещё привычным: теперь я не маленький хлипкий Сабуро с его ростом едва за сто шестьдесят пять. Это моё тело, родное и привычное. Широкие плечи, длинные ноги, морщинки на руках, выдающие возраст… и голые ноги, которые виднелись из-под грязно белого савана. Это мой мысленный образ, или меня уже похоронили?
Получилось ли у меня проникнуть в разум Сабуро? Я медленно покрутился на месте, прямо в этой вязкой жидкости, когда наткнулся на надгробие, стоявшее прямо у меня за спиной. В оясимском стиле, оно было довольно лаконичным и почему-то треснувшим. под ним, на совсем маленьком, низком постаменте, была пара зажжённых ароматических палочек и одинокая красная гвоздика.
Надпись на надгробии гласила:
Кикучи Сабуро
