Коллектор - Наиль Эдуардович Выборнов
Машина наша стояла недалеко от входа, так что мы двинулись к ней. Но садиться не стали, я наконец-то позволил себе закурить.
Говорят, раньше сигареты пахли. И если человек регулярно курил, то запах въедался в его кожу, волосы, одежду. Сейчас можно курить смело — никакого табака в сигаретах давно уже нет, только какие-то добавки и синтетический никотин. Те, кто хочет настоящего табака, покупают себе сигары. Но это дорого. Очень.
Затянувшись, я выпустил изо рта дым. Даже хорошо, что сигареты теперь не пахнут. У меня ведь дочь.
— Да не парься ты так, — сказал Гриша. — Ну, съездишь на допрос разок. Понятное дело, что с мусорами общаться никому не хочется, так они и не докопаются. Посмотрят запись с оптики и отвалят.
— Да я и не парюсь, — ответил я и выдохнул. — Задолбался просто. День сегодня непростой.
Солнце село несколько часов назад, и по-хорошему пора возвращаться по домам, потому что завтра вставать ни свет ни заря и ехать на работу.
Хотя стоп. Завтра ж нет работы. Завтра корпоратив. Но я лучше бы отпахал еще пару смен без перерыва.
— Костюм уже купил? — спросил я.
— Ага, конечно, — кивнул он. — От Хендерсон. Ты ж прекрасно знаешь, что я не терплю эти штуки. Мы ипотечные бойцы, а не корпораты. Поеду прям в рабочей форме, помусолю глаза пиджакам. А ты что, реально в костюм вырядиться собрался?
Костюм у меня был. Правда, надевал я его два раза в жизни. На свою свадьбу и на свадьбу сестры моей жены. И естественно, что корпоратив — не повод натягивать его на себя. Только если благоверная не заставит. Тогда без вариантов.
Можно было бы порадоваться выходному... Да только вот никакого удовольствия это сборище мне не принесет. Либо нажираться, либо смотреть, как от тебя шарахаются пиджаки. И то и другое могло повеселить меня, но не после такой смены.
— Нет, конечно, — ответил я. — Оно мне надо? Я бы вообще туда не шел, но обязаловка. Говорят, директор будет выступать.
Генеральный директор «Всероссийского Сберегательного Банка» получил этот пост в наследство от старого владельца, того самого, ещё из девяностых. Сын. С одной стороны, оно вроде бы и неправильно, он ведь не своим умом и трудом в люди выбился. Но с другой... Образование получил нужное, опыт, да и воспитывали его, учили как дела вести. При нем банк только процветал.
Впрочем, его ли это заслуга? Количество выдаваемых кредитов постоянно росло — вместе с ключевой ставкой и потребительским спросом. Ну а как иначе, вся Россия в кредит живёт и снимает жилье. На свою конуру парень вроде меня никогда не заработает. По крайней мере, честным трудом. Хорошо, что я купил квартиру на наемнические деньги, и теперь мог спокойно ходить на легальную работу, не переживая об ипотеке и аренде.
— Зато завтра ты точно никого не убьешь, — сказал Гриша и усмехнулся.
Добив сигарету в несколько длинных затяжек, я нажал на брелок машины. Служебная, но отдана мне практически в личное пользование, только заправляй сам. Техобслуживание за счёт компании. Страховка тоже корпоративная, но я в нее вписан. Ещё одно преимущество работы в крупном банке.
Нет, у меня и своя «Лада» есть, но я езжу на ней только по выходным. Потому что люди очень не любят коллекторов. На машине ведь даже опознавательных знаков никаких нет, потому что было в прошлом несколько случаев, когда парням, приехавшим к должнику, уродовали тачки. Думают, что мы отбираем последнее.
Вот только забирает банк, а не мы. Лично мне ничего от должников не перепадает, ни копейки от возвращенных корпорации средств.
— Тебя домой отвезти? — спросил я.
— Не, до станции монорельса добрось, — ответил Гриша. — Я не домой поеду. В клуб.
— К своим рокерам? — спросил я.
— Сам ты рокер, — ответил он. — Мы — панки.
— То же самое, — ответил я. — Как по мне, ничем вы не отличаетесь.
Кстати о музыке. Я включил магнитолу, а потом понажимал на кнопки, настраиваясь на одну волну, по которой крутили старый блюз. Русский, что удивительно, ведь его было не так уж и много. С иностранной музыкой у нас тоже было не очень. Какие-то старые записи имелись, а новые почти не проникали. Занавес. Или «самодостаточная автаркия», если говорить на языке говорящих голов с федеральных каналов.
— Я вот иногда думаю, сколько тебе лет-то на самом деле, братишка? — спросил Гриша. — Сто? Сто пятьдесят? Как можно не любить старый добрый хадркор?
— Глупости это все, — сказал я. — И протест ваш тоже глупость. Главное — выжить.
Мы нередко болтали об этом с Гришей. Мы с ним одногодки, с детства и до совершеннолетия были вместе. Когда нам было по двадцать лет, наши пути разошлись — без ссор и скандалов, просто так сложилась жизнь. За почти семь лет разлуки я часто думал о своем старом друге. Оказалось, он по мне тоже скучал, так что воссоединение получилось теплым и долгожданным. Коллекторская служба свела наши судьбы по счастливой случайности, мы встретились на тестах по стрельбе, где единственные во всей группе получили высший балл.
Конечно, изредка мы ссорились, но всегда мирились. Единственное, что я совсем не понимал, так это его молодежный протест. Гриша оставался панком и ненавистником системы, но при этом зарабатывал в компаниях, на которых эта система и построена.
А я... Да, когда-то был рокером. Но потом все изменилось. Бороться с корпоратами глупее, чем с ветряными мельницами. Но ещё глупее протестовать против них ночью, а потом работать на них днем.
Наверное, настоящие панки и рокеры только в Квартале и остались. Там не то, что у пиджаков власти нет, там даже законы Российской Федерации не работают. Правило там одно: кто сильнее, тот и прав. Так что заправляют там всем банды. Но они-то чем от корпоратов отличаются? Тем, что у них деляна меньше?
— Панки не протестуют, панки прикалываются, — ответил Гриша. — Рокеры поют о том, что надо взять пушку побольше и попустить пиджаков. У них все серьезно, они реально верят в то, что систему можно победить. А мы поём том, что корпораты — охеревшие, рокеры
