Джон Кейжу - Открытия, которые изменили мир
ГЛАВА 10
Назад к истокам:
возрождение альтернативной медицины
Случай № 1
Неудачный день для западной медицины
На дворе был 1937 г., самый разгар сезона пневмонии. Больничная палата в городской больнице Бостона — большая открытая комната с 30 кроватями, аккуратно расставленными по периметру, — стремительно заполнялась пациентами, страдавшими от очевидных симптомов: озноба, жара, кровохарканья и боли с одной стороны груди. Но один из них, молодой чернокожий музыкант, упрямо отказывался сотрудничать с врачами. Его доставили в больницу несколькими днями ранее с ознобом и жаром, но кашля у него не было. И вот молодой интерн, только что окончивший медицинскую школу Гарварда, вошел в палату, остановился у койки пациента и обнаружил, что тот не мог сдать анализ мокроты, необходимый для уточнения возбудителя пневмонии. Этот интерн, Льюис Томас, поступил на работу только месяц назад и не придал ситуации большого значения. Взяв у больного анализ крови, он направился дальше. И лишь утром, в расположенной этажом выше лаборатории Томас рассмотрел пробу крови в микроскоп и обнаружил нечто поразительное.
Томас незамедлительно сообщил о своей находке гематологу, который поспешил в лабораторию, чтобы взглянуть на анализ, а затем отправился назад, в палату, чтобы взять новые пробы. Новость разлетелась по больнице со скоростью пожара, и врачи — как штатные, так и гости, — а также студенты мчались в палату, после чего бежали наверх, в лабораторию, чтобы своими глазами убедиться в истинности происходящего. У пациента была не пневмония, а малярия — опасная паразитарная болезнь, передающаяся человеку от инфицированных комаров. Однажды оказавшись в организме, паразиты заселяют красные кровяные тельца, воспроизводятся и приводят к их разрушению. Именно это Томас увидел в свой микроскоп — и кого бы не ошеломило такое зрелище? Вдобавок была еще одна загадка. Малярия обычно распространена в тропиках и субтропиках. Как же мог человек, живущий в северном климате Бостона — и не покидавший страну в последние несколько лет, — подхватить такую инфекцию?
И хотя тайна вскоре была раскрыта (пациент страдал зависимостью от героина и, вероятно, получил инфекцию через использованный шприц, ранее зараженный кем-то приезжим), чудеса продолжались. Они продолжались, когда врачи весь день приходили в палату, забирали кровь для анализа. Продолжались и вечером, когда пациенту стало хуже, он впал в кому — и внезапно умер. Собственно, врачи были так удивлены болезнью, что забыли о лечении. Томас с грустью вспоминал спустя годы в своей книге под названием «Самая молодая наука»: если бы вместо «повышенного внимания» пациент незамедлительно получил дозу хинина (средства от малярии, лечебная сила которого была известна с XVII века), то «он, может, и выжил бы. Возможность вылечить болезнь и даже спасти жизни не слишком часто появлялась в палатах городской больницы. В этот раз ее упустили… Это был неудачный день для Гарварда».
Случай № 2
Неудачный день для восточной медицины
На дворе 2008 г., и через несколько минут после того, как Йонтен садится и приступает к медитации, начинается кошмар. Для Йонтена, сорокапятилетнего тибетского монаха, самый ужасный кошмар — не воспоминание о злобных криках, не китайские власти, которые мучили его товарищей электрошоком, и даже не тюрьма, где ему пришлось пережить побои как раз перед тем, как он покинул Тибет. Его кошмар — образ его монастыря, окутанного пламенем, которое в его сознании горит особенно ярко. И хотя он посвятил десятилетия оттачиванию мастерства буддистской медитации, ни один из навыков — глубокое дыхание, энергетические каналы, сфокусированность — не способен убрать образ горящего храма, который сводит на нет все попытки медитировать. Чем сильнее Йонтен старается, тем больше разочаровывается. Вместо внутреннего покоя к нему приходит чувство грусти, вины и безнадежности.
Сейчас Йонтен в безопасности, живет в Нью-Йорке, но его, как и многих других тибетских беженцев, преследуют воспоминания о мучениях и издевательствах, лишающие способности медитировать и практиковать свою религию. Хорошая новость в том, что тибетские народные лекари диагностировали их состояние как srog-rLung, или дисбаланс «жизни и ветра». Идею о том, что баланс крайне важен для здоровья, вряд ли можно назвать уникальной для тибетской медицины. Многие древние традиции целительства, возникшие тысячелетия назад, говорят о том, что человеческое тело неотделимо от внешнего мира и связано с ним невидимыми силами. В соответствии с этими традициями, секрет хорошего здоровья — в поддержании баланса между внешними и внутренними силами. Плохая новость для Йонтена и его товарищей-монахов в том, что средство, выбранное ими из широкого ряда, не работает. И вдобавок причиняет страшный вред.
Медитация — восточная традиция, которая появилась тысячи лет назад, пережила множество культурных рубежей и сегодня входит в тройку самых популярных форм альтернативной медицины в США. Для тибетских буддистских монахов медитация стала высшей формой лечения, методом достижения просветления, которое они считают лекарством от всех страданий. Но для Йонтена и других беглых монахов, травмированных пережитым в Тибете, навыки медитации, которые они совершенствовали всю жизнь, не просто бесполезны, но и вызывают многочисленные симптомы: от чувства вины и депрессии до повышенного кровяного давления и учащенного сердцебиения. Проблема в самом лечении: форма медитации, которую они используют, настолько «однонаправленна», что нарушает их собственные принципы баланса.
Уроки из прошлого: Восток и Запад (снова)
Две истории о неудачном лечении на противоположных краях культурного спектра. В мире западной научной медицины молодой музыкант умирает от малярии, поскольку врачи настолько удивлены его болезнью, что забывают его лечить. В мире народной восточной медицины тибетских монахов так навязчиво преследуют воспоминания о мучениях и издевательствах, что навыки медитации, которые они совершенствовали для предотвращения страданий, сейчас эти страдания провоцируют.
Эти две истории символизируют, как медицина, независимо от ее культурного происхождения, может стать жертвой собственных методов и даже своего успеха. Более того, это только пролог к гораздо более длинной истории о том, как две медицинские традиции, появившиеся тысячелетия назад и имеющие общие корни, веками отдалялись друг от друга, столкнулись в жуткой борьбе из-за философских несогласий и затем наконец объединили силы на пороге XXI века, чтобы стать одним из десяти величайших прорывов в медицине.
***
Случайная смерть молодого чернокожего музыканта от малярии в 1937 г. может выглядеть единичным инцидентом, но на самом деле это пример угрожающей тенденции в медицине XXI века. Благодаря растущему списку прорывов — вакцины, микробная теория, анестезия, рентгеновские лучи и многое другое — научная медицина завоевала репутацию основной медицинской системы западного мира. Но вместе с тем пришло и беспокойство. Вооруженная новыми технологиями и огромными объемами информации, медицина становилась все более обезличенной, забывая, что в центре внимания должен был быть пациент, а не болезнь, и главное — позаботиться о человеке (даже если вылечить его невозможно).
Что стало причиной такого смещения приоритетов? Подъем современной медицины в XX веке, возможно, кажется неизбежным, но обстоятельства могли сложиться и иначе. Всего-то каких-нибудь 100 лет назад научная медицина была только одним из многочисленных подходов к здравоохранению. Собственно, вплоть до конца 1800-х «научная» медицина часто представляла собой варварский и рискованный бизнес, с грубой хирургией, кровопусканием и использованием токсичных средств вроде ртути в качестве слабительных и рвотных. Многие другие системы лечения соревновались с ней если не за главенствующий, то хотя бы за официальный статус, включая гидротерапию (использование горячей и холодной воды для профилактики и лечения болезней), томсонианизм (способ растительной терапии, основанный на том, что человеческое тело состоит из четырех элементов: воздуха, земли, огня и воды) и магнетическую терапию (использование лечебных прикосновений для передачи «магнетической», или «жизненной» энергии пациенту). Десятилетиями каждое из этих направлений относилось к остальным с недоверием и презрением. Они обменивались обвинениями в шарлатанстве и непрофессионализме. И только после того, как западная научная медицина начала завоевывать лидерство в конце 1800-х, остальные модели здравоохранения лишились популярности и стали по умолчанию «альтернативными».
