Алхимаг: Горю, но не сгораю! - Михаил Ежов
Вот теперь я ощущал его ауру намного явственней. И сомнений в том, кто передо мной, быть не могло.
— Так ты Печатник! — прорычал Хомяков, сверял меня пылающим взглядом. — Значит, решил, что справишься со мной благодаря этому, щенок⁈ Да я тебя раскатаю!
В его руке появилась огромная горящая сиреневым коса! На изогнутом лезвии сверкали переплетённые символы.
— Сдохни, выродок! — гаркнул Хомяков и прыгнул на меня, занося над головой божественное оружие.
Вытянув руку, я выхватил из Кармана трезубец. И вовремя, ибо только в последнюю секунду успел подставить его, отразив чудовищный удар косы!
Посыпались искры. Хомяков отступил на шаг. Лицо его приобрело удивлённое выражение.
— Какого?!. — прошипел он, глядя на трезубец. — Откуда это у тебя⁈
— А сам ты как думаешь? — отозвался я, следя за каждым его движением. — Оттуда же, откуда у тебя — твоё оружие!
— Невозможно!
— Про тебя я думал то же самое.
— Я не почувствовал твою ауру!
— И на это есть причина. Я не из этого мира. В отличие от тебя.
Хомяков пригнулся, готовясь к следующей атаке. Глаза его полыхнули.
— Так какого хрена ты припёрся⁈ — рявкнул он. — У нас своих богов хватает!
— Правда? А я слышал, вас изгнали. За ненадобностью. Но, видимо, не всех. Жнецы никогда не остаются без работы, да?
— Именно! И ты в этом сейчас убедишься на собственной шкуре, чужак!
Хомяков (даже зная, кто он, я всё равно продолжал мысленно называть его так) ринулся в бой. Коса со свистом рассекла воздух и обрушилась на меня раз, другой, третий. Я заблокировал все атаки, а последнюю ещё и отвёл в сторону. Скользнув трезубцем вдоль вражеского оружия, почти достал Жнеца остриями в грудь, но Хомяков успел-таки в последний миг отпрянуть. И тут же снова занёс косу.
— Я прикончу тебя! — прошипел он яростно. — И заберу трезубец!
— Давай, попробуй!
Жнец бросился в бой, награждая меня стремительными ударами. Вот только коса не так хороша для боя, как может показаться, на первый взгляд. Предназначение у неё малость другое. Так что я легко отбил все атаки, шагнул вперёд, сокращая дистанцию и ударил противника в открывшееся плечо. Зубцы погрузились глубоко и вспыхнули, вбирая божественную энергию.
Вскрикнув, Жнец отпрянул, попятился, замахнулся косой. Но я уже нырнул, упреждая его атаку, и вонзил своё оружие противнику в живот. Навалился, вгоняя его до упора.
Жнец захрипел, аура его задрожала и начала таять. В трезубец хлынула жизненная энергия.
Мой враг попытался врезать мне косой, но я перехватил её второй рукой, и мы застыли.
— Тварь! — вырвалось изо рта Жнеца.
А затем в воздухе справа возник его фамильяр — здоровенная сова. Она ринулась на меня, выставив когти.
Проклятье!
— Василиса!
Перед совой возникла лягушка. Разинула пасть и схватил ею вражеского фамильяра, заглотив чуть ли не наполовину. Оба чура рухнули на землю и покатились по ней.
Я выдернул трезубец и тут же вонзил снова. Оружие вибрировало от вливавшейся в него энергии. Аура Жнеца становилась всё слабее. Он упал на одно колено, плечи его поникли, огонь в глазах угасал.
— Проклятый урод… — просипел он.
Резким движением я выдернул косу у него из руки.
Последние капли божественной силы покинули Жнеца, и он рухнул на землю. Мои же каналы впитывали его энергию из трезубца, как губка! Их число стремительно росло, на пересечениях образовывались новые узлы. А затем четвёртая Печать треснула и развалилась, опав догорающими осколками! Я достиг предпоследней стадии Великого Делания, и огромный сияющий призрак пеликана расправил передо мной крылья, а затем медленно растворился в воздухе.
Все узлы и каналы разом вспыхнули и увеличились в размерах. Я ощущал себя полным энергии. Она буквально рвалась наружу. И это только моя собственная — безо всякого Антивещества!
Повернувшись, я уставился на Василису, пытавшуюся проглотить фамильяра Жнеца. Из широкой пасти торчали только когтистые лапы и хвост. Лягушка сделала пару судорожных движений, и сова полностью исчезла в ней. Василиса сыто рыгнула.
— Шикарно! — проговорила она, облизнувшись. — Вот это я понимаю!
По её шкуре побежали новые чёрные пятна, из которых показались тонкие, как иголки, шипы. Фамильяр вдруг раздался, став минимум на четверть больше. Зрачки разделились, превратившись в две агатовые точки.
И они уставились на косу, которую я держал в левой руке.
— Это то, что я думаю? — осведомилась она.
Я кивнул и убрал косу в Карман, отправив следом и трезубец.
— Божественное оружие.
— Откуда оно у этого заморыша?
Василиса подозрительно покосилась на лежавшего лицом вниз Жнеца.
— Он не человек. Вернее, тело у него вполне человеческое, но дух… Короче, перед тобой один из местных богов.
— Да? А так и не скажешь. Погоди! То есть, боги в этом мире не миф?
Я кивнул.
— Тех, кому продолжают молиться, не изгнать. А этот… Думаю, он был богом войны. Или мора. Может, пустыни. Не знаю. Он не представился.
— Погоди! — снова воскликнула Василиса. — Но это означает…
— Именно! — я не удержался от улыбки. — Бог смерти в этом мире тоже существует!
— Так-так… — лягушка подозрительно прищурилась. — И что же ты собираешься с этим делать?
— Разве не очевидно?
— Скажи сам!
— Занять его место. Тогда я получу всю силу, которую люди вкладывают в свои молитвы, когда хоронят друг друга.
— Класс! Нет, серьёзно. План огонь. Но как ты найдёшь местного бога смерти?
— Ну, полагаю, он и есть тот, чьё имя Тубалькаин приберёг напоследок.
— Хм… Да, наверное. Думаешь, одолеешь его?
— Сначала прикончу второго подельника. Уверен, он тоже не человек. Это должно поднять меня на высшую ступень Великого Делания.
— Да, тогда есть шанс, — Василиса обвела взглядом луг со следами сражения. — Надо здесь прибраться. А то нетрудно догадаться, что Печатник действовал.
— Согласен.
Я немедленно взялся за дело. С помощью трансмутации убрал обломки деревьев, выровнял почву и покрыл травой. Заняло это минут пятнадцать. Зато местность стала выглядеть так, словно дрались два обычных мага.
— Отлично, — одобрила Василиса. — Чур, фамильяры твоих следующих врагов — мои!
— Договорились. А теперь исчезни.
Лягушка растворилась в воздухе, а я двинулся через луг к лесу. Надо было сказать телохранителям Хомякова, чтобы
