Метаморф. Красный Робинзон - Ставр Восточный
Когда все, наконец, успокоивались, я приступал к чтению Вед. Как и с Дружком ранее, мне легко удавалось объединиться с остальными подопечными в «единую энергетическую систему». И поэтому эффект от моего Чтения распространялся на всех собравшихся тут метаморфов. Даже больше! Мы начинали резонировать, и эффект от культивирования повышался даже у меня.
Помню, в первый раз, на наше счастье, всё прошло спокойно: ни одна тварь не забрела к нам «на огонёк». А могла. Поскольку из мрака с разных сторон доносились то звуки осторожных шагов, то шорох каменных осыпей, то отчаянные визги, то чавканье. В общем, обошлось без столкновений. Но я пришёл к выводу, что тренировки надо приближать к естественным условиям. И как можно скорее.
Утром, в самый разгар учений, когда метаморфы дружно форсировали полосу препятствий, от Ильма пришёл сигнал. Прямо на него мчался целый табун… единорогов! Я пулей метнулся к дереву и, устроившись в ветвях, уставился вдаль. На нас надвигалось громадное облако пыли, а от топота копыт дрожала земля. Как Ильм умудрился понять, что это именно единороги, а не лошади или бизоны? Ни черта же не видно!
Медлить было нельзя. Единороги — это как раз то, что мне нужно. Я скомандовал своим питомцам: «Боевая тревога! Свистать всех наверх!» Разрабатывать план и раздавать инструкции было особо некогда. Перед собравшимися соратниками была поставлена цель: задержать и обездвижить. Не жрать! Желательно не калечить!
Метаморфы исчезли в укрытиях. Единороги приближались. Едва мне удалось их разглядеть, как по телу пробежали противные мурашки: я надеялся увидеть изящных белых лошадок с красивым спиралевидным рогом во лбу, но это были не они! На нас мчался табун чудовищ, огромных, как носороги, со взъерошенными гривами на непропорционально больших бородатых головах. Топали раздвоенные копыта, мелькали спутанные хвосты и серая от пыли шерсть, скалились здоровенные зубы, воздух со свистом вспарывали острые чёрные рога. Жесть! Мой мир никогда не будет прежним! Но этих красавцев я приручу!
Единороги влетели на наш взгорок. Ящер щёлкнул хвостом, и из земли прямо перед ними возникла каменная преграда. Те, что шли в авангарде, поднялись на дыбы. Шедшие следом столкнулись с ними, повалив на спину. Началась свалка. Арьергард попытался развернуться и отступить, но ящер возвёл стеночку и перед ними, лишив их такой возможности. Мыши попискивали из укрытия, оглушая попавших в засаду. Ильм стреноживал их, опутывая сетью тонких корневых отростков. Мой отряд ринулся в бой, сбивая с ног тех, кто сумел устоять.
И тут выяснилась одна, неприятная для нас, важная подробность: единороги владели магией огня. Сначала одна тварь шарахнула струёй пламени из своего рога, за ней — вторая, затем третья включила свой огнемёт. Вспыхнула шерсть на енотах, тут же покатившихся по земле. Вспыхнули ветки Ильма, что привело его в бешенство, и он принялся душить обидчиков. Впрочем, под раздачу попали не только мои бойцы — сородичам «пламенных скакунов» тоже досталось! Мерзко запахло палёным. Надо было вмешаться.
«Дружок, молот!» — волк молнией кинулся в туннель, и через минуту вернулся с моим оружием. «Ильм, сбрасывай горящие ветки! Еноты — в песок! Всем разойтись!» — метаморфы, взволнованные полученными повреждениями, брызнули в стороны, а я поднял свой инструмент и принялся раздавать удары направо и налево. Особо не целился и старался не увечить, но парочку, кажется, всё-таки зашиб насмерть. Пыль ещё не успела осесть, а весь табун уже был в отключке. Правда, десяток коняшек уже не подавал признаков жизни вообще — мы с Ильмом малость перестарались, но нас можно понять. Живых я обратил. Пару мёртвых отдал Ильму, остальными накормил новых метаморфов. Добытые магические органы раздал волкам — нужно будет попробовать привить им магию.
— Поздравляю тебя! — на плече появился Алукард. — В нашем полку прибыло! Двадцать боевых единорогов — это вам не хухры-мухры! С таким подкреплением можно и на серьёзную вылазку замахнуться.
— Вот только голова опять трещать начала, — буркнул я, массируя чешуйчатые виски. — Хоть и не так сильно, как раньше. Думаю, даже смог бы потянуть ещё несколько особей.
Энт, на удивление, хоть и был флегматичен, но на обращённых новичков дулся не по-детски. Мне с трудом удалось уговорить его соорудить им какое-никакое стойло внутри нашей пещеры. Не столько для удобства — единороги могли прекрасно пастись и на лужайке — сколько для маскировки. Я добавил каждому по кристаллическому рогу и, решив, что на сегодня тренировку можно закончить, велел пещерной братии возвращаться к охоте, а сам отправился в горы, наблюдать за обстановкой. Дружок остался с единорогами, а Кузя увязался за мной. Вот ведь прилипала!
Сверху было прекрасно видно, что за несколько дней, прошедших со времени нашей последней вылазки-провокации, теросов в центре Лакуны стало ещё больше. А значит, можно повторить акцию, и заодно провести тренировку на местности в реальных условиях.
Мы с Алукардом постарались составить максимально подробный план действий, основательно изучив местность. Найти укрытие там теперь было куда сложней — Ильма-то мы увели. И тут, на удивление, пригодился Кузя! Он умудрился выискать укромное местечко, с которого, тем не менее, были прекрасно видны толпы теросов. Оттуда я мог, не напрягаясь, накрыть потоком ментальной энергии не менее двадцати объектов разом. Более того! Он нашёл отличные позиции для размещения наших «засадных полков»! И даже больше! Он, оказывается, уже мог не только телепатически передавать картинку «в моменте», но и чётко фиксировать её в моей памяти. Ничосе способности! Ай да Кузя, ай да сукин сын! Зря я не хотел брать его с собой.
— Вот молодец! Вот спасибо! — похвалил я питомца, почёсывая ему шейку. — Может, подскажешь заодно, где бы нам ещё соратников раздобыть? Таких вот, навроде единорогов.
Кузя перестал улыбаться, замер, склонив голову набок, и вытаращил глазенки. Уши его насторожились, взгляд остановился, зрачки расширились, залив всю радужку. Он медленно, будто в трансе, поворачивал голову чуть не вокруг своей оси — ну, натуральный локатор. И вдруг в мой мозг, чуть не лишив меня сознания, прилетела картинка: на поляне среди густого леса — саблезубые олени. Ноги — по колено из какого-то белого металла, и такие же рога. «Так вот ты какой, Серебряное Копытце!» — подумал я, тряся головой. Картинка исчезла. Кузя снова улыбался.
— Ну, ты даёшь, братец! — выдохнул я, — Что? Идём на охоту?
— Куда⁈ —
