Шпион смерти - Борис Николаевич Григорьев
Но снаружи ответных выстрелов они не услышали. В тревожной тишине опять раздался голос из мегафона:
— Члены организации «Красной Армии»! Обращаемся к вам с предложением о том, чтобы мирно разрешить создавшуюся ситуацию. Повторяем: если вы выпустите на улицу заложников, мы гарантируем вам жизнь и свободный выезд из страны. Мы знаем, что вас всего двое и что у вас практически нет шансов, чтобы противостоять штурму здания, который начнется через несколько минут.
В ответ раздалась автоматная очередь. Вероятно, нападающие, пользуясь моментом, стали занимать удобные для штурма исходные позиции. Они по-прежнему не отвечали на огонь террористов.
В этот момент заложники услышали крик белокурого:
— Господа полицейские! Если вы начнете штурм, то мы немедленно расстреляем одного из заложников. Повторяю: как только мы подвергнемся нападению извне, мы приступаем к ликвидации заложников.
В здании и за его пределами наступила тревожная тишина. В этой тишине раздался телефонный звонок. Власти не упускали ни одного шанса для того, чтобы убедить террористов в бесполезности предпринятой ими акции. Во всяком случае, использование телефонного канала могло служить и отвлекающим моментом. Телефон звонил и звонил, а террористы все не брали трубку. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они услышали характерный голос белокурого. Они, правда, не разобрали, о чем шла речь, но по тону разговора поняли, что немцы продолжают настаивать на своих требованиях.
Переговоры прервал сильный взрыв, потрясший все здание банка. Наверное, штурмующим удалось заложить фугас под дверь черного хода. Сразу вслед за взрывом послышались гортанные крики на немецком языке, и отчаянно застрекотали автоматы «красноармейцев». Им отвечали тем же снаружи. Все это продолжалось около двух-трех минут, когда раздался еще один взрыв — теперь откуда-то сверху.
— Это на чердаке, — прошептал клерк.
Заложники тревожно вслушивались в перестрелку, ожидая своей участи. Фрам четко представлял себе, что в этой ситуации в любую минуту может открыться дверь, и Клотц уведет кого-нибудь из них с собой, чтобы продемонстрировать властям серьезность своих намерений.
— Давайте попробуем ошеломить террориста, — прошептал Фрам Динесену. — Когда он начнет открывать дверь, вы станете с одной стороны, я — по другую сторону проема, и как только он покажет свою физиономию, мы бьем его по кумполу и…
— А если он будет не один? И наш удар окажется не… не очень чувствительным? Что мы в наручниках можем противопоставить автомату «Узи»? — засомневался датчанин.
— Наши ноги.
— Чтобы убежать?
— Зачем бежать? Ногами будем драться. И наручниками тоже.
— Не знаю, не знаю, — с сомнением покачал головой Динесен.
В доме на некоторое время все стихло и затаилось. Снаружи тоже не было слышно признаков какой-либо активности. Заложники недоуменно вслушивались в тишину, пытаясь угадать, что за ней может скрываться.
— Может быть, они все уже убиты? — высказал предположение клерк.
Ему никто не ответил, хотя каждый суеверно подумал именно об этом. Надежда тлеет слабой искоркой глубоко в душе, а если ее выпустить наружу, то она может и не сбыться. В подтверждение этого за дверью раздались тяжелые шаги — так уверенно могли ходить только террористы. Проникшие в дом полицейские при передвижении по дому соблюдали бы известную осторожность.
— Это Клотц, вперед! — прошептал Фрам и стал по левую стороны двери, кивком головы приглашая Динесена занять место напротив. Старший криминаль-ассистент, привыкший подчиняться только своему начальству, беспрекословно выполнил команду, исходившую от иностранца, считавшегося всего несколько часов тому назад объектом слежки его бригады. Мысль об этом аномальном явлении мелькнула у него в голове, но тут же пропала. Он весь напрягся в томительном ожидании, занеся, как и канадец, руки над головой. В его сознании запечатлелось посуровевшее лицо Брайанта и застывшие в испуге бледные маски кассирши и клерка.
Как во сне он услышал лязганье замка и увидел показавшегося в дверном проеме Клотца. Почти одновременно канадец исторг то ли татарский, то ли индейский душераздирающий клич и обрушил на голову террориста удар обеих рук. Раздался слабый характерный хлопок, напоминающий выстрел из детского пистолета, и тело Брайанта стало медленно оседать на пол. Ничего не помня, дрожа всем телом, Динесен навалился на пошатнувшегося от неожиданного нападения террориста и со всей силой нанес ему удар в темя. Немец со стоном рухнул мешком наземь и выронил из рук тяжелый пистолет с глушителем. Динесен, издавая жалобные крики, задыхаясь от охватившей все его существо злости, начал без разбора молотить обмякшее тело ногами, пока не выдохся и не упал рядом с ним на пол, закрыв в изнеможении глаза.
Он слышал, как где-то рядом за стеной возобновилась короткая перестрелка, как в банк ворвались наконец спецназовцы. Потом возникли несколько знакомых лиц в полицейской форме, которые заполнили комнату с заложниками и стали хлопать его по плечу, пытаясь то ли подбодрить, то ли утешить. Какой-то полицейский чин стал деловитым тоном отдавать распоряжения, чтобы вызвать врача. Перед глазами мелькнуло радостное лицо Калле, но Йенс Динесен безучастным, невидящим взором наблюдал за всем происходящим со стула, на который его кто-то посадил. Над распластавшимися на полу телами Брайанта и Клотца склонился врач. Он пощупал пульс у того и другого и что-то сказал полицейскому.
Пришли санитары и унесли на носилках Клотца.
— Это ты так здорово его отделал? — осведомился полицейский чин, показывая пальцем на удалявшихся санитаров. — Йенс, да очнись же ты, наконец! Все хорошо, ты жив, и радуйся, что все для тебя закончилось благополучно, — возмутился полицейский молчанием Динесена.
— Что с ним? — хриплым голосом спросил Динесен, еле заметно кивая в сторону своего недавнего подопечного.
— Ранен в брюшную полость, потерял много крови… — начал было полицейский.
— Так какого же черта вы медлите? — закричал Динесен. — Вы для чего здесь находитесь? Чтобы вытереть нам слезы и сопли?
— Позвольте, господин… господин Динесен, что вы себе позволяете? — фальцетом вскрикнул чин, но старший криминаль-ассистент уже не слушал его. Он подошел к Брайанту, стал на колени и прислонил ухо к сердцу. В этом положении его застали санитары «скорой помощи», которые пришли с носилками, чтобы забрать с собой тяжело раненного.
Динесен позволил им поднять себя с пола и осторожно положить Брайанта на носилки. Но он не поддался ни на какие уговоры, чтобы оставить раненого. Он взял Брайанта за вялую руку и пошел вместе с носилками к выходу. На Агнетевай стояла толпа зевак и журналистов. Многочисленные полицейские вышагивали перед налогоплательщиками с горделиво поднятыми головами и чувством исполненного долга. Кто-то из толпы крикнул: «Молодцы!» Динесен, не выпуская руки канадца из своей, хотел было разразиться в их адрес сердитым замечанием,
