Ведьмак в теле Маркиза 3 - Артемий Скабер
Я поднялся на ноги, чувствуя, как внутри просыпается что-то древнее. Сила, которую я забрал у младших богов, вновь откликнулась на зов. Но теперь она ощущалась иначе — это была не просто энергия, это была часть меня самого.
— Рурик! — крикнул я. — Помнишь песни древних?
Друид кивнул, его глаза вспыхнули зеленым огнем. И тут же в воздухе зазвучала музыка — та самая, что пробуждала в богах воспоминания о временах их создания.
Локки дрогнул. На мгновение его маска самоуверенности треснула:
— Прекрати! Эти песни… они запрещены!
— Боишься? — я улыбнулся, чувствуя, как мелодия усиливает мою связь с украденной силой богов. — Правильно делаешь, что боишься.
Квард, поняв мой замысел, начал стремительно преображаться. Его щупальца растеклись по полу, создавая узор, похожий на гигантскую печать. Там, где страж касался камня, реальность истончалась, позволяя силе Изнанки просачиваться в этот мир.
— Нет! — Локки взмахнул рукой, посылая в нас новую волну силы. — Вы не посмеете!
Но на этот раз я был готов. Сила младших богов, слившаяся с моей собственной, создала щит. Золотое сияние Локки разбилось о него, рассыпавшись искрами.
— Невозможно! — бог впервые выглядел по-настоящему встревоженным. — Ты не можешь контролировать их силу так быстро!
— Правда? — я сделал шаг вперед, чувствуя, как энергия течет сквозь меня. — А по-моему, у меня это неплохо получается!
И я ударил, вложив в атаку не только силу, но и воспоминания поглощенных мною богов. Локки отразил удар, но его при этом швырнуло назад, как тряпичного. И впервые с начала боя он перестал улыбаться.
Бой продолжился, но теперь всё было иначе. Каждый раз, когда Локки пытался применить свою силу, песня Рурика заставляла его сбиваться. Печать Кварда продолжала расползаться по полу, постепенно подтачивая власть бога над этим местом.
А я… я наконец начал понимать. Локки действительно был силен, просто невероятно силен! Но его сила была краденой, неестественной. В отличие от меня, он никогда не учился по-настоящему её впитать и подчинить себе. Просто брал всё больше и больше, упиваясь собственным могуществом.
— Ты даже не понимаешь, чем владеешь, — произнес я, отражая очередную атаку. — Ты просто накопил чужую силу, как ребенок копит сладости…
Локки зарычал, его человеческая маска начала трескаться.
— Да что ты можешь знать! Я правил мирами тысячи лет!
— Правил? — я рассмеялся, и мой смех подхватила песня Рурика. — Нет, ты просто играл с силой, которую никогда толком не понимал!
С каждым звуком древней песни Рурика трещины в силе Локки становились всё заметнее. Они проступали подобно паутине на стекле — тонкие, поначалу едва заметные, но постепенно все более расширяющиеся. Сквозь них просвечивала пустота, такая же мёртвая, как души тех, кого он поглотил за многие века своего правления.
Квард тем временем продолжал плести свою печать. Теперь она покрывала почти весь пол тронного зала замысловатым узором, в котором угадывались символы первых стражей. Каждая линия пульсировала в такт песне друида, и там, где узор соприкасался с силой Локки, божественное сияние тускнело, словно проржавевший металл.
Я чувствовал, как сила поглощенных младших богов резонирует с древней песней. Каждая нота пробуждала в украденной энергии воспоминания — о временах создания, о первых днях существования, о том, какими они должны были стать… и во что превратились под властью старших богов.
— Ты даже не представляешь, что они с нами сделали… — прошептал я, глядя, как Локки пытается удержать распадающуюся силу. — Как исказили саму суть творения…
Сквозь трещины в сущности Локки теперь просвечивала его истинная природа — не величественного бога, а испуганного создания, никогда не понимавшего той силы, которой завладело. В его золотом сиянии появились чёрные прожилки — следы тысячелетий неправильного и даже извращенного использования украденной мощи.
Песня Рурика становилась всё сложнее. Теперь в ней слышались отголоски первых дней творения. Звуки рождающихся миров, шёпот первозданного хаоса, из которого древние и создавали реальность. Друид словно сам превратился в проводник этой памяти. Его глаза светились зеленым нечеловеческим огнем, а алебарда пульсировала в такт каждому звуку.
Печать Кварда расползалась всё дальше, теперь она поднималась по стенам зала. Там, где тьма стража касалась золотых украшений, роскошный металл тускнел и осыпался прахом. Всё фальшивое величие, которым Локки окружил себя, теперь растворялось, обнажая черную пустоту под ним.
— Видишь? — я указал на очередную трещину в его сиянии. — Вот что происходит, когда пытаешься удержать силу, которая тебе не принадлежит. Она разрывает тебя изнутри.
Локки в отчаянии попытался атаковать снова, но его удар получился слабым, неуверенным. Золотые молнии, которые он метал, теперь походили на угасающие искры. А с каждым новым применением силы трещины в его сущности становились шире.
Я чувствовал, как энергия младших богов внутри меня откликается на происходящее. Она больше не сопротивлялась, не пыталась вырваться. Наоборот, она признала во мне того, кем я должен был стать — наследника древних, способного не просто использовать их силу, но и понять её истинную природу.
Лицо Локки исказилось от ярости. Его истинная сущность вырвалась наружу, разорвав человеческую оболочку. Теперь перед нами находилось существо из чистого света и силы, прекрасное и ужасное одновременно.
— Ты ничтожество! — голос бога больше не звучал человеческой речью, теперь это был рев первородного хаоса. — Думаешь, что познал природу силы? Тогда смотри!
Реальность вокруг начала взрываться. Стены тронного зала растворились, обнажая бесконечную пустоту, пронизанную потоками божественной энергии. Локки рос, заполняя собой пространство, его сущность расползалась во все стороны подобно живому солнцу.
Но я видел то, чего не замечал раньше. В этом сиянии были… бреши. Как пятна на Солнце. Крошечные трещины в ткани его силы, через которые просвечивала пустота.
— Квард! — крикнул я. — Расширь печать!
Страж все понял без лишних слов. Его тьма стремительно растеклась дальше, проникая в сами основы реальности этого места. И там, где печать соприкасалась с силой Локки, возникали новые трещины.
— Рурик! — теперь настала очередь друида.
Древняя песня изменилась, став глубже, мощнее. Сейчас в ней звучали голоса самой земли, память веков, когда боги были лишь детьми древних.
Локки закричал — звук, от которого могли бы треснуть горы. Его сияние заметалось, пытаясь заглушить песню друида, уничтожить печать стража, раздавить нас всех своей мощью. Но чем яростнее он атаковал, тем больше трещин появлялось в его сущности.
— Не понимаю!
