Последний Охотник на Магов - Алексей Аржанов
Я начеркал на бумаге ещё одно сообщение Марии.
«Ответь на мои вопросы, и я не стану брать с тебя денег за зелье».
Прочитав моё сообщение, Мария ухмыльнулась. И, горделиво задрав нос, написала свой ответ:
«А если я откажусь?».
Вот дурища! Я после всех пережитых злоключений протянул ей руку помощи, а она решила повыделываться.
Я ответил:
«Тогда вся академия узнает подробности пробудившейся в твоём брате магии крови. А Павел узнает, что ты согласилась на мою помощь».
Мария громко цыкнула. Так громко, что даже соседние летучие мыши обратили на неё своё внимание.
«Пиши свои вопросы», — сообщила, наконец, она.
Отлично. Таким нехитрым способом я получил правильные ответы, частично наладил торговую сеть, и самое главное — получил рычаг давления на Марию Мясникову. Вряд ли девушка захочет, чтобы её психованный братец узнал о нашем взаимодействии на этой отработке.
Я кратко переписал свои вопросы, Мария начала расписывать свои варианты ответов. Прошёл ещё один час. Капли дождя стали стучать по окнам с удвоенной силой. Сверкнула молния, совсем рядом пророкотал гром… А затем за дверью раздался громкий взрыв.
Все студенты подпрыгнули на своих местах. Черновский, громко бормоча себе под нос замысловатые ругательства, рванул к дверям. Фамильяры полетели вслед за ним.
— Что это? — забеспокоился Ковтунов. — Неужели молния крышу пробила?
— Над нами девять этажей, Алексей. Какая ещё крыша? — спросил я.
Мне было искренне смешно, но внешне я этого никак не показывал. Чувство торжества заполнило всё моё тело. Ведь я один здесь знал, что только что произошло за дверью. Вернее, не знал что конкретно случилось, но прекрасно понимал, кто был тому виной.
Телефон завибрировал. От Бродского пришло короткое сообщение.
«Дело сделано, босс:)».
Что это за точки и скобочка в конце? Тайный шифр? Не важно. Главное, что Николай справился. В последнее время Бродский слишком часто нарывается на похвалу. Всё же я сильно недооценил его изначально. Парень — настоящий молодец. Даже не побоюсь этих слов и заявлю, что Николая можно назвать верным другом.
Черновский распахнул двери, и его накрыло волной дыма. В аудитории поднялся удивлённый гул.
— Алексей! — я дёрнул Ковтунова за плечо. — Передавай соседям зелья и пей сам.
— Это что? — удивился Алексей. — Я на тренировку сегодня уже точно не пойду.
— Да какая, к лешему, тренировка! Это — твой ключ к завершению отработки. Зелье памяти. Пей быстро, — настоял я. — Ах да, и передай всем, что я жду ото всех по пять рублей.
Я повернулся к Марии и добавил:
— Своей половине ряда передай то же самое. Пять рублей, сразу после отработки.
— Ладно, — нехотя согласилась она.
Мария была в замешательстве. Она совсем не хотела со мной сотрудничать, но я буквально вынудил её это сделать.
— А ну всем тихо! — зарычал Черновский.
Альберт Сергеевич выбрался из дыма вместе со своими летучими мышами. Призывателя и его фамильяров покрыл оболочкой копоти.
О-хо-хо! Черновский теперь и сам на чёрта похож. Непросто же будет смыть с себя эту дрянь.
— Когда я узнаю, кто ответственен за этот бессовестный поступок… О-о-о, уж поверьте, — процедил сквозь зубы Альберт Сергеевич. — Одним отчислением вы не отделаетесь. Я лично прослежу, чтобы виновника наказали так строго, как это только возможно. Академия ещё вернётся к временам, когда телесное наказание студентов было разрешено законом!
Эх, как разошёлся, садист. Остаётся надеяться, что Бродский не оставил следов. В противном случае придётся взять вину на себя. Не хотелось бы, чтобы Николая отчислили из-за моего плана.
Прошло ещё полчаса, и первые студенты принялись сдавать свои работы. Большинство юных магов покидало аудиторию с понурым видом. Что нельзя сказать о моём ряде. Все, кто получил в своё распоряжение зелье памяти, уверенно сдавали работы и уходили из цепких лап Черновского с чувством победы на душе.
Я решил больше не тянуть время и понёс свой лист с ответами Альберту Сергеевичу. Затылок ломило. Сразу несколько летучих мышей следили за мной с потолка.
Я молча положил свою работу в общую стопку, но Черновский тут же выхватил её и принялся читать.
— Куда собрались, Белов? — прошипел он. — Вашу судьбу я решу здесь и сейчас.
Я видел, как тщательно профессор пытался найти хотя бы одну помарку в моих ответах. Уж очень сильно ему хотелось придраться и унизить меня.
Но ничего не вышло.
— Да, Владимир Белов, вижу, вы усвоили мой урок. Ставлю вам тройку, — сказал он.
Тройку? Неужели Мясникова специально допустила ошибки, чтобы подставить меня? Я предполагал, что она может так сделать, поэтому проверил тщательно и проанализировал её ответы. Всё выглядело вполне логично.
— Раз вы ставите мне тройку, Альберт Сергеевич, тогда настоятельно вас прошу потрудиться объяснить, где я допустил ошибки? — спокойно произнёс я.
— Ошибки? — раздражённо усмехнулся Черновский. — Не смогу, Белов. У вас нет ошибок.
— Тогда почему вы ставите мне такую низкую оценку? — удивился я.
— Потому что это была отработка ваших бесконечных прогулов, — мерзко ухмыляясь, произнёс он. — Допустите вы хоть одну ошибку, и был бы неуд.
Черновский достал из кармана белый платок и принялся им вытирать лицо от копоти.
— Что ж, Альберт Сергеевич, я вас понял. Очень даже справедливо, — пожал плечами я. — Я извиняюсь, но вы не всё вытерли. У вас ещё под носом что-то осталось.
— Где? — забеспокоился Черновский. — Вот здесь?
Профессор принялся тщательно протирать верхнюю губу.
— Ох, моя ошибка, там нет копоти, — вздохнул я. — Это ваши усы.
Черновский сжал зубы, его желваки заиграли.
— Хоть вы и сдали, Белов, но я буду следить за вами, — прошептал он. — Очень-очень
