Карина Тихонова - Не родись красивой, или Точка опоры

Он зыркнул на меня бешеным взглядом и поджал губы.

– Ну, что ж…

И машина рывком снялась с места.

До города мы добрались с рекордной скоростью: за сорок минут. Саша гнал машину во весь опор, так не терпелось ему меня разоблачить.

Я понимала, что наступила ему на мозоль. Саша считает, что ему удалось решить ребус, а я отказываюсь подтвердить правильный ответ. Ну, как в математическом задачнике, помните? Там в конце давались правильные ответы, и можно было проверить собственное решение.

Вот таким окончанием задачника для Саши была я.

Но, к его возмущению, ответа не давала.

Дом, в котором жил Дима Авдеев, был обычной блочной девятиэтажкой со множеством подъездов. Саша остановился возле второго и, не выключая двигатель, спросил:

– Ты не передумала? Если нет, выходи из машины.

– Ты поставишь себя в дурацкое положение! – предупредила я.

– Ты не передумала? – настойчиво повторил он. – Мы можем никуда не ходить! Мне достаточно того, что скажешь ты!

– Оказывается, недостаточно, – ответила я небрежно. – Я уже два раза тебе сказала: я не Авдеева. Ты ошибаешься.

Саша прищурился, скрипнул зубами от злости. Но тут же спохватился и сменил выражение лица на обычное, корректное.

– Если ты мне не доверяешь, – вкрадчиво начал он, бросая по сторонам нетерпеливые взгляды, – то совершенно напрасно. Я считаю, что смерть этого подонка – благо для окружающих.

– Я тоже так считаю, – подтвердила я миролюбиво.

Саша обрадовался.

– Значит, я был прав?

– Ничего это не значит, – ответила я спокойно. – Пойми, я не Авдеева!

Саша заглушил мотор. Спрыгнул с высокого сиденья, обошел машину и открыл дверь с моей стороны. Рывком выдернул меня с кресла, и я чуть не свалилась в грязь. Но в последний момент сумела удержать равновесие.

– Очень галантно, – сказала я одобрительно и отряхнула куртку.

– Ты считаешь себя умней всех? – спросил он сквозь зубы.

– Боже сохрани! – честно ответила я. – Конечно, нет! Умнее всех ты!

Саша захлопнул дверь, вытянул вперед руку с брелоком. Пискнула сигнализация, вспыхнули и погасли передние фары.

Саша схватил меня за руку и потащил к подъезду.

Я не испугалась. Просто посочувствовала ущемленному мужскому самолюбию.

Саша набрал на домофоне номер квартиры. Через минуту приятный женский голос ответил:

– Да?

– Добрый день, – начал Саша, через силу заставляя говорить себя очень вежливо. – Это Саша Погодин. Я разговаривал с вами вчера вечером.

– Ах, да! – ответил женский голос. – Только вы говорили не со мной, а с моей мамой.

– Она дома? – спросил Саша нетерпеливо.

– Дома.

– Вы позволите мне… – начал Саша, и тут щелкнул замок.

Дверь открылась, Саша потащил меня в подъезд.

Мы поднялись на седьмой этаж. На площадке четыре квартиры. Одна дверь была чуть приоткрыта.

Саша громко стукнул в дверной косяк и сразу же толкнул меня в коридор.

Я влетела в чужую прихожую и чуть не врезалась в пожилую тетеньку, входящую из кухни.

– Это она? – спросил Саша, даже не поздоровавшись.

Из комнаты в коридор выглянула девушка примерно моих лет. Остановилась в дверях и принялась с интересом меня разглядывать.

– Она? – повторил Саша с напором.

Женщина медленно покачала головой.

– Да нет… глаза похожи, а сама – нет.

– Не она, – подтвердила весело девушка. – Та была очень высокая и очень худая. На две головы выше, как минимум.

– У той волосы были темные, – нерешительно начала женщина, но девушка ее перебила:

– Мам, перекрасить волосы ничего не стоит. У той была короткая стрижка. За полтора года волосы так сильно не отрастут.

Саша перекосился от неожиданности. Минут пять смотрел на меня бешеными глазами, потом вдруг протянул руку и сильно дернул меня за кончики волос.

– Ай! – вскрикнула я.

– Вы, что, с ума сошли? – вступилась за меня женщина.

– Прости, – быстро ответил Саша. Он упал на банкетку, стоявшую возле вешалки и повторил упавшим голосом:

– Прости. Я думал, что это парик.

– Какой же это парик? – спросила девушка насмешливо. – Вы, что, не видите, что лоб открыт? У парика всегда челочка имеется! А у нее свои волосы, вон, корни видны не закрашенные…

Я покраснела. Саша поднял голову и тоскливо осмотрел мои не закрашенные корни.

– Слушайте! – вдруг оживился он. – Волосы можно нарастить! Сейчас такое делается…

– Делается, делается, – успокоила его девушка. – Я сама парикмахер. И наращенные волосы от своих как-нибудь отличу. Да и любой человек отличит. Если не слепой, конечно.

Она осторожно дотронулась до моих волос и пропустила их сквозь пальцы.

– Волосы свои, – констатировала она весело. – И прекрасные волосы.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Природу благодарите, – сказала девушка. Опустила руку и повторила:

– Это не она. Совершенно точно. Только глаза похожие. Да мало ли на свете синеглазых женщин?

– Да, – ответил Саша. Он все больше походил на спущенный шарик. – Таких женщин на свете немало.

– Как и мужчин, – добавила я.

Саша дернулся.

– Простите, – сказал он, поднимаясь с банкетки. – Я, кажется, погорячился.

– Ничего, – ответила пожилая женщина с явным облегчением.

– А больше сестра Димы не приезжала? – спросил Саша, задерживаясь у входа. – Кстати, как ее звали?

Женщина сморщилась.

– Не помню. То ли Инна, то ли Инга… как-то так. А больше она не приезжала. Я, во всяком случае, ее не видела.

– И раньше не приезжала? – не отставал Саша. Похоже, у него появилась новая идея.

– Да вы что!

Женщина замахала руками.

– Разве бы Зина ее в дом пустила?! Да она Димке с отцом видеться запрещала, не то, что с новой сестрой! Поэтому она и приехала только после ее смерти.

– Дмитрий был рад появлению сестры? – спросил Саша угрюмо.

– Очень! – ответила девушка. – Я с ним как-то разговорилась. Он прямо сиял от радости. Я, говорит, не один на свете.

Она тяжело вздохнула.

– Не могу поверить, – сказала ее мать. – Вот никак не могу поверить, что Димка кого-то обокрал.

– И убил, – дополнила дочь. – Бред какой-то…

Саша молча кивнул головой, взялся за ручку двери. Оглянулся и сказал:

– Никого он не убивал и ничего не крал. Его подставили.

– Правда? – обрадовалась женщина. – Слава богу! Такой парень золотой! Вернется-то он скоро?

Саша опустил взгляд. Его лицо осунулось и окаменело.

– Боюсь, что нет, – ответил он сухо.

Вышел из квартиры и, спотыкаясь, побрел по лестнице вниз.

– Простите нас, – сказала я женщинам.

Они одновременно кивнули.

Я выскочила из квартиры и побежала следом за Сашей. Не знаю почему, но мне очень хотелось его утешить. Нелегкая это штука – разочарование.

Особенно для самолюбивых мужчин.

Сашу я нагнала уже внизу. Он сидел в машине и смотрел перед собой пустым отсутствующим взглядом.

Я подергала дверцу с другой стороны.

Заперта.

Я постучала в окошко.

Саша вздрогнул и повернул голову в мою сторону. Несколько минут смотрел сквозь меня, и я испугалась, что он сейчас развернется, бросил меня и уедет один.

Но Саша оказался не таким гордецом.

Помедлил еще минуту, нагнулся вправо и открыл мне дверь.

– Спасибо, – сказала я, влезая в машину.

– Не за что, – ответил он равнодушно.

Несколько минут мы сидели молча. Потом он тяжело вздохнул и сказал:

– Извини меня…

– Пустяки, – ответила я поспешно. – Не бери в голову.

– Не могу, – ответил он, чуть ли не со слезами. – Не могу!

Он покачал головой.

– Такая версия красивая нарисовалась! Все объясняла: и твое появление в поселке, и отравление Вики, и смерть Стефана… все! Я только одного не мог понять: почему он был убит именно в то утро?!

– Хотел у меня спросить? – посочувствовала я.

Он хмуро кивнул головой. Я вздохнула и виновато развела руками.

– Обвал, – сказал Саша, глядя перед собой остановившимся взглядом. – Полный обвал. Ты не Авдеева, зовут тебя не Инна и не Инга, у тебя длинные волосы и совсем другой рост. Только глаза у вас похожи. Вот и все.

– Может, мы «доппельгангеры»? – предположила я.

– Может, – вяло ответил Саша. – Все может быть.

Отвернулся от меня и посмотрел в боковое окно.

– Слушай, – сказал он вдруг прежним бодрым голосом, и я подскочила от неожиданности. – Есть идея!

– Как, еще одна? – перепугалась я.

– Если ты не Авдеева, это вовсе не значит, что она не может быть в Москве!

– Ты все-таки упираешься в том, что Стефана убили.

– Уверен в этом! – заявил он напористо, выпятив челюсть. – Голову даю на отсечение!

– Не торопись, – предупредила я. – Минуту назад ты голову давал на отсечение, что я – саратовская дочь Волика!

Саша смутился.