Антон Первушин - Отдел «Массаракш»
А Малва была… Была совсем не такой, как прежде. Строгая и подтянутая. Глаза спокойные и… умные? Волосы собраны в тугой хвост. Глядит неласково, точно не его «мутантика» носит под сердцем. Птицелов сделал шаг навстречу. Нелегко ему дался этот шаг. Будто с края обрыва ступил. И летит теперь, упиваясь свистом ветра…Летит — навстречу массаракшу. Понимая, что обратного пути в привычный мир для него уже нет.
Им ты поверишь наверняка, Птицелов, — сказал Первый.
Стажер Лева вышел из своего укрытия. Поприветствовал пришедших взмахом руки, в которой был зажат пистолет незнакомой Птицелову модели.
Меня зовут Айзек Раулингсон, — сказал штаб-врач Таан. — Я — контактер-наблюдатель, выполнял миссию в Приграничье. Занимался перемещенными лицами, обладающими положительными мутациями. Такими людьми, как ты, друг мой. Пока однажды не произошел досадный инцидент, свидетелем которого ты стал. Не гляди на меня так — не умер я, брат. Меня вылечили. Хотя, скажу тебе честно, еще не до конца. Еще поваляться бы мне на койке. Но труба зовет, и тут ничего не поделаешь.
Я — Марта Крайски, инспектор Комиссии по контактам, — сказала Малва. — Я должна была вести наблюдение за санаторием «Теплая Лагуна». Ты помог мне туда попасть… — затем она нахмурилась. — О ребенке не думай. Не было никакого ребенка — забудь! И быть не могло.
Но… но…
Птицелов не знал, что ему делать. Она обманывала! Хотя знала, что Птицелова обмануть нельзя! Но ребенка у нее действительно больше не было. Куда же он, «мутантик», мог деться?
Весь его мир рушился на глазах. Хотелось шагнуть в костер, ибо жар пламени казался единственной реальной вещью на этой опушке.
Меня зовут Диего Эспада, я — сотрудник СГБ, хотя это тебе ни о чем не говорит, — сказал Васку Саад. — Бить тебя по почкам, обзывать, заламывать на тренировках руки мне никогда особенно не нравилось — такова моя работа. Хотя в этом что-то было! — он рассмеялся, и морщины на его угрюмом лице разгладились. Язвительная маска слезла, облупилась, точно старая краска; под ней оказалось лицо совершенно другого человека: доброжелательного, интеллигентного.
Эх, господин старший агент! Тебе на театральной сцене выступать! Или в кинеме…
Меня зовут Геннадий Комов, — Первый неторопливо встал, подошел к Птицелову. — И, как сказал Диего, с этого момента операцией руковожу я.
К-какой операцией? — прошептал Птицелов.
Нам всем пришлось бросить свои задания и отправиться в долину Голубой Змеи… — сказала Малва.
Нет, не Малва. Марта Крайски. Ну и имена у этих грязевиков… Как же, интересно, называется их проклятая планета?
…Поскольку эта операция имеет первоочередное значение. Колдун не менее интересен нам, чем вашему Отделу «М».
Мы тоже ловим «железных птиц», Птицелов, — улыбнулся Раулингсон.
А еще… мы хотели бы поближе познакомиться с твоим другом — упырем Псоем, — продолжил Комов. — И подружиться с ним. Как думаешь, получится?
Нет, — ответил Птицелов. — Псой вам кишки размотает.
А мы все равно попробуем. Имеется у нас сахарная косточка для его собачат…
«Добрый боженька! Тебе молилась моя мама! Ты пощадил меня и провел невредимым через все опасности Мира! Не отвернись сейчас, не оставь раба твоего, рожденного мутантом!»
Она была реальна.
Птицелов несколько раз протягивал руку и сжимал Малве плечо. Марте…
Марта, что ты сделала с нашим «мутантиком», негодница?
Она не отвечала, она отбрасывала его руку. Разговаривала только с другими грязевиками. Его в упор не замечала.
Марта… Холодное имя. Неприветливое. Чужое.
Перед глазами все плывет. Я схожу с ума. Добрый боженька!..
Имперские барельефы на стенах вестибюля метро. Дородные женщины в платочках собирают урожай. Строители возводят дворцы до небес. Солдаты маршируют. Их лица мужественны и честны — они еще не превратились в радиоактивный пепел. Сотни бомб не успели упасть на цветущие земли.
Мертвецы! Кругом мертвецы! Мертвецы взирают со стен…
А под ногами хрустят кости. Черепа детей, черепа взрослых — скольких же мутантов оприходовали упыри?! Клочья серой шерсти носит сквозняком над курганами из битой штукатурки. Колоны снизу пожелтели от частых меток.
Здесь суверенные владения упырей. И люди попадали в это метро только для того, чтобы стать пищей.
Жуткое место! Запах псины и тлена. Добрый боженька!.. Лица на барельефах замараны кровью. Милосердный боженька! Чересчур много свалилось на несчастного мутанта! Бежать надо… К Мировому Свету, пока недалеко ушли от поверхности. Бежать, массаракш, ведь иномиряне, массаракш, кругом — ино- миряне!
Хватай его, Диего!
Стой!
Спрячь скорчер, Лева! Не смей палить, щенок!
Бей, Марта! Бей сильнее! Так! Ничего, он крепкий. Не сломается!
…Птицелов лежал, уткнувшись лицом в груду обглоданных костей. Малва держала его за плечи, Васку что-то быстро говорил на языке грязевиков. Птицелов не понимал ни слова. Как же, в сущности, он мало знал об этих коварных созданиях, притворяющихся людьми!
Васку сделал ему укол. Воткнул иглу в зад через одежду, с силой вдавил поршень шприца. И Птицелов глухо завыл, выгибаясь всем телом.
Эхо заметалось по тоннелям и коридорам. Заставило дрожать свод вестибюля, а потом переросло в рев звериного полчища.
Сотни лап вспахали когтями наносы из бетонной крошки. Сотни глаз вспыхнули во тьме, отражая скудный свет.
Малва отпустила Птицелова. Встала, отряхнула ладони и спряталась за спиной у Васку. Господин «старший агент» прижал к плечу приклад карабина. Он поглядел в просвет одного коридора, потом повернулся, как танковая башня, заглянул в следующий проход.
Следом за Мартой поднялся Птицелов. Хоть ноги и руки его будто бы превратились в студень, но паника отступила, не оставив и следа. Птицелову даже стало любопытно, чем все закончится, и немножечко смешно.
А упыри уже заполонили вестибюль. Из-за тяжелого звериного духа стало нечем дышать. И впору было не смеяться, а рыдать, стенать и умолять о пощаде. Но грязевики и бровью не повели — встали спина к спине, закрыли собой Малву и Птицелова. Чего-чего, а мужества ино- мирянам было не занимать.
Комов что-то сказал своему стажеру. Лева бросил в ответ короткую фразу и похлопал по изъятому у Птицелова пистолету-пулемету. У самого Комова, очевидно, оружия не было.
Упыри знали, что такое винтовки и пистолеты. Они не стали атаковать в лоб. Они принялись кружить вокруг пришельцев, постепенно сжимая кольцо. Они высматривали пылающими глазами уязвимые места у вооруженных грязевиков и примерялись, как бы половчее расправиться с безоружными. Чтобы запомнилось: к ним, упырям, редко заглядывают гости.
— Зови вожака, Птицелов! — приказал Комов. — Я знаю, у них должен быть вожак.
Птицелов замялся. Он смотрел на серые мохнатые спины, на опущенные головы и грязные хвосты. Он понимал, когда кольцо сомкнётся, иномирян не спасет оружие и сверхчеловеческая сила. Если он промолчит, останки пятерых ицо- мирян смешаются с останками мутантов.
Пятеро грязевиков и один житель Мира. Справедливый размен. Необидный…
Зови! — Малва пихнула его в бок. — Чего застыл, мутоша?
Птицелов протянул руку, отодвинул Комова и Васку. Вышел из-за спин грязевиков.
Псо-о-ой! — заорал он, сложив ладони рупором. — Где ты? Псо-о-ой!
Огромный упырь прыгнул ему навстречу. Пасть, способная в два счета перекусить Птицелову шею, была приоткрыта, от языка шел пар.
В следующий миг стажер Лева схватил Птицелова за ворот и оттащил назад. К Псою шагнул Комов. Упырь вытянул шею и оскалился.
Я пришел к тебе со своим кланом, — Комов опустился на корточки так, чтоб его лицо было на одном уровне с мордой Псоя. — Здесь есть Вожак, Охотник, Травник, Самка, Щенок и Пленник. Клан мал, и ты не покроешь себя славой, если погубишь его.
Текли мгновения, но Псой не нападал, хотя и продолжал скалиться.
Мы пройдем через твою территорию, — сказал Комов. — Но она нам не нужна, потому что большая. А у нас есть своя — маленькая. Вспомни, как Мак Сим отпустил тебя и охотников с миром. И верни долг.
Псой мотнул головой.
С вами нет… Маххх Сима… — пророкотал он. Потом морщины на его морде разгладились, черные мясистые губы наползли на клыки. — А пусть… щенки… позабавятся…
В тот же миг рядом с Псоем появился молодой упырь. Он прошелся туда и сюда, присматриваясь к грязевикам. Под гладкой шерстью перекатывались литые мускулы. Затем щенок зевнул, продемонстрировав всем угольно-черное небо — верный признак лютого зверя. Птицелов так и не понял, дал ли Комов стажеру какой-то знак, или тот по собственной воле стащил с себя куртку, выронил на пол оружие и кинулся вперед. Псой чуть слышно заворчал и отпрыгнул в сторону. Молодой упырь боднул стажера лобастой головой и легко подбросил его в воздух. А когда Лева упал на спину, навалился на него сверху, собираясь сорвать с грязевика лицо медвежьим поцелуем. Но потом что-то случилось. Щенок взвизгнул. Поднял голову, посмотрел на Псоя в очевидном замешательстве. Псой фыркнул, потрусил вперед, намереваясь рассмотреть, что же произошло? Остальные упыри тоже перестали выписывать круги, остановились и загалдели. Псой поднял уши и склонил голову набок.
