Демонолога вызывали? Том 1 - Александр Вольт
Он сразу понял, что я собираюсь сделать, потому что хищный взгляд сменился умоляющим, как у побитой собачонки. Это не помогло бы ни при каком раскладе — я слишком хорошо знал как демоны умеют влиять на людей и играть эмоциями.
Тонарм опускается. Игла встает в канавку. Пластинка начинает крутиться. Быстро, около восьмидесяти оборотов, так что буквы на яблоке сливаются воедино.
Слава Марии, все верно. Но и Альф не подвел, чертяка. С выдумкой подошел к делу, тут можно только похвалить.
— Особо не наслаждайся, ладно? Скоро навещу тебя и проверю.
— Аррргх, ненавижу тебя, Каммерер! — донеслось мне в спину.
Я ухмыльнулся. Вот и правильно, Рафаил. Так и надо.
* * *
— Долго ли нам еще ехать?
Молодой мужчина с бледным лицом смотрел в окно старенькой мотокареты. Неубранные, заросшие пашни за стеклом сменились лесом, таким густым, что за деревьями было не видно солнца. Хотя на улице стоял день. Хронометр на его запястье показывал четверть третьего пополудни.
Мотокарету изредка потряхивало на неровной дороге, и всякий раз мужчину одолевало опасение, что следующего такого толчка это корыто не переживет. И они застрянут здесь всей дружной компанией. Чтобы он еще раз поддался на чужие уговоры и воспользовался казенным транспортом взамен своего, семейного? Да никогда.
— К ночи доберемся, батюшка Смоляков. — ответил тощий как спица мужик в заношенном сюртуке. Его маленькие глазки за мутными линзами очков и кривая шея делали мужика похожим на черепаху. — Понимаю, что путь неблизкий, вы, должно быть, утомились. Ничего не поделаешь — свое имение Митасовы выстроили вдали… вдали…
— От людей, — подхватил его спутник, одышливый толстяк, державший на коленях клетчатый плед.
— Ну зачем же ты так, Виктор Вячеславович, грубо, — укорил его тощий, — в этом есть и плюсы. Место уединенное, тихое, кругом природа, рай для человека, которому уже поперек горла стоит городская суета и шум. А таких людей, надо сказать, становится все больше с каждым годом. Вы не переживайте, батюшка-граф, на ночлег останавливаться не станем. Водитель у нас опытный, впотьмах не заплутает. Еще пятьдесят верст одолеем, как раз и доберемся.
— Ну да, конечно, — желчно вздохнул Виктор Вячеславович, — эти гады Митасовы как будто нарочно забрались туда, куда черти телят не гоняли. Даже в гости к транскерванскому владыке доехать проще будет, пожалуй, а ведь он живет в горах…
«Черепаха» посмотрел на толстяка с укоризной и толкнул его локтем. Толстяк обиженно засопел и возмутился?
— Чего? Хочешь сказать, Валька, что я неправду графу сообщил, что ли?
Однако молодой граф Смоляков не обратил внимания на его слова. А может, просто сделал вид, что не обратил. В прокуренном и душном салона мотокареты установилась тишина. Только впереди, за перегородкой, отделяющей водительское место от пассажирских, слышалось хриплое пение. Мужик за рулем развлекал себя самым нехитрым способом.
— В городе новый шериф, — голосил он, — и мы все ему не по вкусу / Раньше что-то где-то плохо лежало — бери / А теперь время вынести мусор.
Граф Смоляков взъерошил светлые волосы, вздохнул и капризно поджал губы. Тощий Валька расценил этот жест однозначно. Постучав в стекло, он изо всех сил гаркнул:
— Архип! А ну заткнись на хер, не то уволю! Не тревожь его сиятельство своим вытьем!
Архип действительно замолчал, но лишь на некоторое время. Через пару минут из-за перегородки донеслась приглушенная ругань. Виктор Вячеславович одернул плед и проворчал:
— Когда вернемся в столицу, надо будет Ландгрену сказать, что шоферов пора отправлять на повышение квалификации. Водить он умеет, то верно, но выучки никакой, тьфу!
— Ты тоже хорош, посмотри-ка! — всполошился Валька, — под ноги его сиятельству плюешь! Граф Смоляков, не желаете время скоротать, перекинуться в картишки разок-другой?
Молодой граф мотнул головой и вновь уставился в окно.
— Господа, благодарите высшие силы, что луна нынче идет на убыль.
В его глазах блеснуло что-то звериное.
— Иначе я так перекинусь, что вы вовек не забудете.
* * *
До самого вечера я больше не покидал поместья. Решил навести порядок. Пока Мико и еще пятеро парней с Рамоном ездили в город за провизией с горой золотых монет разной масти, я собрал всю остальную ватагу, поселившуюся в моем имении, и провел собрание.
Остаток дня ушел на то, что двор приводили в порядок: собрали обломавшиеся сухие ветки и стащили в кучу. Вырезали заросли дикого хмеля, сгребли листья, выкорчевали все то дикое, что явно не было задумано предками Митасовых.
Женская же часть нашего двора хлопотала в моем доме на верхнем этаже, где была спальня и прилегающие комнаты. Они вычищали ковры от вековой пыли, штопали простыни и стирали.
Уже под ночь, когда мотокареты вернулись забитые до верха мешками с крупами, солониной, соленьями и свежим мясом, мы только заканчивали уборку. Впереди еще был непочатый край, но начинать все равно с чего-то надо было.
Я затворил ворота и запер их на замок, после чего подошел к «мото». Рамон вышел из левой кареты. Под распахнутой рубахой виднелась грудь, которую плотно перетягивал бинты. От него разило какой-то дурно пахнущей мазью: кисло-горькая смесь, от которой в носу свербит и блевать тянет одновременно.
Он махнул мне рукой и, чуть сутуля плечи, пошел в сторону своего домика. Я же принялся помогать снимать провизию и стягивать ее в сторону кухни. Жители пустоши то и дело поглядывали на меня, но ничего не говорили.
— Ой, Андрей Саныч, штош вы тяжести тягаете, — спохватилась Рэнфри, тащившая ящик со свежиной.
Я улыбнулся ей и поправил мешок с крупой на спине.
— Я в порядке, не переживай. И у тебя все равно руки заняты, — сказал я.
Не знаю, что ей Рамон наговорил ночью, но после того, как мы притащили его домой живым после вылазки, она то и дело старалась мне то лишний кусок солонины подложить, то ложку каши всунуть.
В любом случае, с голодом теперь вопрос закрыт. Я опустил мешок на пол и смахнул пот со лба. Мое внимание привлекли далекий свет двух фар, который двигался в нашу сторону.
— Мо, — обратился я к парню, который приволок мешок с солью и опустил на столешницу. — А вы никого в лагере не забыли?
— Не, Андрей Саныч. Наши все тута. А шо?
Я молча кивнул
