Проект `Ковчег`, Воздушные рабочие войны. Часть 1 - Дмитрий Лифановский
— Товарищ подполковник! — снова раздалось позади. Пришлось остановиться и обернуться. — Товарищ подполковник, мы тоже должны лететь! — безапелляционно заявил Володя Венгеров[i], молодой парень, по каким-то непонятным соображениям назначенный главным режиссером картины. Позади него в отдалении толпились артисты, настороженно поглядывающие на Сашку. А форму носить так и не научились! Из всей этой гоп-компании нормально носил форму только Николай Крючков[ii], как сказали Сашке известный артист. Ну, может быть. Лицо вроде знакомое. Кстати, он единственный смотрел на Сашку спокойно, с веселой искоркой в глазах. Вдруг, неожиданно подмигнув, он развел руками, типа вот такой мы народ — артисты, терпи, товарищ подполковник.
— Куда лететь, Володя? — едва сдерживаясь, чтобы не вскипеть, спросил Сашка.
— На фронт! — упрямо насупился Венгеров, а молодые артисты и артистки закивали головами.
— А нахрена, я стесняюсь вас спросить?! — Сашка стал заводиться.
— Нам партией поручено снять фильм об этой войне, чтобы даже фронтовые летчики, поняли, что это не игра, не кино, а настоящая жизнь на фронте, настоящий нерв! — горячо заговорил Володя, — А как это сделать, если мы не были там, на передовой, мы не знаем, что чувствует летчик в бою. Поймите, товарищ подполковник, нам это надо!
— Володя, какое к чертям собачьим кино?! — вызверился Сашка, — Там не кино, там война! Хочешь знать, что летчики чувствуют, спроси. Зинку спроси, как ее еле-еле доктора вытащили после ранения, Тимку Фрунзе спроси про ноябрь-декабрь сорок первого. Их же вам специально придали! Хотите знать, что летчик чувствует?! Загаженные портки чувствует и холодный пот чувствует! Непередаваемое ощущение легкости, от которого леденеет все тело, когда непослушная машина тяжело проваливается вниз к земле, а ты скрипишь зубами и ничего не можешь сделать! А еще, чувствует, что лучше бы меня, а не его, когда сам сел, а товарищ с которым вот только утром вместе смеялись в столовой нет! Это вы хотите прочувствовать? — Сашку несло. Он понимал, что эти ребята ни в чем не виноваты, они просто хотят как можно лучше выполнить порученное им дело, но остановиться уже не мог, не в то время и не в том месте задал Венгеров свой вопрос.
— Товарищ Стаин, — вдруг вмешался Крючков, — все Вы правильно говорите, нечего нам там делать, каждый должен заниматься своим делом, — среди артистов прокатился возмущенный ропот, — но тут такая закавыка, что дело нам порученное просто требует, чтоб мы там побывали. Понимаете, этот фильм, возможно, лучшее, что может случиться в нашей профессии. И мы должны, обязаны сделать все, что в наших силах и даже больше. А риск мы понимаем. И летчиков мы уже порасспросили, — Крючков виновато улыбнулся, — но это не то. Одно дело услышать, другое почувствовать. Я в сорок первом на фронт просился, — он обиженно скривился, — отказали, сказали, что как актер я нужнее. А значит, я теперь играть должен, — Николай сжал кулак, и поводил им в воздухе, словно кому-то грозя, — так играть, как никто другой! За тех ребят, к которым меня не пустили летом. Чтоб не стыдно было перед ними! Прошу Вас, товарищ подполковник, — и столько надежды и боли было во взгляде этого мужчины, что Сашка не смог отказать.
— Что вы там делать будете? — сделал он последнюю попытку отговрить киношников, — А если убьют?
— Что прикажут, то и будем делать, — тут же горячо заговорил Крючков, — Желательно, конечно, чтобы в рамках ролей, но мы понимаем, что за штурвал нас никто не пустит. А убьют, так судьба такая. Там сейчас тысячи людей убивают, чем мы от них отличаемся? Ничем!
Сашка махнул рукой:
— Сколько вас на фронт рвется?
— А сколько можно?
Стаин задумался.
— Десять человек, не больше. Скажете Ивеличу, — взгляд Стаина полыхнул злорадством, пусть замполит с ними нянькается, в конце концов это его начальство навялило артистов, — что я приказал, он разместит по машинам. И никакой самодеятельности, приказы выполнять беспрекословно!
— Есть — выполнять приказы! — вытянулся Крючков и взял под руку режиссера. — Пойдемте, Володя. Товарищ подполковник спешит. А нам еще подготовится надо, решить, кто полетит, — и Николай стал уводить растерянно смотрящего то на Стаина, то на Крючкова Венгерова от Сашки, вслед за ними потянулась и остальная киношная братия. А парень облегченно вздохнул. Не было печали, так артистов черти накачали!
Первыми ближе к линии фронта улетели ночники, вертолетчики и транспортники, им предстояло начать работу уже этой ночью. На следующий день должны улететь бомбардировочный полк Расковой и истребительные полки Казариновой и Петрова. Дальников и штурмовиков решили к работе не привлекать, не было там для них целей. К утру Сашка буквально валился с ног, глядя на мир злыми, красными от недосыпа глазами. В таком же состоянии был
