Невеста мёртвого царя (СИ) - Ева Рэйн
- Ну, все, будет! Прости, Добрыня, не хотел я обиду тебе учинить.
- То-то же. Ладно, пошли к боярам. Они там все решить пытаются, кому твой престол передать. Набьются каждый вечер в залу, как сельди в бочку, и сидят бормочут. Тьху на них. Хорошо хоть волхвы сказали, что ты жив, иначе они уже сами бы за твой трон передрались, окаянные.
Баюн тяжело вздохнул, глаза потемнели от гнева.
- Ну так пошли к ним скорее, уж я им покажу, как на чужой медок разевать роток.
- Скоро пойдем, только для начала вот сюда заглянем. Приодеть тебя надо.
Я тихо фыркнула. Да куда уж еще-то?! Но Баюн спорить не стал и шагнул вслед за Добрыней в горницу. Я скромно осталась ждать в коридоре, любуясь архитектурой. Деревянные колонны, расписанные виноградными гроздьями, листьями и цветами, ладные стены из ровных бревен, уютные башенки с золотыми маковками – какая же, все-таки, красота!
Крытая галерея, в которой я находилась, с одной стороны была ограждена невысоким, по пояс, портиком. Сев на него, я смотрела на широкую серебряную ленту реки, текущей рядом с городом, и тянувшиеся за ней луга. Пели птицы, порхали стрекозы и бабочки… ох, хорошо.
Баюн с Добрыней вернулись через несколько минут, и я с трудом удержала готовую отвалиться челюсть. На моем суженом был парчовый кафтан, украшенный сложным узором со вставками из драгоценных камней. Плечи покрывал тяжелый алый плащ, подбитый соболиным мехом. На голове у Баюна красовалось что-то типа шапки Мономаха, и только меч и скороходные сапоги остались от прежнего образа.Ну… и впрямь – царь. Мне, невзирая на все попытки отказаться, Добрыня вынес такой же плащ, дюжину золотых колец, серьги с яхонтами и янтарное колье, сам их на меня нахлобучил, и чуть не за руки потащил нас за собой.
Толкнув высокую дверь, украшенную замысловатой резьбой, Добрыня поманил нас внутрь. Стражи, стоявшие по обе стороны от двери, даже не шелохнулись, только смерили нас удивленным взглядом. Войдя внутрь, мы оказались в длинном, огромном зале. Своды подпирали все те же деревянные колонны, только рисунок уже был другим – огненные птицы словно порхали по потолку и стенам, между диковинными цветами и звездами. По центру зала стояли столы и скамьи, покрытые уже знакомыми мне скатертями-самобранками. За всеми столами сидели важные, богато одетые мужчины, в большинстве своем – лет сорока и больше на вид. Тут-то я и поняла, почему Добрыня потащил Баюна переодеваться. Каждый из бояр словно надел на себя все лучшее, что только смог достать. Царя они, что ли, перещеголять хотели? Или у них тут так принято?
Завидев нас, бояре отвлеклись от еды и питья, повернувшись ко входу. Тихие разговоры, заполнявшие зал, резко стихли. Баюн, не глядя ни на кого их них, подал мне руку, и мы вдвоем прошли мимо столов, прямо к тому месту, где возвышался царский престол. Рядом с ним стоял трон поменьше. Видимо, туда должна была сесть я. С пылающими от смущения щеками, я шла, стараясь не опускать голову – этим людям явно нельзя было показывать свою слабость. И все же, в голове неустанно крутилась мысль – «да когда уже все это кончится, и мы с Баюном останемся одни?!»
Подведя меня к креслу, Баюн дождался, пока я сяду, и занял свой трон. Глубоко, с удовольствием, вздохнул, и наконец-то взглянул на бояр. В его взгляде проскользнула легкая заинтересованность, когда он заметил нескольких из них, одетых беднее прочих, и скромно державшихся поодаль от трона.
- Здравы будьте, мужи думающие. – голос Баюна разнесся по залу, и мало кто смог бы не расслышать в нем явную насмешку.
Уж Баюну-то точно было известно, о чем они тут думали.
И тут с собравшихся словно спало заклятье немоты – загудели, забушевали, с мест повскакивали. Некоторые, путаясь в золоте и мехах, подбирались поближе к трону, бухаясь Баюну в ноги. Другие, с явным ужасом на оплывших лицах, стаскивали с пальцев драгоценные кольца, рассовывая их по карманам. А те, что сидели изначально ближе всего к царскому престолу, бросая на него алчные взгляды, теперь и вовсе попытались покинуть зал, надеясь сбежать во всеобщей суматохе.
- Задержать! – крикнул Добрыня, с удовольствием наблюдая за происходящим.
Стража тут же скрестила копья, не выпуская подвывающих от страха бояр.
- Тихо! – снова возвысил голос Баюн, и в зале тут же наступила мертвая тишина.
Я услышала, как стучит мое сердце, и как скрипят зубы «думающих мужей». Баюн, видимо, тоже на слух не жаловался.
- Что вы тут без меня учинить вздумали – уже знаю. И без справедливого наказания никто не останется. Народ мой объедать вздумали? Казну мою разорять вздумали? Говорили вам, что не вернусь, так вы и трон мой занять вздумали? За все ответите, ибо бысть при мне порядку! А теперь – пшли вон!
Стражи убрали копья, и бояре, трясясь то ли от страха, то ли от злости, дружно покинули зал. Некоторые на ходу оглядывались, бросая на нас косые взгляды, но Баюн предпочел этого не замечать.
- Добрыня. Пока эти не опомнились, разберись чем тут каждый из них отличился, и воздай всем по заслугам. Кто лапы свои жадные к народному добру не тянул – на своих местах останутся. Остальных – за порог и близко к царскому терему не пускать. Имущество их - забрать и разделить поровну между теми, кого они объедали. С остальным позже разберусь. А сейчас - прикажи готовить пир свадебный, и девок кликни, чтобы расстарались на славу, да убранство моей невесте сделали самое лучшее. Чем быстрее закончим – тем лучше, смотрю, дел тут у меня накопилась целая куча.
- Сам проследишь, али мне пока приглядеть?
- Пригляди. Я ладе своей обещался, что из дворца ненадолго отлучимся. Через пару дней вернусь.
Добрыня всплеснул руками.
- Да как же так, а?! Только вернулся, и уже снова пропадаешь!
- Так и что с того?
