«Франкенштейн» и другие страшные истории - Сельма Лагерлеф
Старик вслед за Гульбрандом крикнул:
– Ундиночка, милая, где ты прячешься?
Долго и напрасно звали они Ундину и, огорченные, вернулись в хижину. Старушка тем временем подложила дров в очаг. Рыбак поставил на стол большие кружки с вином.
– Ты сказал, что Ундина – найденыш, – проговорил рыцарь. – Как вам довелось ее найти?
– Однажды я из города возвратился, а жена встретила меня вся в слезах. Была у нас дочка маленькая, и были в ней вся наша радость и свет жизни. В тот вечер сидела моя жена с малюткой на лугу, недалеко от моря. И вдруг поднялась небывало огромная волна, и какая-то невидимая сила схватила дитя. И пропал наш ангел. В белых волнах бедняжка исчезла.
Заливаясь слезами, мы ни о чем не могли говорить. Вдруг услышали мы легкий шорох, и представь себе, добрый рыцарь, растворились двери и увидели мы чудной прелести девочку лет шести. Улыбаясь, как ангел, она протянула к нам нежные ручки. И, вздохнувши, я сказал моей верной жене: «Никто не помог нам спасти нашу дочку. Но, по крайней мере, спасем мы это дитя».
Мы ее положили в постель, дали ей горячего молока, и скоро, утомленная, она заснула. Когда она утром проснулась, стали мы ее расспрашивать, откуда она родом, как попала к нам в хижину. Но в ответ мы услышали вздорные сказки о каких-то замках хрустальных, о коралловых рощах. Всё повторяла она, что каталась с матерью в лодке, наклонилась и в воду упала. А волны на наш зеленый берег ее принесли. Крещена она или нет – она сама не знала. Но так и осталась она жить в нашей лачужке. И как-то раз сказала: «Ундиной звали меня отец и матушка. И хочу я, чтобы вы также звали меня привычным мне именем Ундина».
В это время они со страхом услышали грохот воды, рев потока, который бежал прямо вблизи их хижины. В свете месяца они увидели, что ручей, бегущий из леса, сильно разлился, по пути своему ломая и выворачивая огромные деревья.
– Царь мой небесный, Ундина! – закричал старик.
И тогда, позабыв о буре, рыцарь и рыбак бросились в ночную тьму, продолжая звать: «Ундина! Ундина!»
Тут рыцарю привиделся белый великан, ростом с самое высоченное дерево. Он, оскалив зубы, кивал головой.
Рыцарь крикнул:
– Ундина! Где ты?! Если я тебя не увижу, то брошусь сам в поток за тобой! Мне лучше погибнуть, нежели быть без тебя.
Он уже по пояс вошел в воду и вдруг услышал:
– Оглянись, рыцарь!
В эту минуту заблистал месяц, освобожденный от темной тучи, и рыцарь увидел Ундину. Был маленький остров образован разливом ручья. Там на зеленой траве, под сенью ветвей сидела Ундина. Гульбранд вмиг оказался рядом с ней. Она обняла его за шею и прижалась к нему.
– Теперь расскажи мне всю повесть свою и, главное, как ты проехал через наш лес. Здесь никто не помешает мне слушать тебя.
– Здесь рай, Ундина! – воскликнул рыцарь и горячо поцеловал ее.
Тут увидел их старый рыбак и недовольным голосом крикнул:
– Рыцарь, дурное дело ты замыслил. Мы тебя приняли как родного, а ты обнимаешься с нашей дочкой, девочкой светлой и чистой.
И, сказав это, старый рыбак заплакал.
– Ундина, видишь, как плачет отец? Не упрямься, нам надо к нему возвратиться.
– Я согласна, – кротко сказала Ундина.
Рыцарь взял ее на руки и перенес через ручей. Старик и старушка от радости не знали что и сказать, нежно они целовали Ундину, упреков не было.
Глава 2
О том, что случилось с рыцарем в лесу
– Я приехал в вольный имперский город, – начал свой рассказ Гульбранд. – Там был турнир, и на ближнем помосте увидел я девицу необыкновенной прелести, в богатом уборе. Это была питомица знатного герцога – так мне сказали – молодая Бертальда.
В этот миг почувствовал рыцарь боль и, посмотрев вниз, увидел, что Ундина жемчужными зубками стиснула ему палец и сердито нахмурила бровки.
– Но мне уж не так Бертальда нравилась – слишком была она гордой и надменной. Я попросил ее, чтобы она подарила мне по обычаю свою перчатку с левой руки.
«Подарю, – отвечала гордая Бертальда, – если осмелишься, рыцарь, съездить один в наш заколдованный лес».
Рыцарю не должно отказываться. Тут уж речь шла о моей чести. И утром я отправился в путь. Солнце было высоко, но сквозь густые ветви лучи его не доходили до земли. И вдруг я услышал голос, дикий, визгливый: «Вовремя ты пожаловал, мы уж веток сухих наломали, чтобы тебя как следует поджарить».
Конь мой шарахнулся, бросился вскачь. Где уж тут было разглядеть, какой дьявол собирал там сучья. Конь мой мчался как бешеный. Тут я увидел: передо мной стоял отвратительный грязный горбун. Он скалил длинные зубы и шаркал ногами. Я хотел повернуть назад, но страшный урод, прыгнув, дорогу мне заслонил. Я кинул ему золотую монету, а он с диким хохотом начал кричать: «Поддельное золото! Золота настоящего много у меня, погляди». И вдруг земля расступилась, и я увидел подземных гномов, они ссыпали в кучи рубины, сапфиры и кидали золотой песок друг другу в глаза. Ужас меня охватил. Я помчался что было мочи. Но, оглянувшись назад, увидел, что нет никого – привидения пропали. Через лес мелькала узкая тропинка. Я поскакал во всю прыть. И вот наконец я здесь очутился, остался страшный лес позади.
– Так оставайся с нами, рад ты или не рад! – со странной улыбкой сказала Ундина.
Она распахнула дверь. Вокруг все было опрокинуто бурей в лесу. А белый поток еще шире разлился. Теперь уж о возвращении и думать было нечего. Поневоле рыцарь должен был ждать, когда поток окончит свой безумный бег. И так возвратился рыцарь в хижину вместе с Ундиной.
Едва сели они за стол и, чтоб согреться, выпили по глотку вина, скрипнула входная дверь. Страшный лес был близко, и они с беспокойством переглянулись. Рыцарь схватился за меч. Старый рыбак перекрестился.
– Меч твой не поможет, когда здесь нам встречаются жуткие призраки.
Прыгнула к двери Ундина и закричала строго:
– Духи подводные, духи земные, мой дядя Струй вас порядком проучит!
Все больше прежнего оробели. Но тут из-за двери чей-то голос сказал:
– Я не дух, человек, христианин; впустите меня ради Господа Бога.
Поспешно Ундина дверь отперла. Старый священник стоял на пороге. Увидев такую красоту и поразительную прелесть в бедной лачужке, он решил, что это либо волшебство, либо дело бесовское.
– С нами Господь и Пречистая Дева! – воскликнул он, перекрестившись.
