Андрей Ерпылев - В когтях неведомого века
– Ну, как знаете… – Разочарованный монарх криво нахлобучил венок на макушку. – Я ведь так, по дружбе предложил… Кстати, – сказал он после непродолжительной паузы, в течение которой бутылочное войско на столе несколько поредело, и жестом отослал престарелого «официанта», – я ведь вот по какому поводу пришел…
Георгий, подавшись вперед и упершись локтями в стол, весь обратился во внимание, что, учитывая объем выпитого, было непросто.
– Не дело, знаете ли, дворянину, – проникновенно начал король, тоже заговорщически склоняясь вперед, – быть зажаренным, словно каплун на вертеле повара‑неумехи…
– А что вы можете предложить взамен? – заинтересовался Арталетов, с замиранием сердца думая про себя: «Неужели амнистия?»
– Предлагаю настоящую дворянскую смерть! Смерть от меча! Гревская площадь, опытный палач, вж‑ж‑жик, и готово! Вы даже почувствовать ничего не успеете…
Не обращая внимания на кислую мину собутыльника, Генрих принялся так увлеченно расписывать преимущества казни через отсечение головы перед сожжением на костре, что, казалось, он сам уже неоднократно проходил подобную процедуру, ставшую для него чем‑то вроде флюорографии или гастроэндоскопии.
– … Мэтр Кабош у нас профессионал экстракласса – снимет вам голову, как бритвой, не затронув ни одного лишнего волоска. Помните, как он «побрил» этого выскочку Ла Моля, полюбовничка моей супруги? В‑в‑в‑ж‑ж‑жик!..
Забывшись, король резко взмахнул рукой над столом, сбив на каменный пол половину бутылок, не преминувших весело брызнуть фонтанами искристых осколков.
– Да что вы? Это же известная история!.. Ах да, все время забываю, что вы из провинции… Хотя я бы с большим удовольствием вздернул провансальца на первом суку вместе с его подельником Коконнасом! Ну, да дело прошлое…
– Знаете… – осторожно вставил Георгий, опасливо отодвигаясь от разошедшегося не на шутку правителя. – Я бы это… Как‑нибудь потерпел бы…
– Ну, это вы зря… – искренне огорчился король. – Хотя… Дело хозяйское. In vino veritas. Выпьем еще, д'Арталетт?
– Выпьем, – с облегчением согласился Арталетов, протягивая свой тяжеленный, как гантель культуриста, сосуд за очередной порцией порто, которое определенно начинало ему нравиться…
* * *
– Если бы вы знали, Жорж, как мне вас жаль… – чуть ли не рыдал король, сжимая в правом кулаке серебряную двузубую вилку с насаженной на нее костяной пуговицей, а левой через стол обнимая за шею пунцового от выпитого вина Георгия с надетым задом наперед золотым венком на голове. – Как мне будет не хватать вас, мой друг…
– Будьте м‑мужественны, в‑ваше величество! – заплетающимся языком утешал Генриха Арталетов, безуспешно пытаясь свинтить с очередной бутылки пробку, которую следовало извлекать штопором.
Стороннему наблюдателю, который, естественно, в камере отсутствовал (если не считать притаившегося в коридоре взвода гвардейцев во главе с приникшим ухом к замочной скважине капитаном Гей‑Люссаком), могло показаться, что это монарха должны казнить за неизвестные прегрешения, а верный подданный его успокаивает.
– Я уж не знаю, чем вы так разозлили кардинала, но он и слышать не желает о помиловании… Вообще, вся эта история с подвесками настолько странна, что, несомненно, заслуживает внимания какого‑нибудь литератора. Не пройдет и ста лет…
– Больше, сир. – Жоре удалось все‑таки раскупорить сосуд, воспользовавшись позолоченным коловоротом. – Лет двести пятьдесят…
– Так много? – изумился Генрих. – Неужели нас будут помнить через столько лет?
– Да, – безапелляционно заверил «прорицатель» короля. – Только в той книге подвески будут принадлежать не Маргарите, а другой королеве, жене вашего сына…
– Но у меня же еще нет сына!
– Б‑будет! Всему свое время…
Король помолчал, переваривая информацию.
– Странное дело, мне почему‑то хочется вам верить… Никому из предсказателей не верю, а вам верю… Был у меня тут такой Нострадамус… Слышали?
– А как же!
– Тоже напредсказывал всего, наворотил с три короба, но плохо кончил. А вот вам я верю… Кстати, а почему мы все еще на «вы»? Брудершафт?
– Брудершафт.
Выпили на брудершафт, и Генриха внезапно сморило. Он прилег на кровать Георгия и, подложив ладони под щеку, попросил:
– Не уходите, побудьте еще… Расскажи мне что‑нибудь еще на сон грядущий, Жорж… Кстати, а кардинал там будет?
– Конечно! Как же без кардинала.
– Только не надо, чтобы его звали де Воляпюком… Неудобно, да и звучит не слишком…
– Его будут звать Ришелье.
– Это не Армана ли, сына моего главного прево, Франсуа дю Плесси, ты имеешь в виду? Славный мальчуган, но чтобы стал священником – увольте… Скорее уж военным…
– А он и станет полководцем и священником одновременно.
– Славная карьера…
Жора наконец решился задать вопрос, давно его мучивший:
– А вы…
– «Ты», Жорж, «ты», мы же договорились. Зови меня просто Анри.
– Ладно, Анри. Ты знаешь человека по фамилии Равальяк[85]?
Король, не открывая глаз, пожал плечами:
– Да вроде незнакомая фамилия. А что?
– Да так, ничего…
«Будь что будет… – подумал Георгий, с остервенением продирая слипающиеся глаза. – Все равно это еще только через двадцать лет произойдет…»
* * *
Жора лежал в темноте, вслушиваясь в непроницаемую тюремную тишину, и никак не мог понять, что именно его разбудило.
По мере того как его глаза привыкали к темноте, он различил, что в одном месте камеры темнота как бы гуще, чем в остальных. И самое ужасное, что сгусток черноты медленно приближался. Еще мгновение, и он принял форму человеческой фигуры.
– Кто здесь?
Георгию показалось, что сказал это, вернее, проблеял кто‑то другой – слишком уж непохож был дрожащий голос на его собственный.
Темный призрак остановился в двух шагах от постели узника, и на Арталетова глянуло, будто озаренное изнутри, интеллигентное лицо с аккуратной бородкой. Герцог Домино! На этот раз – в черном!..
– Вы за мной?..
Герцог наклонился, близоруко вглядываясь в лицо лежащего, и с сомнением произнес:
– Шевалье д'Арталетт?..
– Я…
Неужели призрак герцога явился сюда, чтобы сообщить еще более мрачные новости, чем предстоящая вскоре казнь на костре?
– А где барон де Кавальяк, бывший комендант Бастилии?
– Боюсь утверждать точно, ваша светлость, но, по‑моему, его камера где‑то в подвальной части…
– А это какой этаж?
– Третий…
Призрак с досадой всплеснул руками:
– Ну кто так строит? Черт бы побрал этих архитекторов! Чтоб им пусто было!
– Они, э‑э… ваша светлость, – осторожно вклинился в поток излияний Арталетов. – Он вроде бы их уже побрал… Строители Бастилии довольно давно умерли…
– Чтоб им пусто было на том свете! – не смутился ни на секунду Домино, пышущий праведным гневом. – Я еще до них доберусь!.. А это кто? – Он указал пальцем на посапывающего короля.
– Да так, – уклончиво ответил наш герой. – Просто прохожий…
– А вы чего дрожите, д'Арталетт? – переключил герцог свое внимание на «хозяина» камеры. – Не видите, что ли, что я не к вам? Вас я уже просветил, помнится… Ну и как, – с интересом осведомился он тут же. – Сбывается?
– Меч на моей шее сломался, вроде бы стальной… Да и в воде не утонул, – честно признался Жора. – Сам удивляюсь…
– Ну, значит, и в огне не сгорите! – заверил его герцог. – Я не ошибаюсь никогда!
«Угу, только этажом разве… – подумал саркастически Георгий. – А так – никогда…»
– Я бы на вашем месте не ерничал, – поджал губы Домино, читавший мысли, как видно, не менее легко, чем передовицу с газетного листа. – Сравнили, понимаешь… одно с другим!
– Ни в одном глазу! – испуганно открестился от шаловливых мыслей наш герой: спорить с таким вот персонажем – себе дороже!
– То‑то! А то ведь я сегодня, как вы уже успели заметить, в черном… Люблю я этот цвет почему‑то…
Угроза в словах герцога Домино сквозила не хуже, чем пресловутое шило в дырявом мешке.
– Ну, счастливо оставаться, – сказал он, уже наполовину втянувшись в дверь камеры. – Приятного вам времяпрепровождения. Особенно послезавтра. А я пойду порадую старичка…
– До свидания, – вежливо попрощался Жора с запертой дверью.
– С кем это вы беседовали? – заворочался на арталетовской постели король. – Ну и дрянь этот ваш порто, скажу честно… Башка трещит… Лучше бы вчера бургундское пили…
28
«Допрос является в первую очередь организацией следователем того психологического состояния допрашиваемого, которое реализуется в изложении и наиболее правильной и полной информации о событии преступления и личности преступника».
К. У. Полба, Л. З. Незванный. «Руководство практическою следователя». 1937 год
