Волчья балка - Виктор Иванович Мережко
— Кто-то проворовался, свалили на меня.
— Едешь от кого? — снова включился Каюм.
— От родителей.
— Где теперь хочешь работать?
— Без понятия.
— Давай к нам.
— К вам — это куда?
— Фирма есть одна.
— Чем занимается?
— А чем сегодня можно заниматься?.. Купи-продай. И людям польза, и себе навар!
— Не знаю. Подумаю.
— Зачем думать? — снова оглянулся Каюм. — Женат?
— Пока нет.
— Холостой, смелый, опытный, русский. Нам такие парни ой как нужны!
— Хорошо. Оставьте номер.
— Как в город въедем, так и оставим.
Похоронное мероприятие по погибшим проходило на главной площади города. По такому случаю была построена трибуна, обитая черной и красной тканью, под трибуной стояли специальные металлические столы для гробов, в сторонке военный оркестр играл что-то тягучее и печальное.
Проститься пришли многие. Почти все пространство было забито народом — от пожилых до детей, большинство явились с цветами, некоторые заранее плакали.
Игорь Лыков стоял сбоку от трибуны, вперед не высовывался, ждал, когда начнется. В руке держал две гвоздички.
Наконец со стороны центральной улицы донеслись трели машин сопровождения, толпа задвигалась, стала прижиматься поближе к трибуне. Людей оттесняли полицейские, давая возможность проехать колонне, и когда катафалки двинулись по образовавшемуся узкому проезду, в их сторону полетели цветы.
Володя Гуськов изо всех сил протискивался поближе к центру, по ходу фотографируя лица пришедших. Уворачивался, извинялся, снова фотографировал.
Кортеж замер, музыка заиграла еще громче и печальнее, гробы принялись устанавливать на сверкающие на солнце столы.
На трибуну медленно и чинно стало подниматься местное начальство. В общей веренице выхватывались лица губернатора Козлова, начальника областного управления полиции Иванникова, руководителя следственного управления Фролова, были другие высокие особы.
Толпа притиснула Игоря к самой ограде, за которой стоял полицейский кордон. Лицо младшего лейтенанта было в серьезных ссадинах, кровоподтеках. Пронырливые фото- и тележурналисты бесцеремонно пробирались поближе к трибуне, скандалили, показывали удостоверения, угрожали.
Музыка умолкла, кто-то постучал по микрофону, после чего вперед выдвинулся губернатор, выдержал положенную паузу, негромко и предельно печально произнес:
— Уважаемые земляки, жители нашего города. К нам пришла беда… К нам пришел террор. Погибли наши сыны, наши дети, мужья… Погибли лучшие из лучших, достойные из достойных, мужественные из мужественных. Сегодня мы прощаемся с героями!.. К сожалению, мы не сумели уберечь их! Не сумели защитить! Не смогли дать негодяям достойный отпор! Убийцы посягнули на самое святое — на человеческие жизни! И не будет им пощады! Не будет прощения! Даю слово губернатора, они будут найдены, обезврежены, судимы! Судимы самым беспощадным судом — народным презрением!.. И пусть все те, кто имел отношение к данному чудовищному преступлению, кто попрал все нормы человеческой морали, кто переступил черту дозволенного, поступил подло… пусть эти подонки знают: земля будет гореть под их ногами. Мы умеем любить, умеем трудиться, умеем быть честными и нравственными! Но мы, дорогие земляки, умеем быть беспощадными! Да, беспощадными к зверям в человеческом обличье! Потому что никто не смеет отнять жизни других… Жизни, которые даны сверху, самим Господом Богом…
Володе удалось пристроиться за спинами молоденьких полицейских, камера его щелкала часто и исправно. В какой-то момент он решил сделать кадр снизу, присел на корточки, и тут его толкнули. Он упал на спину, его тут же подхватили, помогли подняться.
— Извините… спасибо… — бормотал он, отряхиваясь от пыли и проверяя камеру. Оглянулся, от неожиданности замер.
Он узнал Лыкова.
— Это вы, да? Правда, вы? Тот самый младший лейтенант? Лыков?
— Занимайтесь своим делом, — огрызнулся тот.
— Нет, подождите, — Гуськов не отставал. — Я ведь хотел найти вас. Вы мне очень нужны.
— А вы мне нет.
— А что с вами?.. Что с лицом?.. Кто это вас?
— Парень, отвали! — отодвинул его в сторону Игорь. — Угомонись!
— …На расследование преступления уже брошены лучшие силы полиции, следственного справления, ФСБ!.. На днях должна прибыть группа высококлассных специалистов из Москвы. Все делается для того, чтобы… — продолжал губернатор.
— Мне нужно ваших пять минут, — не отставал от Лыкова будущий журналист.
— Мы мешаем, — снова попытался утихомирить его тот. — Потом поговорим… Давайте послушаем.
— Нет, сейчас. Вы исчезнете, и я не найду вас. Отойдем… Отойдем в сторонку. Прошу вас.
— Молодые люди, прекратите галдеть! — вмешался в их разговор пожилой человек. — Совесть, в конце-то концов, надо иметь. Не на свадьбе.
— Ладно, пошли, — согласился Игорь.
Они стали выбираться из толпы…
…Скамеечку отыскали вдали от митинга. До слуха доносились голоса выступающих, всплески оркестра, вдруг зачем-то аплодисменты. Взволнованный Володя все никак не мог поверить своему везению, смотрел на бывшего гаишника радостно, с недоверием.
Ни тот ни другой не видели, что их снимали из припаркованной поодаль иномарки.
— Правда, что с вами? Это вы после пожара?
— Говорим по делу. Что нужно?
— Мы вчера были на «Волчьей балке».
— Мы — это кто?
— Я с приятелем… Ну, почти другом. Искали как раз вас.
— Ну и что вам там сказали?
— Послали. Старший лейтенант. Наглый, грубый.
— Он один там был?
— Нет, второй, лейтенант, тоже топтался рядом. Больше молчал.
— Ну да, это Стас… Ну, что вам сказали?
— Что вас выгнали. Это правда?
— Конечно.
— За что?
— Долгий разговор.
— За то, что дали интервью по телевидению?
— Не только.
— За наркотики?
— Послушай, парень! — Игорь решительно поднялся. — А ты кто такой, что я должен перед тобой раскручиваться?.. Первый раз — и куча вопросов. Стукачок, что ли?
Володя тоже встал.
— Вы чего? Какой стукачок?!
