Гришка против Пустынного демона - Егор Золотарев
Глаза Назифы метали молнии, губы были плотно сжаты, а напряженное тело говорило о том, что еще чуть-чуть и она набросится. Гриша не хотел ей уступать, поэтому сдвинул брови и не сводил взгляда.
Наконец, она откинулась на спинку стула и еле слышно сказала:
— Не пойду я с тобой под звездами гулять.
— Пф-ф-ф! Я и сам не хочу.
Он демонстративно отвернулся к притихшим мужчинам и попросил, чтобы они предложили свои варианты охоты на Пустынного. Хорус провел рукой по коротко стриженной голове, удовлетворенно крякнул и обратился к Грише:
— Ты говорил, что хорошо стреляешь?
— Да.
— Вот и стреляй. Застрели демона.
— Обычной стрелой его не проткнешь, — помотал головой Гриша. — Только лавовым лезвием.
— Ну так сделайте из кинжалов острие для стрел. Кузница в городе есть.
Юноша и библиотекарь переглянулись. Предложение старика им обоим понравилось, но вмешалась Назифа-язва.
— Ага, разбежались! Кинжалы мне самой понадобятся.
— Ну дай нам хотя бы три, — попросил библиотекарь.
Он развалился на жесткой софе и пил напиток из широкой чаши. Девушка смерила Ура недобрым взглядом, немного подумала и кивнула:
— Хорошо, но только один.
— Нет, от одного толку мало. Дай хотя бы два. Все-таки общее дело делаем, — продолжил торговаться раскрасневшийся от напитка Ур.
Назифа хмыкнула и покосилась на пояс с кинжалами, висящий на спинке стула. В своих мечтах она представляла, как прикрепит их к стене в виде солнца, и будет всем рассказывать о своих приключениях. Никто в ее семье не был там, где была она. Никто из ее братьев не принес столько гордости отцу, сколько принесет она. Никто не обеспечит семье безбедную жизнь, кроме нее.
— Хорошо, — тяжело вздохнула девушка и повернулась к старику. — Только с условием, что арбалет и стрелы вы мне подарите и никогда не попросите обратно.
— Я согласен, — кивнул Хорус. — Но теперь арбалет принадлежит Грише и ему решать.
Назифа мрачно уставилась на юношу, но тот специально тянул время, делая вид, что обдумывает ее предложение. Она в этот раз проявила себя с хорошей стороны, и не выказала ни раздражения, ни злости.
— Ладно. Но только стрелы! Арбалет мой и его я отдавать не намерен.
Они ударили друг друга по рукам, скрепив тем самым договоренность. Ура совсем развезло, поэтому он что-то одобрительно пробурчал и вскоре заснул, громко всхрапывая. Вскоре Табит предложил ложиться спать и все поднялись на второй этаж, но не успели они лечь, как что-то гулко ударилось о крышу.
— Демон, — тихо сказал Табит. — Сейчас опять будет царапать мою крышу.
Как бы в подтверждение его слов раздался скрежет и лязгающие звуки. Демон орудовал когтями на том же самом месте, где и в прошлый раз. Хорус испуганно вцепился в руку Табита и замер, глядя вверх своими незрячими мутными глазами. Назифа исчезла за дверью и вскоре вернулась с ремнем, в котором блестели кинжалы. С первого этажа доносился храп Ура.
Табит подвел Хоруса к кровати. Старик медленно опустился и провел рукой по подушке. Затем понюхал покрывало и с наслаждением растянулся на мягком матрасе:
— Я привык спать на земле, но все это время мечтал о кровати и подушке. Как же хорошо здесь! Спасибо, дружище, за гостеприимство! У тебя все такое же доброе сердце, как и раньше. Служба наместником тебя не испортила, чему я очень рад. Мне страшно подумать о том, что мои новые друзья прошли бы мимо и не заглянули ко мне. Я бы продолжал питаться червями пока не умер от старости, болезни или скуки.
Наместник присел на краешек кровати и пожал высохшую старческую руку:
— И я рад, что ты здесь. Людей почти не осталось. Бывают дни, когда мне не с кем даже парой слов перекинуться.
— Почему же ты не уедешь к своей семье? Помнится, они хотели перебраться в Кабарган.
— Да, они в Кабаргане. Я — наместник Эль-Кара. Люди доверили мне этот чудесный, некогда очень счастливый город, поэтому я не могу предать их и бежать. Я буду здесь до конца.
Вдруг скрежет прекратился, а демон оттолкнулся от крыши с такой силой, что внизу звякнула посуда, и улетел, шелестя крыльями. Гриша все это время в напряжении прислушивающийся к звукам сверху, с облегчением выдохнул:
— Бр-р-р, не думал я, что когда-нибудь будут мурашки не от холода, а от страха. Табит, а кузнец у вас остался?
— Нет, уехал пару лет назад. С тех пор кузница стоит заколоченная.
— А как же мы без кузнеца? — всплеснул он руками и вспомнил Филю. Не зря отец держал его при себе, такого искусного мастера с руками бы оторвали, если бы Степан Мефодьевич захотел его продать.
«И что я не научился кузнечному ремеслу? Надо было поменьше на перине валяться и за барышнями бегать. Эх, правильно батюшка говорил: хочешь быть хорошим помещиком должен знать работу каждого крепостного, от гончара до псаря».
Он лег на кровать у окна и почти уснул, но тут тяжелый удар по крыше сотряс дом.
— Что такое?
В дверях показался Табит со свечой в руке и осветил комнату. Назифа сидела на кровати, а Хорус вцепился в покрывало и насторожено прислушивался. Одному Уру было все равно, он продолжал храпеть и невнятно бормотать. Глухой удар повторился с такой силой, что затрещали стены и с потолка посыпалась белая крошка.
— Что он делает? — Гриша встал с кровати и подошел к Табиту. Тот был белее скатерти и встревоженно смотрел наверх.
— Я не знаю… Надеюсь, крыша выдержит.
Следующий удар был такой же сильный, как и предыдущий. По стене пробежала трещина, а на улице под окно звонко посыпалась черепица.
— Это он, — подал голос Хорус, втянул носом воздух и улыбнулся. — Я его чую.
Назифа резво вскочила на ноги, вытащила из пояса два кинжала и, сердито сдвинув брови, сказала старику:
— Без тебя понятно, что это демон. Если так радуешься его приходу, то может, мы тебя выдворим за дверь, пусть полакомится?
Хорус промолчал, но улыбка сползла с его лица. Назифа взобралась на стол и прислушалась. Тишина.
Прошла минута, другая, но ничего не происходило. Гриша выглянул в щель между ставнями, но в темноте ничего не увидел. Только далекие сверкающие звезды безучастно смотрели на землю.
— Нельзя больше тянуть, — тихо сказал он и повернулся к притихшим друзьям. — С утра сделаем стрелы и пойдем на охоту. Надо его остановить.
***
Ночь прошла сумбурно. Назифа слонялась по дому, объясняя это тем, что нагуливает сон, который трусливо сбежал.
