Демонология по Волкову. Падальщики - Наталья Николаевна Тимошенко
Он смотрел на нее так пристально, что Алиса терялась под этим взглядом.
– Прости, я ничего тебе не купила…
Леон протянул руку, осторожно заправил прядь волос ей за ухо, погладил большим пальцем щеку, а потом шагнул ближе, коснулся губ в легком поцелуе.
– То, что ты приехала, уже лучший подарок, – тихо признался он. – Потому что я тоже хотел тебя увидеть. Порисуем вместе?
– Я не взяла карандаши.
– У меня есть краски.
– Я не умею красками.
– Я научу.
Леон увеличил расстояние между ними, и только тогда Алиса смогла свободно вдохнуть. Леон вложил в ее ладонь кисть, обхватил своей рукой ее пальцы, встал позади. Позволил ей самой выбрать цвет, в который макнуть кисть. Алиса выбрала черный. Плавные линии ложились на холст, сплетаясь в причудливую картину. Алиса никогда не рисовала так мягко, почти нежно. Карандаши держала крепко, линии выводила четкие, стремительные. Кисть и Леон, который ею управлял, словно открывали для нее новый, неизведанный ранее мир. Плавные движения, мягкие полутона и переходы. Даже черный цвет не портил картину, напротив, будто подчеркивал ее свет. Алиса расслабила руку, Леон рисовал то, что хотел. И вскоре она поняла, что на холсте проступает женский силуэт. Длинные волосы свободно лежат на обнаженной спине, лицо чуть приподнято, рука словно замерла в невидимом танце. Алиса снова макнула кисть в краску, перехватила инициативу. Теперь рисовала она, а пальцы Леона лишь лежали поверх ее ладони. И вот уже женская рука не висит в воздухе, а касается лица мужчины, стоящего рядом. Так близко, что их лица почти соприкасаются. Его руки обнимают ее за талию, словно притягивая ближе.
– У тебя очень хорошо получается, – прошептал Леон, едва касаясь губами ее уха.
– У меня прекрасный учитель, – ответила Алиса.
Леон развернул ее к себе, поцеловал. Его пальцы с ее руки переместились на шею, затем скользнули ниже, остановились на верхней пуговице рубашки. Леон замер, будто собираясь с мыслями и решая, что делать дальше, а потом ловко вытащил пуговицу из петли. Алиса не стала его останавливать, признаваясь себе, что за этим и приехала. Она не просто хотела его увидеть, она хотела его всего. И он наверняка это понял, когда увидел ее на пороге кабинета.
Плевать.
Леон расправлялся с пуговицами неторопливо, касаясь кончиками пальцев каждого обнажаемого участка кожи. Алиса чувствовала, как эти почти незаметные прикосновения вызывают в ней невероятные ощущения. Будто кто-то тонким перышком касается оголенных нервных окончаний. Когда все пуговицы были расстегнуты, Леон спустил рубашку с ее плеч, прервал поцелуй, желая увидеть результат своей кропотливой работы.
– Ты прекрасна, – выдохнул он, снова поднимая взгляд на ее лицо.
Алиса вытащила руки из рукавов, рубашка упала вниз, к ее ногам. Туда же следом отправилась и футболка Леона. Алиса положила руку ему на грудь, чувствуя, как быстро бьется его сердце.
Из-за меня…
Чуть погладила, затем скользнула вниз.
Леон вдруг отстранился от нее и сказал:
– Нет.
– Нет? – Алиса непонимающе посмотрела на него.
Он мотнул головой.
– Не здесь. Я не хочу заниматься с тобой любовью в кабинете, среди всех этих вещей. Ты заслуживаешь большего.
Он вдруг поднял ее под бедра, и Алисе ничего не оставалось, как обхватить его ногами. Продолжая целоваться, они вышли из кабинета. Его спальня находилась рядом, поэтому уже полминуты спустя Алиса почувствовала обнаженной спиной холод его постели. Кожа покрылась мурашками, но уже в следующее мгновение она забыла о неудобствах. Рука Леона скользнула к ремню ее джинсов, ловкие пальцы быстро справились с ненужной одеждой. Леон покрывал поцелуями каждый миллиметр ее тела, и Алиса могла лишь задыхаться от накрывающих ее ощущений, признаваясь себе, что еще ни с кем и никогда не испытывала подобного. Она не ложилась в постель с первыми встречными, секс не был обязательной частью ее жизни. Каждый, с кем она спала, ей нравился, но никто и никогда не умел доводить ее до такого исступления, как Леон. То ли он был настолько искусным любовником, то ли дело было в чувствах Алисы к нему. Кожа горела от его прикосновений, Алисе хотелось одновременно и продолжить эту сладкую пытку, и перейти к главному.
Леон не спешил. Будто специально не снимал с нее белье, чтобы не поддаваться соблазну. Легонько касался через ткань самых чувствительных точек, целовал так, что последние бессвязные мысли вылетали у Алисы из головы. Она снова потянулась к его штанам, но Леон ловко перехватил ее руки, закинул ей за голову, удерживая одной рукой.
– Ночь долгая, – прошептал он ей на ухо. – До рассвета еще далеко. Не торопись.
И Алиса тоже перестала торопиться, полностью отдалась во власть ощущений. Покачивалась на волнах наслаждения, которые Леон то возводил до границы шторма, то легонько отступал, давая ей передохнуть. Он будто поставил себе цель этой ночью свести ее с ума. Алиса не была против.
Если и сходить с ума, то только вместе с ним…
– Это было волшебно, – тихо сказал он после, целуя ее в мокрый висок. – Теперь спи.
Алиса чувствовала, как он ускользает от нее, куда-то уходит, но открыть глаза и остановить его уже не смогла. Сон, спокойный, глубокий, унес ее раньше.
Глава 11
Алиса проснулась, когда на улице было уже светло. Окна в комнате Леона были затемнены с особой тщательностью, но она все равно видела, что уже день. Что не удивительно, если учесть, во сколько они уснули.
Воспоминания о прошедшей ночи заставили ее широко улыбнуться. Она не жалела ни о чем: ни о том, что явилась к Леону новогодней ночью, ни о том, что произошло после. Если бы ей пришлось вернуться в прошлое, она повторила бы все с точностью. Задаться вопросом, где Леон, почему она проснулась одна, Алиса не успела: опустилась ручка двери, и в комнату вошел Леон. Шел он задом, а когда повернулся, Алиса поняла, почему: в руках он держал большой поднос, на котором стояли две чашки, источающие яркий аромат свежесваренного кофе, и блюдо с блинчиками и джемом.
Сказать, что Алиса была поражена, – это ничего не сказать. О таком она читала только в плохих романах. Медленно села на кровати, прижимая одеяло к груди.
– Ты что… –
