Михаил Дулепа - Баффер
Напряженность возникла только раз, когда я спросил, почему они с отцом были одни — пацан мгновенно замкнулся, отвечать стал односложно, смотреть в пол и вообще всячески демонстрировать, что я не прав. Пришлось отступить. Не знаю я, как с детьми себя вести. И слишком четкое у меня было подозрение о том, что случилось с его матерью. На фотографии, которую мальчик поставил на ‘своей’ тумбочке, они втроем, всей семьей у какого-то моря, и фотка самое большее прошлогодняя, так что… Не знаю, может, и не умер его отец, может, просто уехал сам. Но это, конечно, мои мысли, и только.
Через час он уже словно забыл о вопросах, и согласился на проведение серии экспериментов.
“Поднимать человека” оказалось именно тем, что и слышалось — если с правой руки он мог бросать свое странное пламя, то подняв левую… Первое о чем я подумал, когда он, после многократных уточнений, не опасно ли это, применил на мне свое “поднимание”, так это о Звездных войнах и Дарте Вейдере. Он тоже вот так “поднимал”. Я висел словно подцепленный за шлейку пекинес, в метре над землей и неуклюже помахивал руками-ногами, хорошо хоть меня подняло целиком, не за горло, как в фильме. Уточнив, согласен ли Илья на эксперимент кинул в него оцепенение.
“Поднимание” ничуть не думало отменяться, хотя мальчишка явно замер, видимо, была связь между его желанием и положением все так же поднятой левой руки. У меня основным условием было произнесение активатора вслух, у него, очевидно, жесты руками. Пришлось доставать из кармана пистолет и разрядив кидать обоймой в пацана, ничего другого при себе не оказалось, не висеть же два часа. Через четыре минуты Илья отмер, и я вернулся на землю. Жаль, что он так только живое может поднимать, мечты о разборке соседних домов так и остались мечтами.
Отношения у нас были своеобразными. На второй день он попытался назвать меня “дядя Михалыч”, на что я резко ответил, что мы не родственники, а он сам выбрал свой путь, и потому теперь считается взрослым.
“Михалыч, зови меня именно так. И вообще, человека надо звать так, как он назвался при знакомстве, если только по каким-то причинам ты не хочешь изменить свои отношения с ним, к лучшему или худшему.”
Выслушав это он серьезно кивнул, и впредь называл меня только по отчеству.
Я намеренно строил ему стиль поведения, а значит и образ мыслей, доделывая работу его отца, заставляя поверить в то, что он — взрослый, и теперь должен думать над тем, что делает и что говорит.
Мне не нужен иждивенец-игрун, мне надо обеспечить себя поддержкой взрослого мага. Пусть даже это значит насильно заставить пацана забыть о детстве.
Ничего, я в свое время забыл, отец постарался. Металл куют, меняя форму, но кто скажет, что инструмент хуже простого куска железа?
С молчаливым, но готовым выслушать соседом жить стало веселее. Провели еще серию экспериментов, он объяснил, что автонаведения у его огня нет, им надо управлять указывая на цель рукой. Странный факт, что без детекта “видеть магию” огонь был белым я долго обдумывал, и, очень осторожно, расспросил о его игре.
Илья пожал плечами, и сказал, что играл он со старой-старой приставки на даче друга отца, и как игра называется не помнит, но там два человечка ходят вверх-вниз, дерутся и кидаются “белыми точками”, которые взрываются при столкновении с противником. А еще можно было зажать клавишу, и тогда враги повисали, чтобы второму было удобнее их убивать. За второго играл отец, и они всего минут пятнадцать успели посидеть, пока не позвали ужинать, даже до конца уровня не добрались.
Такой игры я не знал даже приблизительно, так что пришлось принять как данность.
Впрочем, все эти хлопоты были вторичны — конечно, хорошо, что у меня появился хоть такой союзник, но “люди в черном” были гораздо интереснее.
Крестики-амулеты с защитой, причем не единичные артефакты, а похожие друг на друга поделки, документы мракоборцев, договоры с местными — хотя последнее и не что-то необычное но все равно кто-то должен был их отрекомендовать, или чем-то они должны были у местных поддержку купить.
И непонятный Шеф, который так похож на меня, что можно спутать.
Дураков не осталось брать мага в рабство. Это поначалу схема с ошейником могла сработать, а теперь народ посуровел, и угрожая игруну можно гарантированно ожидать ответного удара. Жизнь-то в стране поменялась до удивления, а вместе с ней и люди, сейчас магов не ловят, их уговаривают. Или убивают на месте.
Свои невидимые ножи и сумки я продаю легко, с руками отрывают, можно сказать, ведь артефакторы все на учете сильных команд и под защитой. Если есть такой у ребят “Шефа”, то значит, за ними сила. И система обнаружения жертв, ведь ничейного мага надо еще найти… зачем он им, кстати? Ну да, силенки у Ильи вполне годятся для использования как боевой единицы, но мало ли таких? В кармане ампулы и шприцы уже заряженные, значит, это насильный спланированный захват… черт, слышал я, что есть охотники на магов, да и сам, случается, берусь, но… не понимаю.
Надо искать информацию, связаться с дружественными мракоборцами, узнать, точно ли это их ребята, а если да, то что они имели к Илье. Или не лезть?
— Простите, так вы возьметесь?
— А, что? Простите, Сергей Игнатьич, отвлекся. Что вы говорили?
— Так о плате — что возьмете? У нас тут в основном старики, молодых нет, вот только семья его была… Денег много не соберем.
— Деньги? Зачем они мне? Что их, есть буду? Мне бы шоколада, или варенья хорошего побольше.
У Ильи обнаружился недостаток. Единственный, но серьезный — парнишка был жутким сладкоежкой! Как это сочеталось с его почти взрослым поведением я не понимал, но факт остается фактом — за неделю он сгрыз три последних плитки шоколада, истребил литровую банку варенья и с алчностью поглядывал на сахарницу.
Может, это психологическое что-то, может гормональное, а может и просто нравится пацану, но запасы стремительно таяли, а в город меня никак не кидало.
Семь раз подряд, всю неделю, я прыгал с того же самого расчищенного участка на поле, пытаясь найти закономерность. Не нашел. Прыгалось недалеко, по соседним областям самое дальнее, без какого-то определенного направления. Зато все тихо, только в этот раз вышел на деревеньку, где две недели назад молодой мужчина открыл способности игруна. Что-то природное, типа друида. В волка он превратиться смог, обратно не получалось, может в мозгу изменения произошли, может магия в зверином теле не работала, и, видимо от огорчения, разорвал семью и начал ломиться к соседям. Так селяне и сидели по домам, слушая вопли поедаемых людей. Старая деревенька, полузаброшенная, “неперспективная” еще при Хрущеве, старики в основном. И заглянул-то сюда скорее от любопытства, но пройдя по улице невидимкой понял, что тут что-то не так, причем крепко не так. Два дома выглядели разоренными, во дворе гоняло ветром обрывки бумаги, пуха и каких-то тряпок. При этом заветная команда дала подтверждение — в деревне хоть и без особого многолюдства, но все же народу почти четыре десятка человек, и большинство из них сейчас у окон, чего-то ждет. Учитывая, что я был невидим, ждать меня они не могли… впрочем, с последними событиями я в этом был не уверен. Выбрав домик позажиточней постучался, и узнал невеселую историю. Старик, с дробовиком на плече беседующий со мной, в процессе обмена информацией углядел, что я в снегу не вязну и попросил помочь.
Я в свою очередь старался получить за работу какую-то награду.
Мне было их жаль, но жалостью карман не набьешь.
— Нет шоколада, Михалыч. Есть вот мед. Хороший мед, прошлолетошний, две банки осталось. Сосед ульи держит… держал. Это он со старухой своей рядом с тем упырем жили. Эх, детишек как жаль, такие хорошенькие девочки, так оживили тут все! Мы-то старики уж и забыли про веселье, ну кто тут у нас — пенсионеры да инвалиды, а эти такие красивые, и воспитанные…
Старик старательно давил на жалость, перебирая все доводы, больше от отчаяния, чем по расчету. Его можно было понять, сейчас услуги тех же мракоборцев были не всем по карману, оставалось надеяться на таких вот случайно проходящих, как я, магов, а какой шанс, что в это село заглянет хоть кто-то сильный и желающий помочь?
— Мед это хорошо. Две банки, значит? Где у него лежка не представляете?
— В лес он уходит, тварина, вон туда — Старик махнул рукой. — Как своих подрал ночь отсыпался, потом к соседу залез, не сразу, мы-то сначала прибежали помочь, он испугался, мерзота. Потом уже понял, что ничем ему не страшны — я в бок нулевки два заряда ему всадил, у меня ж пуль нету, дробью бил, а на следующий день видел его вон там у забора — уже и следа нет, все заросло!
Он махнул рукой.
Да уж, если это, к примеру, друид в оборотной форме, то он вполне может получить регенерацию, какую-нибудь власть над растениями и животными, да и мало ли вообще чего. Сейчас, в весеннем голом лесу, где еще и снег только на полянах начал сходить, друиду силы не на чем показывать, но к лету эту деревушку он выест.
