Байрон Кейти - У радости тысяча имен
Как-то я прошла тест, напечатанный в женском журнале. Я ждала своей очереди в парикмахерском салоне, на глаза мне попался журнал, и я открыла его наугад. Заголовок гласил: «Проверьте, насколько вы хорошая любовница». А дальше шли вопросы. Готовитесь ли вы к его приходу? Нет. Носите ли вы сексуальное нижнее белье? Нет. Пользуетесь ли вы какими-то особыми техниками, чтобы доставить ему удовольствие? Нет.
Подсчитав набранные баллы, я увидела, что безнадежно провалила тест. Мне это понравилось. По мнению составителей теста, я — пустое место. На мой же взгляд, я совершенная любовница. Зачем мне готовиться к его приходу? Как я могу проецировать что-то лучшее, чем то, что может дать мне Стивен? И почему я должна его ждать? Стивен — это все, что мне нужно, когда он переступает порог дома, а также в любой другой момент. Ношу ли я сексуальное белье? Это должно быть забавно, но подобная мысль никогда не приходила мне в голову. Кроме того, в этом нет необходимости. Использую ли я особые сексуальные техники, чтобы доставить ему удовольствие? Почему я должна пытаться доставить Стивену удовольствие? Ему уже хорошо, и я ничего для этого не делаю, О чем только думали составители теста? Любовь — это не действие, не особая техника получения удовольствия. Если сердце открыто для любви, что еще нужно?
Я живу здесь и сейчас, сводя тем самым на нет необходимость каких-либо планов и ожиданий. Я ничего не знаю об удовольствии и о том, как его доставлять. Поэтому для меня не существует возможности быть несовершенной любовницей.
Если управлять страной мудро, народ будет доволен.
Я довольна тем, как я решаю встающие передо мной проблемы, поскольку мой разум никогда не конфликтует с моими действиями. У него нет для этого никаких причин; нет никаких убеждений, которые могли бы помешать мне. Мир находится внутри меня, я ничего не ищу за его пределами. Все, что есть снаружи, есть и внутри. Кроме тех людей, которые сами приходят в мою жизнь, у меня нет необходимости встречаться с кем-то еще. Моя жизнь — постоянное приглашение. Я с распростертыми объятиями встречаю любого человека, любой опыт и легко прощаюсь с ними. Для разума, пребывающего в мире с самим собой, нет ничего неприемлемого. Он с радостью принимает все происходящее.
Я просыпаюсь в четыре часа утра и ощущаю тепло постельного белья, спящего тела моего мужа. Я наблюдаю за тем, как мое тело поднимается и направляется в ванную комнату, отмечая нематериальность всего окружающего. Я вижу сон о том, что мое тело стоит перед раковиной, и осознаю, что буквально прямо сейчас рождаюсь в незнакомом для меня мире. И даже если мне известны имена окружающих меня вещей — «стена», «зеркало», «потолок» — это ничего не означает. Этот мир намного прекраснее любых имен и слов и включает в себя гораздо больше.
Реальность — это бесконечный процесс творения в настоящем моменте, восхитительный в своей простоте. Испытывающий радость наблюдатель, которым являюсь я. видит, как тело идет в туалет, чистит зубы, спускается по лестнице, заваривает чай, садится, — все выглядит так, как будто это двигается кукла, не управляемая кукловодом. Как поведет себя тело в следующее мгновение? Оно уютно устраивается на софе и становится женщиной, пьющей чай. И эта женщина так же неподвижна, как стены или потолок.
Наблюдатель отмечает, что грудь женщины поднимается вместе со вдохом и опускается с выдохом, что пальцы слегка шевелятся. Я становлюсь чашкой, чаем, губами женщины и снова чаем, текущим по пищеводу в желудок и попадающим в различные системы организма — темные и бесконечные.
Сейчас я — ничлю, в следующее мгновение — пруд, потом снова — ничто, а еще через мгновение — облако или дождь. А сейчас я в саду, становлюсь вот этим помидором, этой морковкой. Я могу стать этой клеткой тела, этим человеческим телом, этим нетелом, этим ничто, которое есть начало и конец самого себя, радость в самом себе.
Чем больше Мастер делает для других, тем он счастливее. Чем больше он отдает другим, тем богаче становится сам.
Однажды, стоя перед большой аудиторией, я осознала, что мне больше не нужно говорить — ни сейчас, ни когда-либо еще. Я знала, что ни одна сила на земле не вытянет из меня ни слова, что говорить не о чем, что слова абсолютно бесполезны. Я просто стояла и ждала, мне было интересно увидеть, а что же произойдет дальше. Наконец, после продолжительной паузы, какой-то человек задал вопрос.
И я — оно — заговорила. Ответ прозвучал вслед за заданным вопросом. Никто не нуждался в ответе; мне было нечего сказать людям, поскольку им все известно. Тем не менее ответ последовал. Он был нужен. Почему я знаю, что он нужен? Потому что он последовал.
Почему я заговорила? Потому что так случилось. Глупо было бы думать, что я делаю это. Моя единственная цель — заниматься тем, чем я занимаюсь. Когда я выполняю с кем-то Работу, моя задача — сидеть рядом с человеком и задавать ему вопросы. А если человек задает вопрос мне, я должна поделиться с ним своим опытом через ответ. Я просто откликаюсь на страдание — безо всякой причины. Люди называют причиной нечто, находящееся за пределами меня, ато, что для них внешнее, для меня — внутреннее. Когда кто-то говорит, я — слушатель. Когда кто-то спрашивает, я — ответ.
Я понимаю духовных учителей, которые хранят молчание. А вот оно говорит. Оно должно пройти весь путь. Оно должно взять на себя весь риск. Оно не позволит никаким мыслям типа «Я не должна ничего говорить, потому что в словах нет исти] 1Ы» себя оста ПОПИТЬ. Оно говорит «ты и я» — и именно отсюда начинается афера.
После пережитого мной в 1986 году опыта мне было трудно говорить. Стол был ложью. Птица была ложью. Дерело было ложью. Каждое слово делило мир на части, и казалось, что они учат тому, чего на самом деле не существует. Я не могла произнести слово «я», не испытав при этом ощущения потери целостности. В конце концов я нашла способ говорить, который казался менее лживым. Вместо «Я хочу стакан воды» я могла сказать: « Она думает, что сейчас ей нужно выпить стакан воды». Вместо «Я голодна» я обычно говорила; «Она думает, что Она голодна». Так я могла хоть как-то сохранять свою целостность и способность к общению. Позже, когда общение стало более осознанным, я начала говорить «Я голодна» или «Я хочу пить».
Это казалось мне невероятным актом проявления обмана и храбрости одновременно. Я чувствовала себя так, будто посредством речи учила людей лжи, — и снова терялась в небытии. Но я использовала слово «я», потому что хотела быть ближе к другим людям. Так я могла отдавать себя им. Я примирилась с языком ради любви, хотя до сих пор иногда обращаюсь к себе, употребляя местоимения она, мы или ты. Я могу использовать любое местоимение, и людям иногда бывает трудно постичь это.
Для меня любое разделение лежит за пределами ре-альносги. Поэтому оно с самого начала было лжецом — во имя любви. Ради любви оно готово делать и говорить все, что угодно. Оно умирает ради нее — снова, снова и снова. Во имя любви оно продало бы свое спокойствие, если бы это было возможно. Оно не беспокоится о себе. Оно умирает для себя и живет для себя. Оно готово соединиться внутренне с кем угодно и с чем угодно — потому что оно уже есть другой или другое.
Оно не привязывается к словам или вещам и готово отдавать вам все, что у него есть, и все чем, оно является. Все в мире функционируеттаким же образом, все постоянно отдает себя, изливаясь вовне. Нашей природе присуща щедрость, и когда мы пытаемся притвориться, что это не так, когда мы сдерживаем себя или отдаем, руководствуясь каким-либо мотивом, мы причиняем себе боль. Любой мотив — это всего лишь не исследованная мысль. По другую сторону нашего мышления щедрость проявляется сама собой. Нам ничего не нужно делать для этого. Это просто то, что есть.
Приложение Как выполнять Работу
(по материалам книги «Любить то, что есть» и сайта www.thewofk.com) вопросник Judge-Your-Neighbor Worksheet — Осуди-Своего-Бл ижнего.)
Тысячу лет нас учили не судить — но давайте посмотрим правде в глаза, мы до сих пор постоянно этим занимаемся. Истина заключается в том, что осуждающие мысли не перестают крутиться у нас в головах. Благодаря Работе мы наконец позволяем себе высказать или даже прокричать эти мысли на бумаге. Мы обнаруживаем, что даже самые неприятные мысли могут быть встречены с безусловной любовью.
Одно из критических замечаний о Работе, кото рое я слышу постоянно, звучит так: она слишком проста. Люди говорят: «Свободы нельзя достичь так просто!» Я отвечаю: «Можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда?»
