Медведева Алена - Уши торчком, нос пятачком!
- Я бы на твоем месте лично ознакомился с его содержанием, - подмигнул медведь в темноте. – Опять же повод отправиться к нам…
«Вот это поворот! Может ли быть так, что там нет условия объединения в пару? Или это удачная приманка для меня?» - я взял на заметку необходимость выяснить у отца, откуда вообще пошла информация об объединении в пару белого и бурой сроком на три месяца в оплату древнего долга.
- Когда так настойчиво приглашают, желание наносить визит резко пропадает, - мне бросилось в глаза явное стремление медведя завлечь нас с Фирсановой к ним.
Томаш поперхнулся воздухом.
- Как знаешь, - он резко поднялся с дерева, давая понять, что разговор окончен. Впрочем, в долгу не остался. – Я полагал, что тебе будет важна любая информация о бурой, ведь твой волк так о ней… печется. А у нее и течка скоро…
Мой зверь яростно зарычал. Чертовы медведи! Чертов Томаш! И что еще за информация о Фирсановой у них есть? Возможно та, что объясняет выбор бурого альфы?
Оборотень не стал искушать судьбу и через секунду скрылся в зарослях, удаляясь от меня уже в животном обличье. Я тоже поспешил в город, в заведение, в котором работала бурая. Надо успеть до конца смены девушки. Медведь, толком ничего не прояснив, только добавил мне переживаний о ее судьбе и забот с нашей двуличной стаей. А мой зверь и вовсе в преддверии наступающей течки готов был не спускать с Елены глаз. Поэтому я планировал перекусить очередной мясной вкусностью от Елены Фирсановой (это зависимость, однако!) и дождаться окончания ее смены.
Распробовав «угощение», неожиданно развеселился. И даже внутреннее напряжение и серьезные думы немного отпустили. Жизнь с такой женщиной пресной никогда не будет. Она, не сказав ни слова упрека, не выразив своего негодования и взглядом, всегда умудрялась продемонстрировать мне свое недовольное «фи», когда полагала, что я его заслуживаю. Не повторяясь при этом… Вот сейчас вся еда оказалась сладковатой! Впрочем, и сырое, еще теплое мясо имеет сладчайший вкус… Так что я не был в претензии, но «выговор с занесением в личное дело» отметил. Чем-то не угодил?
«А может, послушать волка? Повязаться с бурой? - с аппетитом подчищая тарелки, поразил сам себя промелькнувшей мыслью. (Вот что с мужским сознанием творит удовлетворенный желудок!) – Своей парой ее, конечно, не сделаю. И щенков бурым не оставлю. Заберу Елену в наш клан. И она, и дети будут под моим присмотром и защитой. Не так уж и важно, если волчата унаследуют слабого зверя матери, ведь у меня в будущем будут щенки от сильной пары. Они и сохранят преемственность власти».
Идея была бы неприемлемой, если бы я не был намерен найти самый практичный компромисс со своим зверем. А так, потери будут минимальны. Фирсанову нос утру, поломав его планы – моих щенков его клан не получит. Уйму своего волка – он заполучит бурую и из вида не выпустит. Возможно, даже не позволит ей и в будущем образовать пару с другим самцом. Я даже вполне допускал, что между нами с девушкой могут возникнуть близкие отношения и в человеческом обличье. Недолгие. Лена выгодно отличалась от большинства известных мне волчиц, в ней я угрозы своей свободе не видел. Пожалуй, она идеальный вариант терпеливой и не требующей от меня чего-то партнерши. К тому же привлекательной и желанной (уже можно себе в этом признаться – стройные ножки и естественная грациозность волчицы равнодушным меня не оставили)! Это было бы тем удобнее, если бы у нас были общие дети. Определенно, надо взвесить все плюсы и минусы возникшей идеи. Она, чем больше я обдумывал ее, казалась мне все более желанной и легко реализуемой. Вот только со стаей предателей разберусь…
Пока вез Лену домой, глубоко втягивая в себя ее стремительно меняющийся аромат (течка должна была вот-вот начаться!), отметил свое улучшившееся настроение. Выход найден! Так постепенно и остальные проблемы решу.
С небес на землю меня низверг подслушанный разговор Елены с матерью. Случилось это на следующий день. Намереваясь максимально оградить свою бурую от неизвестной опасности со стороны ее родного клана, ограничил Фирсановой любые возможности одиночных прогулок. Попросту никуда не пускал. Лена хоть и злилась, но слушалась. Тот факт, что на три месяца мы стали официальной парой, позволял мне полноправно принимать решения касаемо ее безопасности. Тем более что я был ее альфой. И пока проводил в наших взаимоотношениях политику сдержанности: укреплял свою власть над зверем и решил преждевременно не тревожить Фирсанову своими планами на ее счет. Проблем с бурыми и рысями никто не отменял, и наши отношения пока были отложены мною на перспективу. Впрочем, это было до советов, данных Лене альфа-самкой бурых:
- Лена, всеми правдами и неправдами постарайся сделать две вещи – повязаться с белым и попасть на территорию медведей. Сейчас нет ни времени, ни возможности объяснить тебе все, но просто поверь мне, как ты поступала всегда. Мое сердце разрывается от страха за тебя, но ничем другим, кроме этого совета, я помочь тебе не могу. Иначе нарушу очень важный обет. Но заклинаю тебя - доверься мне.
Интересно. Занятная волчица эта пара Фирсанова. Надо выяснить о ней все, что можно. Впрочем, ее первый совет был мне на руку. А вот второй… Уж очень настойчиво все вокруг стремились отправить Лену к медведям. Меня это инстинктивно настораживало, хотя поспорить с тем, что там для девушки безопаснее, я не мог.
- Я знаю, что у меня другой отец. И что есть старший брат или сестра! Почему ты не говорила об этом? И где они? – что мне импонировало в Лене, так это прямолинейность и бесстрашие.
Ответа ее матери сам ожидал с нетерпением.
- Так и знала, что он все тебе расскажет. И не скажу, что эти знания для тебя благо, - Фирсанова произнесла все это со скорбным видом. Мне, устроившемуся в отдалении, было отчетливо видно выражение ее лица. - У волков так бывает, что не всегда самец в состоянии защитить свою пару и общее потомство. Бывают слабые и больные волки. Увы, твой... ваш отец не мог. И это стоило мне многого. У тебя был брат, но он... погиб. Его загрызли еще волчонком. И ради того, чтобы уберечь от этой участи тебя, мне пришлось поступиться многим. Это было моим условием - твоя жизнь... Вот только все это лишило меня и возможности влиять на ситуацию. И сейчас не позволяет открыться тебе. Но умоляю, Лена, убегай с территории бурых! А лучше вообще с территории волков. Медведи - это лучший вариант. И Добровольский! Обяжи его защищать тебя.
В душе откровенно засвербело тревогой. Сам боялся поверить в мелькнувшее подозрение. Неужели… неужели отец бурой из… потомков изначальных?! Не может быть! Уже три поколения как не осталось никого из них. Уже три поколения как мы обладаем властью. Мы – белые волки. Мне отчаянно захотелось, чтобы Лена добилась от матери конкретики. И она добилась…
Признание Фирсановой-старшей потрясло, повергло меня в ярость! Волконские. Да, я знал об этом роде. И – да, они были одной из ветвей изначальной семьи. Это означало, что, сообразно традиционному взгляду на наследование власти, Елена – наследница тех, кто с древних времен возглавлял нашу общину. Тех, кому волки подчинялись до последнего. Вопреки всем признакам постепенного вырождения и угасания силы у изначальных. Так сильна была в волках традиционная преданность вожаку, преклонение перед когда-то породившей их силой. Во всех волках, кроме стаи белых…
Белые всегда были изолированы, изгнаны и лишены возможности существовать в окружении собственного вида. Мы поклонялись только реальной силе, той, что давала нам шанс выжить в настоящем. Она давала власть. И мы смогли овладеть ею, когда потомки изначальных совсем исчезли... не без нашей помощи. Нам чужд был страх и преклонение перед прошлым, перед теми, кто когда-то лишил нас дома. И у белых была своя история, был свой изначальный предок. И его потомкам хватило воли и силы, чтобы не только выжить, но и подчинить себе все сообщество волков, заставив признать нас сильнейшими. Мы и были сильнейшими, и в этом залог главенствующего положения нашей стаи. Нет ни причин, ни возможности оспорить наш статус. Или теперь есть?..
Елена, в отличие от той же Фирсановой, не представляла своей роли в вероятном перевороте в мироустройстве волков, который случится после обнародования информации о ней. Она была соперницей… Моей, в первую очередь. И первое и единственное, что я должен был сейчас сделать, это уничтожить ее. Уничтожить любую угрозу благоденствию своего клана. И я был способен сделать это, какие бы теплые чувства ни испытывал к бурой, насколько бы ни был заинтересован в ней мой волк. Зверь, кстати, бесновался внутри, свирепой яростью реагируя на мои мысли. Он был против, даже теперь мое животное не допускало мысли о причинении вреда этой самке.
Все это я обдумывал, пока мы с девушкой выходили из торгового центра, где она общалась с матерью, и пока садились в машину.
