XVII. Аббат - Александр Вячеславович Башибузук
Я от злости едва не прикусил губу. Но не стал пытаться переубедить кардинала. Ладно, придет время, эта сука заплатит за все. А пока… пока, пусть все идет как идет.
У кардинала пришлось проторчать весь вечер.
А когда пришло время задуматься о ночлеге, Арамис заметил:
— Вы плохо выглядите ваше преподобие. Вам не помешало бы отдохнуть несколько деньков у вашей знакомой маркизы.
— И нам! — хохотнул Портос.
Меня словно молнией ударило. Все сразу стало на свои места.
Черт, черт, черт!!! Маркиза дю Фаржи! Моя единственная слабость. Ударь по ней, сразу попадешь по мне. И проклятая герцогиня де Шеврез это прекрасно знает. Твою же мать…
Сердце сжалось в предчувствии беды, я пришпорил жеребца и на ходу бросил:
— За мной…
По пути в поместье Мадлен я едва не загнал лошадь. Да, черт побери, я не люблю ее. Но…
Просто мысль о том, что герцогиня де Шеврез могла причинить ей вред, сводит меня с ума.
Влетел в поместье галопом, слетел на ходу с лошади, ринулся к дому и заорал на горничную, выскочившую навстречу:
— Где твоя хозяйка?
Девушка испуганно зачастила:
— Она у себя… но госпоже нездоровится…
— Проклятье… — зарычал я. — В сторону!
Глава 21
— Проклятье, что с тобой?!! — заорал я.
— Ничего… — маркиза покачнулась. — Ничего страшного, просто недомогание…
Я едва успел подхватить ее.
— Говори! Тебя отравили?
— Что? — возмущенно пискнула Мадлен. — Нет, конечно, нет… просто…
Вдруг раздалось утробное бульканье, маркиза запнулась, схватилась за живот, вырвалась и побежала к себе.
— Какого черта? — я собрался припустить за ней, но мажордом поймал меня за руку.
— Ваше преподобие, простите…
— Убью, нахрен! Что здесь происходит? — я приставил к его горлу кинжал. — Говори, мать твою!
Оливье отшатнулся от меня, прикрылся локтем и перепугано просипел:
— Что в том удивительного, что женщина при расстройстве желудка не хочет видеть своего любовника? Простите… не убивайте меня, пожалуйста…
— Бля… — изящно выразился я на родном и могучем. — А я думал… думал… — и от избытка чувств счастливо захохотал.
Вот честно, чуть не пустился в пляс от радости. Расстройство желудка? На господибожемой! В наше время, время от времени, простите за тавтологию, дристают все, даже его величество король Франции Людовик тринадцатый этого имени. Три тысячи беременных девственниц! Да на здоровье!
— Я все слышу, мерзавец!!! — из будуара донесся возмущенный голос Мадлен. — Пошел вон, скотина! Смеяться надо мной в такую минуту… никогда не прощу… О-о-ооо!!! У меня сейчас вырвет дно…
Последнюю фразу она сформулировала несколько по-другому, но в смысловом значении звучало именно так.
Я зажал себе ладонью рот и сквозь пальцы тихо приказал мажордому.
— Готовьте мне комнату, ванну и ужин. И поищите хорошей испанской водки. Помнится, я присылал вам бочонок из аббатства. И позаботьтесь об этих шалопаях, то есть, моих друзьях. А с ее милостью я все решу.
Оливье манерно поклонился, а потом состроил виноватую рожу и тихо поинтересовался:
— Еще раз простите, ваше преподобие, но… могу ли я сообщить вам еще кое-что, без шанса быть зарезанным?
— Валяй… — я едва опять не расхохотался, но вовремя сдержал себя.
— Ваше преподобие, — мажордом понизил голос до минимума. — Есть еще одно важное обстоятельство. Муж госпожи… словом, он ненадолго вернулся из Испании и сейчас находится здесь…
Вот тут я серьезно озадачился.
Муж — это… как бы сказать правильней… Словом, муж — это довольно хреновенько и может быть чревато серьезными проблемами.
С одной стороны, время сейчас весьма фривольное, даже существует такое понятие, как официальный фаворит или фаворитка. Дамы и кавалеры из высшей знати порой имеют целый штат любовниц и, соответственно, любовников. Ничего необычного, все в порядке вещей.
А с другой… при всей свободе нравов, порой случаются досадные инциденты. Любовные дела она такие, сложные. В общем, порой, возобладает банальная ревность, которая рождает… дикие скандалы, дуэли и трупы…
Ну и как поступить? Понятное дело, муженька Мадлены, я не боюсь ни в каких смыслах. Моего влияния при дворе и владения клинком вполне хватит, чтобы отбиться от любого вероятного ревнивца. Но, черт побери, это сложности, которые чреваты скандалами, а скандалы при моей репутации стоит строго настрого избегать. Как среагирует Луи на мое участие в любовном скандале? Особенно будучи убежденным в моей святости? Вот то-то. А не отправиться ли мне восвояси?
В общем, я решил проявить благоразумие, но через несколько мгновений стало поздно, потому что в коридоре появился пожилой, здоровенный и пузатый мужик в распахнутом домашнем халате.
Надо сказать, маркиз дю Фаржи мало был похож на дипломата и, несмотря на возраст, выглядел вполне дееспособным: саженые плечи, могучая грудь и руки толщиной с хорошее такое бревно.
— Что здесь твориться? — заорал он. — Кого это принесло… — его налитые кровью глаза остановились на мне, после чего он шумно выдохнул: — Вы?
Я спокойно поклонился и начал прикидывать, как вывести его из строя без крови.
Мужик повел взглядом по сторонам, словно ища подходящее для смертоубийство орудие, а потом…
Потом спокойно бросил:
— Прошу следовать за мной…
И потопал к лестнице, шумно отдуваясь.
Я мысленно перекрестился и пошел за ним. Ну а что еще оставалось делать? Конечно, можно было сбежать, но это как-то уж совсем не по-джентльменски.
Привел он меня в кабинет, обставленный неожиданно строго и даже аскетично. В камине тлели поленья, в простой плошке горела свеча, на большом столе белела россыпь бумаг и стоял графин с вином и недопитый бокал.
Маркиз обернулся и исподлобья прострелил меня взглядом.
В кабинете повисла тишина.
Я немного помедлил, еще раз сухо поклонился и тихо представился.
— Антуан де Бриенн, настоятель аббатства Руаямон.
— Я знаю, кто вы… — не особо вежливо рыкнул муж Мадлен, а потом вдруг отмяк лицом и вполне приветливо сказал: — Думаю, вы тоже знаете кто я, так что обойдемся без официоза. Вина?
Вот тут я охренел еще больше. Уж чего-чего, а такого я точно не ожидал.
В бокалы с музыкальным журчанием пролились алые струйки.
Маркиз поприветствовал меня бокалом, выхлебал его одним глотком, сел в затрещавшее под его весом кресло и взглядом показал на такое же напротив.
Я тоже неспешно присел, устроив шпагу на коленях.
— Начнем с того, что я все знаю! — начал маркиз дю Фаржи, пристально рассматривая меня. — И не стоит прикрываться своей сутаной…
— Я и не собираюсь, — с легкой улыбкой ответил я.
— Это очень хорошо, — кивнул сам себе муж Мадлен. — Больше всего я ценю в людях честность и прямолинейность, потому что в
