Психические расстройства. Шизофрения, депрессия, аффективность, внушение, паранойя - Эйген Блейлер
Вместо целых понятий и предметов, сновидение часто приводит нам лишь те составные части их, которые оно считает необходимыми. Даже собственная личность часто мыслится не полностью; человек часто не знает, в каком положении он был, в стоячем или лежачем и т. д.; сновидящий редко создает себе одежду, даже когда он не мыслит себя обнаженным. Лица, участвующие в сновидении в большинстве случаев составлены из особенностей, свойственных другим лицам. В представлении больного, страдающего ранним слабоумием, врач может мыслиться в своей настоящей роли, и в то же время он может мыслиться тем же самым больным, как духовное лицо Н, как сапожник И, а часто еще и как возлюбленная больного. Диана Эфесская является иной, чем Диана Афинская. Аполлон является единой личностью, однако есть и такой Аполлон, который раздает только тепло и свет, и другой Аполлон, который опустошает и умерщвляет, и даже известен Аполлон женского рода. Так же обстоит дело с предметами и предметными представлениями, а равно и с абстрактными понятиями. Понятия замещаются одно другим, потому что у них есть какой-то, часто второстепенный общий компонент. Таким образом дело доходит до запутанного образования символов. Нормальному человеку еще понятно, когда любовь, а иногда и любимый человек изображаются с помощью ясно видимого и ощутимого горения. Другие символы гораздо более трудны для понимания.
В этих же состояниях гораздо более полно выступает пренебрежение реальностью и логикой. Сновидение, шизофренический делирий могут быть совершенно бессмысленными также и в смысле связывания идей и ставить в один ряд грубейшие противоречия, в то время как аутистические фантазии истериков, людей, страдающих псевдологией, и здоровых людей могут казаться вполне разумными и понятными за исключением отдельных логических недочетов.
Материалу представлений, которым пользуется аутизм в сновидении и при шизофрении и который передает действительность лишь в отрывочном виде, обязана своим возникновением существующая в обоих состояниях диссоциация в ассоциациях, относительно природы которой я не могу здесь распространяться.
Следует, однако, отметить, что состояния, сопровождающиеся глубокой невнимательностью, могут вызывать диссоциации, которые в частности не отличаются от обоих вышеназванных нарушений, и что мифология, которая все же лишь в незначительной части может быть сведена к идеям сновидения, прибегает к самым запутанным символизмам и расщепленности понятий.
Следовательно, в настоящее время мы принципиально не можем еще отделить в этом отношении аутизм при шизофрении и в сновидении от остальных форм аутизма, однако, в количественном отношении существует настолько большая разница, что обе эти группы кажутся нам существенно отличными.
Особое место занимают бредовые образования при органических душевных заболеваниях. Мы видим здесь совершенно эксцессивное действие аффекта: маниакальные состояния продуцируют выраженный бред величия, депрессивные состояния – выраженный бред самоуничижения. Уменьшение числа одновременно существующих представлений и ассоциаций (что иногда называют неправильно диссоциацией) дает этим» бредовым идеям исход в слабоумие в отличие от бредовых идей при маниакально-депрессивном психозе, благодаря чему первые часто приобретают большое сходство с шизофреническим бредом. Однако, отличия между ними существуют даже в случаях уже сформировавшегося бреда, так что при обычном течении заболевания обе группы болезней могут быть распознаны и по структуре бреда. Тем не менее, очень трудно дать общую характеристику этого отличия. Для нас важно, что при органических заболеваниях не происходит собственно разрушения понятий, что при них нет расщепления личности и ухода из внешнего мира, так что дело редко доходит до истинного аутизма.
При формах идиотии аутизм не играет никакой отличительной роли; в этом отношении мы видим здесь те же самые вариации, что и у здоровых людей, но только на более низком интеллектуальном уровне. Трудности могут возникать лишь при менее глубоких степенях слабоумия, при которых неясные образования понятий могут быть равнозначны расщепленным понятиям при шизофрении и допускают в силу этого отождествление, например, совершенно различных вещей.
Аутизма при разнообразных эпилептических состояниях я не могу описать за отсутствием достаточного опыта.
Аутистические мысли могут являться беглыми эпизодами длительностью в несколько секунд, однако, они могут заполнять собою всю жизнь и почти совершенно вытеснить действительность, как это имеет место у слабоумного шизофреника, который живет лишь в своих грезах и позволяет себя кормить и одевать. Между этими крайностями существуют всевозможные переходы. Представляет ли собой аутистический мир нечто цельное или же он состоит из отдельных беглых мыслей, из изолированных бредовых идей и обманов чувств, нарушающих то здесь, то там реалистическое мышление, но поскольку он доходит до сознания, он является для больного реальностью, отношение которой к настоящей действительности не поддается общему описанию. В истерическом сумеречном состоянии непосредственное восприятие внешнего мира в большинстве случаев измышляется вполне последовательно в духе аутизма: пациентка находится на небе, общается со святыми, и все впечатления органов чувств, которые противоречат этому, претерпевают иллюзорное превращение в духе основной идеи или же вовсе не апперцептируются. Шизофреник в большинстве случаев смешивает оба мира в нелогичной форме; там, где он сознает противоречия, доминирующим для него является мир бредовых идей, тот мир, которому принадлежит большая реальность и соответственно которому он прежде всего поступает. Правда, когда его энергия ослабевает, то длительные и последовательные влияния окружающей среды снова получают объективный – но не субъективный – перевес: больной во многом приспособляется к окружающей его обстановке психиатрической больницы и мирится с действительностью, с плохим уходом за ним, он довольствуется неподходящими для него работами, но внутри своего
