Санин Евгений - Чудо - из чудес
— Теперь — рыба, — вспомнила мама.
— Это я тоже беру на себя, — предупредил Будко-старший. — Можно было бы, конечно, и самому разок спромышлять. Той же сетью… Но тут дело святое — не хочется. В рыбхозяйстве хороших карпов куплю.
— Вот видишь, и тут надо платить… Все равно наших денег не хватит. Придется занимать.
— Ну и что? Раз в жизни детей женим!
— И замуж выдаем! — уточнила Лена.
— Отец мой наверняка что-то еще привезет, — добавил, чувствуя себя слегка неловко, Стас.
— Да… задал нам ваш Ник задачку, — покачала головой мама. — Ну да ничего, с Божьей помощью как-нибудь, глядишь, и управимся…
Не успела она договорить это, как послышался звук подъезжавшей к дому тяжелой машины.
Такой, что даже рюмочки в буфете зазвенели.
— Не понял, это что еще за «вводная» на учениях? — выглянув в окно, пробормотал Ваня. — Фура. И — к нам!
Он вышел и вскоре вернулся с двумя одетыми в одинаковые фирменные куртки мужчинами.
— Вот, — самым довольным тоном сказал Ваня. — Как говорится, своевременная огневая поддержка погибающей пехоте — от Ника!
— От Никиты Игоревича! — с уважением поправил мужчина постарше и протянул несколько листов бумаги.
— Что это? — не понял Будко-старший.
— Как что? Список продуктов на две свадьбы!
Мама ребят с недоумением взяла листы и принялась читать вслух:
— Мяса — тонна… Говядина и свинина. Точнее, по тонне и той, и другой! Он что, с ума сошел — куда столько? Сыра пять сортов по — двести пятьдесят килограммов каждый. Колбаса — сырокопченая, сервелат, докторская — полтонны… Икра черная астраханская… икра красная сахалинская… Господи, да тут же на миллионы рублей! И еще — рыба: балык из осетрины… угорь копченный, семга свежая… семга соленая… форель – тоже соленая и свежая… Оливки и маслины гигантские, с косточками и без косточек… Масло сливочное, высший сорт — центнер. Масло подсолнечное, масло оливковое — по полтонны… Майонез — сто упаковок… Столько же кетчупа… Теперь горячительные напитки… Коньяка — Лена, он словно твои мысли прочитал! — всего одна упаковка. Водки и того меньше: три бутылки. Остального тоже понемногу, но зато смотрите какое! Шампанское советское… вино красное, белое, розовое, «Бордо», «Каберне», «Совеньон»… а это я даже и разобрать не могу…
— «Шардоне»… — посмотрев в список, подсказал Стас.
— Надо же! — покачала головой мама и взяла очередной листок. — А это что? Ой! Теперь он будто меня подслушал: вилки, ножи, ложки большие и маленькие, тарелки столовые, десертные, мелкие, чашки, блюдца, салфетки — всего на тысячу персон… Куда столько? А тут еще кофе, чай, жидкий шоколад, сливки, сметана… фрукты… овощи… ананасы… печенья… конфеты… торты…
— Торты будут изготовлены на месте, — уточнил мужчина помладше – Как, впрочем, и все остальное!
— Когда? Кем?! — простонала, не зная радоваться ей или хвататься от всего этого за голову, мама.
— Сегодня приедут три повара из лучших ресторанов Москвы!
— Но где же мы найдем столько холодильников для всего этого?!
— Ничего страшного: на улице — мороз! — напомнил Будко-старший.
— И к тому же — у нас рефрижератор! — предупредил младший и хотел что-то добавить.
Но его остановил старший.
— Остальное вам Никита Игоревич сам все скажет. Тем более что они, кажется, уже подъезжают…
7
— А что тут такого? — пожал плечами Ник.
За окнами, и правда, послышался на этот раз едва различимый, шипящий по снегу, подъезд нескольких легковых машин.
Мягкое захлопывание дверцей.
Раздались требовательные гудки.
И первым на свадьбу прибыл тот, кто, казалось бы, по своей занятости и отдаленности, должен был приехать последним.
Ник долго обнимал и тряс крепкими, волевыми пальцами руки Вани Стаса.
Подмигнул Лене.
Поклонился родителям-Будко.
Затем сразу стал каким-то чужим и холодным.
Подчеркнуто-деловым.
После него к выбежавшим из дома навстречу гостям подошла Рита.
Она стала совсем взрослой женщиной — сразу отметил Стас.
Очень хорошо одетой, ухоженной ни чуть не меньше, чем остававшаяся в доме Виктория.
Но была чем-то очень озабоченная.
Или даже расстроенная.
Позади гостей стояли четыре машины.
Дальше всех — маленькая красная иномарка — дамская.
Судя по всему, принадлежавшая Рите
И перед самым домом — три роскошные черные.
«Мерседес» с тремя престижными «ААА» на номере, как сразу определил, подошедший к нему Ваня, с бронированным корпусом.
И два совершенно одинаковых «Лексуса».
— Ник, — деловым тоном спросил Ваня, кивая на «Мерседес» — а его гранатомет возьмет?
— Не знаю, к счастью, не пробовал. Когда покупал, сказали, любые пули, осколки и даже радиацию выдержит, и, если даже из подствольного гранатомета пальнут, то люди останутся целы, а машине конец.
— А если из станкового?
— Ну тогда… — Ник развел руками и выразительно посмотрел на небо. — Собственно, эту машину я взял совсем недавно, поэтому мало что могу еще сказать о ней…
— А прежнюю куда дел? — поинтересовался Ваня.
— Сыно-ок… — укоризненно одернула его мама.
Но Ник даже не обратил внимания на не совсем деликатный вопрос друга и только улыбнулся:
— А по этому поводу знаешь, какой анекдот про нас есть?
— Какой?
Услышав слово «анекдот», Лена юркнула за Стаса.
— Ленка, не закрывай уши — он приличный! — предупредил ее Ник. — Значит, так. Приходит новый русский в автосалон и просит продать ему машину. Только точно такую, какую покупал неделю назад. «А с прежней что? — спрашивают у него. — Разбилась?» «Да нет!» — говорит. «Просто сломалась?» — «Тоже — нет!» — «Тогда в чем же дело?» — «Да пепельница полностью окурками наполнилась!»
Все, кроме задумчиво рисовавшей острым носиком сапога какие-то фигурки на снегу Риты, посмеялись.
И Стас с удовольствием отметил:
— Как хорошо, что все течет и все изменяется. Раньше ты совсем другие анекдоты рассказывал!
— Да, и какие? — заинтересовался Ник.
— А такие, что сам же и сочинял!
Стас слегка наморщил лоб, припоминая — ведь слышал это лишь раз и так много лет назад — и сказал:
«Ты кто?»
«Я смерть твоя»
«Ну и что?
«Ну и все!»
— Д-да… Скверный анекдот. Хуже всякого неприличного! — нахмурившись, протянул Ник, и вдруг лицо его просветлело. — Мы тут до вас к отцу Тихону заехали. Помолились, конечно… Я, в который раз, поблагодарил его за все. Ведь если бы не он, то… Нет, ребята, — зябко передернув плечами, оборвал он себя. — Все-таки надо жить! И так, чтобы было потом что сказать на Страшном Суде Богу… Если не в свое оправдание, то хотя бы, чтобы иметь право просить о помиловании! И неважно, бедный ты или богатый, сделать для этого за время жизни — всё!
Все согласно помолчали.
— А папа твой как? — вспоминая правила приличия, спросил Будко-старший.
Ник вздохнул:
— Плохо. Лежит.
— Как это? — не понял Стас. — Он же у тебя такой молодой, здоровый…
— Был, — нехотя ответил Ник. — Да купался однажды во время шторма, уж не помню в каком море или океане, и его огромным булыжником — прямо по спине. Перелом позвоночника. Хорошо, что охранник даже в воде его сопровождал, чему отец всегда противился. И, как оказалось, совершенно напрасно. Вынес тот его. И с тех пор — полная парализация. Только глазами говорить теперь может. В смысле, «да», когда закрывает веки, и «нет», если открывает их в ответ на вопрос…
— А ты брением с могилки отца Тихона пробовал ему спину смазывать? — перебил Ника Стас. — Знаешь, как оно многим помогло!
— Конечно! Между прочим, бывший министр Соколов, который благодаря этому брению на ноги встал, подсказал, — с горечью усмехнулся Ник: — Все, что только возможно и невозможно, перепробовали. Но, видно, почему-то оно не всем помогает, и просто у отца такой крест. Как говорится, от тюрьмы да от сумы и вот от внезапных болезней — не зарекаются… Так что теперь я полностью за него… Поэтому, простите, очень долго пробыть здесь не смогу. В воскресенье после свадьбы — сразу назад. Да, — вдруг вспомнил он: — Ленка, все что тебе там надо для свадьбы — фата, платье с этим, как его — шлейфом, как у английской королевы, туфли — это все тебе принесут. Если что вдруг не так, то вместе с поварами приехал портной. Не русский, но тоже ничего. Его модели часто по телевизору показывают. Что касается твоего костюма, Стас, так — то же самое.
