Книга 14. Пожиратель Богов. Часть 2 - Юрий Розин
Тем не менее, так как пока что мне не нужно было вырываться, а достаточно было сосредоточиться исключительно на поддержании себя в стабильном состоянии, реально задушить и задавить меня до смерти у эльфа получилось бы минимум через пару минут.
А этого было более чем достаточно, чтобы, даже с учётом огромной разницы в масштабах пространства между реальностью и духовным миром, убраться от бункера достаточно далеко, что отголоски нашего настоящего боя ничего там не повредили.
Эльф после какого-то момента явно начал подозревать, что прикладываемых им усилий может оказаться недостаточно для моего уничтожения. Однако единственное, что он мог сделать сейчас — это продолжить давить, продолжая опутывать меня новыми витками корней.
И это было вполне эффективно. Даже с учётом укрепления я в какой-то момент начал ощущать, что ещё чуть-чуть и мои рёбра просто вомнутся вовнутрь, раздавив лёгкие и сердце.
Тянуть дальше было нельзя, тем более что от бункера в реальном мире мы удалились на уже достаточное расстояние.
Атрибут гигантизации плюс атрибут трансформации плюс атрибут усиления плюс мощь аспекта льва. Максимальная мощность.
Из-за того, что энергия стремительно оттекла от атрибута укрепления, мои рёбра-таки треснули, в животе что-то лопнуло, а горло сдавило так сильно, что вздох стал в принципе невозможен. Продлись это состояние хотя бы вдвое дольше — он бы скорее всего сломал мне шею.
Однако мышцы, сдавленные корнями, наполнившись огромной мощью, взяли на себя заметную часть нагрузки. А затем подоспели и эффекты от гигантизации и трансформации, заставившие моё тело начать стремительно расти, разрывая тугие кольца.
Несколько мгновений эльф пытался сопротивляться и подавлять мой рост. Но затем, видимо, понял, что так скорее разорвёт своё многократно растянувшееся тело на куски, так что вместо этого, наоборот, начал стремительно разматывать оплетавшие меня витки.
Через секунду мы, уже остановившись, оказались стоять друг напротив друга на серо-зелёной траве духовного мира.
Я — в боевом варианте формы драголеона, сформированной в момент создания тела в бело-алой пустоте по образу бокс-колосса, в котором я сражался с огром Гвооком. Эльф — в виде непропорционально тонкого, длинноногого, длиннорукого и длинношеего энта, у которого теперь уже и голова тоже стала деревянной.
Вырастать до предельных размеров я не стал, в этом не было особого смысла. Гигантские размеры были хороши для сражений против таких же гигантов, против сравнительно небольших врагов это была скорее помеха, несмотря даже на то, что скорость и реакция в гигантском теле почти не уменьшались.
Так что я ограничился всего двумя десятками метров, чтобы стать примерно тог же роста, что и растянувшийся без меры эльф-энт. Правда, с учётом его «макаронистости» я был во много раз массивнее.
И я уже собирался пойти в атаку, ведь меня больше ничего не сдерживало от этого, когда эльф вдруг вскинул руки.
— Подождите!
Для тактического хода по отвлечению внимания это было слишком тупо. Да и у него в любом случае не было возможности устроить какую-то подлянку или сбежать. Так что, хотя у меня и чесались кулаки, я всё-таки решил «повестись».
— Что такое?
— Вы — господин Рей Кассий?
«Господин»? Что-то я совсем запутался.
— Ну, допустим, я — Рей. Что с того? Кто ты такой? Если не ответишь и на этот раз, я точно тебя до полусмерти изобью, прежде чем продолжить задавать вопросы.
— Я — верный слуга леди Ариании! — то ли с гордостью, то ли даже с восторгом ответил эльф-энт.
— Та-а-ак… дай угадаю, ты сидел в том бункере, чтобы отваживать незваных гостей?
— Так точно, господин Кассий! — его отношение изменилось в секунду.
— Какого хрена ты тогда на меня напал? Если ты знаешь, кто я, разве не должно у тебя быть хотя бы примерного описания моей внешности?
— Ну да, конечно, — кивнул тот. — Но по описанию, что у меня есть, вы — эльф, к тому же выглядите намного старше, чем сейчас.
А. Ну да. Разумеется. Я ведь создал себе человеческое тело. И так как атрибут трансформации был настроен исключительно на превращение в драголеона, способность превращаться в представителей других рас я тоже потерял, а потому и думать забыл о том, чтобы как-то замаскироваться, когда покидал Сваргал.
Но что там с возрастом?
— Можешь создать что-нибудь вроде зеркала?
— Да, конечно!
Через секунду передо мной в воздухе повис деревянный овал кромешно-чёрного цвета, стремительно заполнившийся тонким слоем воды. После чего я отменил трансформацию, вернувшись к человеческому облику.
М-да. Не ожидал. Из зеркала на меня смотрел молодой человек лет двадцати пяти — двадцати семи на вид, даже с учётом бороды не прямо чтобы похожий на тот сорокалетний образ, что я носил до метаморфозы.
При том, что при превращении в эльфа я скорректировал черты лица и убрал бороду, не было ничего удивительного в том, что напавший на меня охранник бункера меня не узнал.
Но почему я снова стал молодым? В бело-алой пустоте я ведь сам создавал свой облик…
Воспоминания какой-то запоздавшей ретроспективой хлынули в сознание. Всё было верно.
Я не задумывался об этом в моменте, просто лепил из энергии аспекта льва своё лицо, тысячу раз виденное в зеркале. Но я действительно даже не подумал о том, чтобы дать этому лицу уже привычный возраст.
И не потому, что забыл или не захотел заморачиваться с морщинами.
Вообще, возраст для бессмертных существ, одним из которых я стал теперь уже официально, так как метаморфоза стёрла и так уже давно ставший условностью штраф в виде конечности моей жизни, полученный в момент обожествления, был очень условным понятием. Тем более возраст «внешности».
Чаще всего возраст тел Майигу, Магистров, Руйгу, Байгу, Мудрецов и прочих высших существ либо был таким, какой им банально нравился, либо таким, на какой они себя ощущали.
За сто семьдесят с хвостиком лет жизни я «состарился» примерно до сорока. До возраста зрелости, осознанности, ответственности. И меня это полностью устраивало.
Однако осознание, настигшее меня в момент побега из мира Земель Небесного Грома вместе с «кораблём переселенцев», давшее мне благословение аспекта повешенного и приведшее в итоге к произошедшей метаморфозе, заставило мне по-другому взглянуть на вещи.
Более свободно.
Я понял, что тяжесть принятых решений была ровно настолько велика, насколько ты сам этого хотел. Никто не отменял ответственности и
