Киллер – черные слезы мира - Сергей Шишкин
— Слушай, ты случайно про мою гитару ничего не слышала? — отвлекла от приятных воспоминаний София.
— Да вроде нет… хотя постой, Оля же из-за неё к директору Дома Союзов бегала. Я только так и не поняла, из-за чего весь сыр-бор, поэтому лучше спроси у нашей малолетки, — предложила подруге.
Та кивнула и направилась к белобрысой, допытываться насчет своего Гибсона, которого действительно с другими инструментами не было. Неизвестно, что ответила ей Ольга, но заметно что София успокоилась, напевая «Этот город самый лучший», отправилась к своему автомобилю. Ну вот и всё, можно ехать по своим делам, а вечером отдохнуть с Анастасией в театре. Степану с Максимом вряд ли удастся расслабиться, они же решили надеть для них мини, ночь после этого будет точно волшебная.
В институте быстро обошла всех своих преподавателей, за пару часов разобралась с оставшимися «хвостами», ну и дала автографы. Просили конечно не для себя, а для родных, фанатов нашего ансамбля уже сейчас немерено. Одногруппники так вообще завалили вопросами, многие просили пластинку или плакат, которых по их словам нигде не достать, разве что за большие деньги на рынке. Представляете, за наш альбом, где мы одеты как амазонки, просили тридцать пять рублей, почти в десять раз дороже чем в магазине. Двойной «Ice Angel», выпущенный в Великобритании, можно достать за сто шестьдесят, и это ещё говорят не так дорого. Цены на винил просто космические, никогда не думала что стану звездой советской эстрады, да и за рубежом не всё так однозначно.
— Климова, к тебе есть комсомольское поручение, — окликнул меня комсорг.
Я уже собралась ехать домой, готовится к выходу в свет, ну и по пути заскочить в парикмахерскую, поправить прическу. Теперь это всё под большим вопросом, начнут что-то просить, давить на сознательность и пролетарскую совесть. Хотя где пролетариат, а где я, у меня в роду по папиной и маминой линии все дворяне. Конечно не князья и графья, как например некоторые белобрысые, но всё равно, не из простого народа. Так что пролетарскую совесть, надо же такую чушь придумать, я как нибудь переживу, не стану на всякую фигню заморачиваться.
За комсомольским вожаком, который молчал как партизан, пришлось подняться в актовый зал, затем его пройти, и только за сценой остановиться.
— Прошу любить и жаловать, наш вокально-инструментальный ансамбль «Радуга», а это его руководитель — Паша Забаревский, — представил комсорг худого длинного парня.
Посмотрела я на это рыжее недоразумение, затем глянула на инструменты, мне даже стало смешно, неужели они собираются играть на этих дровах, это же невозможно.
— Так вот Климова, в конце года пройдет конкурс на лучшее ВИА учебных заведений, тебе поручается выступить с нашим ансамблем, отстоять честь родного мединститута! — торжественно, как на трибуне, произнес комсорг.
— Желательно с вашими клавишными и гитарами, — тут же добавил рыжий руководитель.
От такой наглости, я на минуту опешила, ничего себе они нафантазировали, чтобы народная и заслуженная как я, выступала на студенческих конкурсах и утренниках⁈
— Это вы что, решили за счет популярности нашей группы вылезти в финалисты, даже инструменты не постеснялись попросить. Может стоит напомнить, как вы мне указали на дверь, вам же были нужны лишь лучшие музыканты, — не сдержавшись ткнула пальцем в Забаревского.
— Климова, это поручение нашей комсомольской организации, так что выполняй, иначе последуют оргвыводы, — пришёл рыжему на помощь комсорг.
— Ты кого собрался пугать, вожак недоделанный, да я если ты не знал, кандидат в члены КПСС, работаю в спецотделе Партконтроля ЦК, на Старой площади, — порывшись в сумочке, сунула ему под нос своё служебное удостоверение.
Наступила тишина, комсорг стоял передо мной весь бледный, прямо как настоящий вампир, только клыков не хватало. Кстати, фильм про Дракулу мне очень понравился, чего не скажешь об Ольге, она под конец просто уснула. Белобрысая как всегда на своей волне, нет чтобы бы трястись от страха как мы, а она спит, будто её ничего не колышет.
— Прощайте, надеюсь больше с вами не увижусь никогда, это в первую очередь в ваших же интересах, — сказала и развернувшись вышла из этого кружка песни и пляски.
Было немного противно, они решили воспользоваться мною как шлюхой, отыметь и не платить, а я должна быть ещё и довольна. Даже инструменты не постеснялись потребовать, как будто им должна, может ещё и ноги раздвинуть! Комсорг наверное уже нафантазировал себе перевод в райком, на новое теплое место. Хрен ему, а если начнет гадить, попрошу Ольгу заняться им, вызвать в свой кабинет на Старой площади. Посмотрим, куда он после этого пойдёт работать: дворником, грузчиком или санитаром?
Улыбнувшись, посмотрела на часы, успеваю заскочить в парикмахерскую, немного поправить прическу.
Когда Катерина покинула актовый зал, за сценой пару минут стояла тишина, все думали над её словами.
— Ненавижу! Ты Пашка мне жизнь сломал, если бы не твоя лохудра, которую ты вместо Климовой засунул в наш ансамбль, я бы сейчас была на плакатах и обложке пластинки, — разревелась клавишница.
Впрочем это не помешало ей быстро собрать свою партитуру и не прощаясь покинуть коллектив.
— А ведь Машка права, из-за тебя мы не выступаем на телевидении, не получаем «лаве», которое судя по прикиду Катьки не маленькое, — задумчиво проговорил ударник.
— Гладышев, ты это брось, наш комсомольский ансамбль выступает не за деньги! — попытался урезонить его комсорг, но не тут-то было.
— Да кто нам заплатит, может твой хваленый ВЛКСМ, или на конкурсе мы получим огромную премию? Кто как хочет, а я ухожу, играйте сами на своих гребаных фестивалях, — отшвырнул барабанные палочки ударник.
Комсорг промолчал, Забаревский хотел что-то сказать, но его опередил Гладышев.
— Вякнешь хоть слово, все зубы пересчитаю, — сказал и вышел из зала.
Удерживать будущего психиатра, здорового парня под два метра ростом, ни у кого не возникло желания, ибо было чревато.
— Ну Пашка, ну блудливый козел, из-за твоей крашеной кикиморы мы остались на бобах, ни фирменных шмоток, ни золотых украшений! Я бы сейчас была у Лёд на подпевке, как Айнура, в красивом импортном платье, сверкающая драгоценностями. Тьфу, — смачно плюнула ему в лицо вокалистка, и гордо подняв голову вышла.
За ней ушли гитаристы, дав на прощание Забаревскому крепкого леща, даже не посмотрели на стоящего рядом комсорга.
— На меня не рассчитывай, я ухожу к Звягинцеву,
