Открывашка и пробой - Павел Смолин
Мужики докурили, и мы все вместе вошли в фойе ДК. Под ногами — крашенные доски, над головой — свежепобеленный потолок, вдоль стен — лавочки, у правой стены — небольшая сцена с большими колонками.
— Дискотеки проводят? — спросил я Лёху.
— Ага, но это для взрослых только, — кивнул он.
В правой стене фойе нашлась дверь, над которой висела табличка «Библиотека». Народ потянулся в дверь левую, без табличек. Мы пошли за ними и попали в коридор. Прямо по курсу — дверь с табличкой «Амбулатория». Слева — двери с табличками «директор» и «завхоз». Справа дверь одна, двустворчатая, сейчас — открыта. Туда мы и двинулись, оказавшись в небольшом, мест на двести, актовом зале. По краям сцены — выцветшие, штопанные, когда-то темно-красные кулисы. Задник сцены прикрыт спадающей волнами светло-желтой тканью. Рядом с кулисами — большие колонки, на сцене — три микрофонные стойки с микрофонами. В правой части сцены, перед кулисами — старенькое пианино с еще одним микрофоном.
Звук наверное ужасный будет.
— Сюда! — помахал нам сидящий в середине четвертого ряда Артем. — Мы вам места заняли!
Рядом с ним — Колька и Света, тоже машут. Миновав сидящих взрослых, заняли свои места. Я оказался рядом со Светой, а Лёха — по ту сторону мелкой троицы.
— У нас фольклорный кружок очень хороший, — поведала мне девочка. — В район выступать ездят, в прошлом году второе место заняли. В этом может даже победят — это сейчас генеральная репетиция будет, конкурс в среду.
— Послушаем, — улыбнулся я ей.
На сцену выбрался худой седой мужик в костюме.
— Федор Степанович, директор ДК и творческий руководитель ансамбля, — шепотом пояснила Света.
— Спасибо.
— Добрый день, земляки! — поздоровался с нами творческий руководитель. — Без долгих предисловий — фольклорный ансамбль «Поющие Липки»!
Мы похлопали, Федор Степанович уселся за пианино, а на сцену вышли пятеро бабушек в этнических платьях и кокошниках. Поклонившись, они распределились по микрофонам…
— В центре, одна стоит — солистка, — выдала еще одну справку Света. — Марфа Антоновна.
Федор Степанович изобразил короткий проигрыш, и Марфа Антоновна с улыбкой начала петь:
— Вот кто-то с горочки спустился…
А ведь круто! Репертуар, конечно, прямо не мое, но голоса у бабушек замечательные, и они мастерски ими владеют, словно вплетая их в единый, ласкающий уши поток. Неудивительно, что зал полный — любят жители свой ансамбль.
Концерт продлился больше часа, но о потраченном времени я не жалел — прикольно, но каждую неделю я сюда ходить не буду, надоест же. После концерта, когда мы выкатились на крылечко, к нам подошел Константин Викторович — он тоже в зале сидел, слушал.
— Константин Викторович, можно крокодила посмотреть? — почти взмолился Лёха.
— Тс! — придавил его учитель взглядом. — Можно.
— Извините, — шепнул очень довольный маленький оборотень.
Секунд тридцать ушло на объяснения остальным: «папа для чучела крокодила прислал». После этого Константин Викторович спросил меня:
— Как тебе ансамбль наш?
— Очень хорошо поют, — честно ответил я. — Но репертуар старинный. Им бы что-то из «Золотого кольца» исполнять, было бы интересней. Но я в фольклорном пении не разбираюсь, если художественный руководитель решил, что нужно так, значит нужно — ему же виднее.
Константин Викторович пожевал губами.
— А что такое «Золотое кольцо»? — спросила Света.
— Я тоже не знаю, — признался Лёха.
— Ансамбль такой, — улыбнулся учитель. — Малоизвестный. Мы с Андреем сейчас к Федору Степановичу быстренько сходим, а вы идите к моему дому. Там вам дверь откроет блондин такой, ему пароль назовите — «альфа», он вас к крокодилу отведет.
— Заодно с американцами познакомимся, телохранителями Андрея, — обрадовал ребят Лёха. — Увидимся!
— Увидимся, — подтвердил я.
Ребята пошли смотреть крокодила, а мы с Константином Викторовичем вернулись в клуб.
— Это из твоего мира ансамбль? — тихонько спросил он. — Песни помнишь?
Я кивнул.
— Идея есть, — улыбнулся он и постучал в дверь директора.
— Да!
В небольшом кабинете нашлись стол, два стула — для посетителей, и шкаф с папками. Директор-руководитель сидел за столом, перед тетрадкой, в которую что-то записывал.
— Федор Степанович, Андрей у нас немного композитор, фольклорные песни придумал. Уделите, пожалуйста, время — послушайте.
Да сколько можно врать?!
Глава 20
«Золотое кольцо» — любимая группа моей мамы. Каждый раз, когда мы работали в огороде, она выставляла колонки в окно и запускала Кадышеву. Эти же песни время от времени скрашивали ей проверку домашних заданий. Мне особо не нравилось, но моя любимая музыка нравилась маме еще меньше. Память человеческая — инструмент несовершенный, поэтому большую часть репертуара этого ансамбля я помню только в формате «припев плюс пара строчек», но три хита удалось вспомнить целиком: «Широка река», «А я вовсе не колдунья» и «Течет ручей».
С музыкой было сложнее — я ей никогда не занимался, и ноты на листочках для меня закорючки, не более. Мурыжил меня творческий руководитель добрых четыре часа, прежде чем смог «собрать» из моего мычания более-менее похожие аранжировки. К этому моменту Константин Викторович успел сходить собрать разошедшихся было по домам бабушек, и стало полегче: они пели текст с розданных листочков, а я по мере необходимости поправлял. После бабушек по просьбе Федора Степановича привели гармониста: Василия Витальевича, беззубого (выпали от прожитых лет) лысого худющего старичка, основным досугом которого было распитие самогона. На навыках, впрочем, вредная привычка не сказалась, и «бахал» он как следует. С ним стало гораздо лучше — мелодии расцвели, приблизились к оригиналу, и глаза бабушек и руководителя заблестели от энтузиазма. Приняв решение репетировать в усиленном режиме, чтобы успеть подготовиться к конкурсу, они отпустили нас с учителем восвояси.
— А ты вообще много песен помнишь? — спросил Константин Викторович по пути к его дому.
Я уже привык, что во время походов по деревне разговаривать о важном нужно едва слышным шепотом.
— Не очень, — признался я. — Это мама слушала, а про волков — из папиного певца. С «Золотым кольцом» всё, только кусочки вспомнить могу, кому-то придется тексты дописывать и мелодии. С Высоцким еще хуже — у него тексты длинные, сложные. «Волков» я для открытого урока в школе учил, вот, осталось. Музыку вообще не воспроизведу — я на гитаре никогда играть не учился. Музыка, которую сам слушал, здесь вообще не подойдет — там у нас общество потребления, слушал то же, что и все, чтобы из трендов не выпадать.
— Например? — заинтересовался Константин Викторович.
Пожав плечами, я начал цитировать супер хит артистки Инстасамки:
— А я вообще делаю, что
