Следак 3 - Luan
— Раз отделался малой кровью значит Цепилов за тебя вписался? — сделал я предположение.
— Нет. Доказать не смогли, — и никой похвальбы или агрессии в мою сторону за то, что со мной этот сценарий не повторился. Абсолютно ровный ответ.
Мы смотрели друг другу в глаза: я пытался его прочитать, он с интересом наблюдал за моими потугами.
От этого противостояния в моей голове начали рождаться тревожные мысли.
А не решил ли Ситников понаблюдать за конфликтом новоявленного подразделения по борьбе с коррупцией и своего начальника со стороны? Ведь инспектор при любом раскладе окажется в плюсе. Если проиграю я, то он слезает с крючка, если — Цепилов, то его карьера выйдет из стазиса.
Или он так дает мне понять, что для мотивации ему одного кнута не хватит, и необходимо добавить вкусный пряник? Только странно, что прямо об этом не говорит. Скромность — не его черта. Значит сам еще не решил, что для него выгоднее.
Я тут же прикинул, нужен ли Шафирову карманный начальник ОБХСС или у него другая креатура на эту должность? И сам же ответил, что если бы это было так, то этот человек участвовал бы в операции по дискредитации Цепилова, а я бы ему был не нужен. Так что нет у полковника своего человека в ОБХСС.
Предположение-то у меня возникло, вот только давать такие обещания не мой уровень. Да и Ситников не поверит тому, кто в системе лишь третий месяц. В общем, придется обговаривать ситуацию с Шафировым.
Но заканчивать встречу на той же самой позиции, с которой ее начали было нельзя, ведь человеку, тем более такому, как Ситников, который во всем ищет для себя выгоду, нужно хотя бы намекнуть на возможные перспективы.
Так что я наклонился к сидящему напротив меня инспектору и проникновенно произнес:
— Сам должен понимать, дело о снятии с должности начальника городского ОБХСС выйдет громким. Всех причастных ждут награды и продвижение по службе, а вот в отделе начнутся чистки. И людей Цепилова первыми попрут из органов.
Ситников молчал и по его лицу невозможно было понять, в какую сторону после моего прозрачного намека качнулся маятник.
Тем не менее, распрощались мы нормально. Он пообещал докладывать обо всем подозрительном и вообще быть на связи.
Провожая гостя, я услышал приближающийся голос Курбанова и поспешил закрыться. Но это не помогло.
— Чапыра, я тебя видел! — дверь от удара вздрогнула.
— Что за непруха, — пробормотал я и провернул замок в обратную сторону. — Руслан Тахирович, рад вас видеть в добром здравии.
— Где раскрытые дела?! — не повелся он на мое показное радушие. По-хозяйски прошел в мой кабинет, пытливо огляделся и, не приметив ничего интересного, развернулся ко мне. — Кто мне обещал довести количество раскрытых дел до десяти? — вообще-то не я, но ему же не объяснишь. — Где еще три дела? Чтоб до понедельника были! — озадачил меня Курбанов невыполнимой миссией. — И не смей сегодня уходить домой пока результат мне не покажешь!
Я беззвучно выматерился ему в след и вновь запер дверь.
— Да пошел ты, — выплеснув негатив в той форме, которая мне была доступна, я все же подошел к сейфу и вытащил из него дело о поджоге многоквартирного дома.
Бросил взгляд на пустующее место помощника и вновь выматерился. Договаривались в двенадцать в Отделе встретиться, на часах половина третьего, а Мамонтова все нет, хотя производил впечатление обязательного человека, да и Шафиров его расхваливал.
Появился он только через полчаса.
— Проспал, — отдышавшись от забега по лестнице, выпалила пропажа.
Сперва непонятки с Ситниковым, затем Шафиров со своим сумасбродством, теперь еще и Семен с пофигизмом.
Я, понимаешь, в свой редкий выходной встаю ни свет ни заря, не смотря на душевный раздрай тащусь на службу, веду тут бестолковые беседы, а в это время мой так называемый помощник позволяет себя дрыхнуть!
Все это отразилось на моем лице. Мамонтов подобрался и выпятил вперед небритый подбородок. Вот только как-то оправдываться он не спешил, даже байку про незаведенный будильник не рассказал.
— Больше такого не повторится! — отрезал Мамонтов, давая понять, что объяснений я не услышу.
— Окей, — я сделал вид, что отступил, заподозрив Семена во всех грехах сразу. — Поехали тогда к потерпевшим по делу о пожаре. Надо кое-что уточнить.
Мне показалось, что Мамонтов облегченно выдохнул.
Приехали мы в старую часть города, где в мое время доживали свой век советские десятиэтажные панельки. Сейчас же узкие улицы микрорайона были застроены еще более старыми сооружениями — однотипными двухэтажными шлакоблочными домами. Возле одного из которых с почерневшим от огня фасадом мы остановились.
Предстояло опросить не только потерпевшую, чья квартира пострадала от огня, а сама она наглоталась дымом, но и вообще всех жителей дома, ведь согласно заключения эксперта поджигатель разлил горючую жидкость под лестницей, то есть было не понятно кого конкретно он хотел поджечь. И нам надо было проверить одну из версий, выяснить возможных злопыхателей проживающих тут семей.
В доме было двенадцать квартир, и процесс затянулся. Так что к машине мы спустились уже около девяти вечера, когда на улице царила темень, а моя папка распухала от протоколов допроса.
Как выяснилось, враги были практически у всех. На роль поджигателя кого только не предлагали. И повадившуюся занимать места для сушки белья соседку из дома напротив, которую гоняла вся женская часть дома, а та в ответ грозила им всяческими карами, и продавщицу из продуктового магазина, на которую недавно написала жалобу одна из жительниц дома, и работягу с завода, которого его бригадир, другой житель дома, лишил премии за брак, и соперницу, с которой за мужика конкурировала как раз проживающая в сгоревшей квартире женщина.
Из подозреваемых сегодня удалось допросить лишь посягающую на чужую территорию соседку. Женщина она оказалась скандальной и громогласной, но у нее было алиби — в ночь, когда был совершен поджог она сутки дежурила в районной больнице.
— Магазин, наверно, уже закрыт, — посмотрел я на часы. — Продавщицу тогда завтра допросим, и соперницу на любовном фронте тоже, а сейчас к работяге съездим. Он тут недалеко живет.
Мамонтову
