Теория Игры - Андрей Борисович Земляной
- А зачем это? – Никита опешил. – это же больно, наверное, да и неприятно наверняка.
- Ну, некоторых это не останавливает. – Сухо произнесла преподаватель истории. - Парочку таких любителей даже перевели в другую школу, через ИДН. Скандал громыхнул до небес. Тем более что папа одного из мальчиков работал в Мосгорторге. Но не торговому генералу тягаться с генералом партийным. – женщина вздохнула, и окинув взглядом одежду Никиты, добавила: - Но с одеждой нужно что-то сделать.
- Это в планах. – парень кивнул. – Не самый тривиальный способ решения, но полагаю у меня всё получится.
Нетривиальность способа заключалась в том, что Никита, получив зарплату вместе с премией, зашёл к директору магазина.
Номерной гастроном имел среди жителей название «Красный магазин», за идеальный порядок, и заслуженного директора, пережившего уже столько заведующих городскими и районными торгами, что не боялся совершенно ничего. И когда в самые напряжённые летние месяцы появился непьющий и ответственный работник, директор недрогнувшей рукой устроил его на полную ставку, выписав премию в размере ещё двух окладов, так как парень работал за троих.
Олег Геннадьевич Кульчинский, увидев на пороге мальчишку, принятого недавно грузчиком, и честно отработавшего полный месяц, приветливо качнул головой.
- Садись. С чем прибыл?
- Совет нужен, Олег Геннадьевич. – Никита присел на край стула. – Я в школу пойду в сентябре. А с одеждой у меня полный швах. Нужно что-то приличное, и недорогое. Но в кооперативных магазинах только дорогое, а в государственных лишь неприличное. Может что-то посоветуете?
- Ты хороший парень, Никита. – Директор без улыбки кивнул. - Без звука оставался на ночную разгрузку, подменял сторожа, и ни разу не попросил ни премии, ни надбавки. Июнь – июль самые тяжелые месяцы, у нас с грузчиками, потому что никто не хочет работать летом. А ты, пахал за двоих, а то и за троих. Так что ты помог нам, а мы поможем тебе.
Директор пододвинул к себе телефон, и достав из бокового кармана пиджака толстую записную книжку, полистал её, и найдя нужного человека, набрал номер.
- Шурочка, здравствуй моё солнышко… Да, конечно буду. Ты же знаешь, что мы с твоим папой пережили. Так что я в первых рядах. Но слушай. Я тебе что звоню. Есть у меня мальчишка один. Ну вот выручил он меня эти летом, очень – очень сильно. А у него ну вид словно у бомжа с вокзала. А мальчику в сентябре в школу. Да, ещё. Там такая история, в общем нет у него ни мамы, ни папы. Только сестричка, а она студентка. Ну какие там деньги у студентов ты знаешь. Я ему конечно подкину ещё, но ты уж малыша не тряси, ладно? Всё, маленькая. На юбилее обязательно буду. - Олег Геннадьевич положил трубку, и вытащив из письменного прибора свою визитку, написал на обороте адрес и имя.
- Это дочь моего старого друга, Александра Игнатова. Я уверен, что она решит все твои затруднения. И вот ещё. – Директор обернулся к сейфу, и не глядя вытащил несколько полусотенных купюр. Вот тебе в качестве премии, от меня лично.
Даже в Москве, в семидесятых, народ одевался во что горазд, от модных вещей прямо от парижских кутюрье, до продукции мухосранской артели «Красное чучело». Так что Никита в своих штанах, застиранных до потери цвета, выгоревшей на солнце отцовской рубахе, и стоптанных сандалиях, не выглядел белой вороной. Наоборот, на фоне вечно спешащих москвичей, он совершенно терялся, сливаясь с пейзажем.
Дом в глубине Бульварного Кольца, помнивший ещё купца второй гильдии Сашку Елманова, щеголял свежим ремонтом, и огромными сверкающими полукруглыми стёклами в высоких рамах.
На первом этаже находился магазин для художников с красками, кистями и прочими необходимыми вещами, а выше этажом начинались квартиры, на дверях которых не имелось даже номеров.
В одну из них и постучался Никита, сверившись с адресом и планом.
- Иду, иду. – Тяжёлая дверь, усиленная стальным листом, плавно отворилась, и Никита увидел молодую женщину лет тридцати, одетую в лёгкий шёлковый костюм кремового цвета, туфельки кофе с молоком, и яркий алый платочек повязанный на шее.
- О! – Женщина улыбнулась абсолютно ровными белоснежными зубами, и покачала головой. – Всё ещё хуже, чем я предполагала. – Она кивнула головой приглашая пройти следом, и пошла вдоль широкого коридора.
- Значит так. Одевать тебя будем в типаж «сын оборонного директора». Скромно, неброско, но стильно и со вкусом. Душ, когда принимал? – Она распахнула двустворчатые двери в огромную комнату, где почти все стены занимали шкафы с зеркальными створками.
- Три часа назад.
- Хорошо. - Без улыбки кивнув Никите, женщина отошла на несколько шагов назад, чтобы оценить фигуру. – Раздевайся до трусов, и кидай свои тряпки в угол.
Она ещё отшагнула, оценивая фигуру подростка, и почувствовала, как неприятно пересыхает в горле, глядя на свитое из жил и мышц тело.
- Трусы тоже снимай. – Она вышла и зайдя в комнату, подала Никите упаковку трусов Юго Босс. – Да не смотрю я.
Никита никак не прокомментировал, сняв изрядно поношенные семейные трусы и натянув белоснежное боссовское бельё.
- Н-да. – Александра покачала головой оценивая идеальную стать парня, и одёрнув себя подошла к шкафу, и достала рубашку и костюм песочного цвета, подав Никите. – Надевай.
Почти три часа женщина мучала его, примеряя разные вещи, надеясь, что рано или поздно тот устанет, но Никита стойко держался, и наконец последняя вещь легла на кучу на полу.
- Так, поскольку за тебя попросил сам Кульчинский, у тебя пятидесятипроцентная скидка, и всё это, тебе обойдётся в двести пятьдесят рублей. – И глядя как Никита достаёт из кармана деньги, сжала его кисть своими пальцами бывшей чемпионки Москвы по теннису. – Но у меня странно-игривое настроение. Хочется тебе это всё подарить.
- Не нужно, Александра. – Никита, легко вывернув руку из захвата, вложил в неё деньги. – Здесь триста пятьдесят. Больше нет. Но я хотел бы взять ещё пару женских платьев сорок шестого размера третий рост, на лето, и две пары туфелек, на тридцать шестой размер. Можно что-то убрать из того, что вы подобрали, чтобы влезть в сумму.
- Подруга? – Отрывисто спросила женщина, почти полностью скрывшись в
