Нашествие с облака Оорта - Александр Зубенко
«И сколько всего уцелевших осталось на Земле»? – поинтересовался тогда Дашкевич.
«Информация поступает крайне противоречивая. Службы спасения тех или иных стран только начинают создавать специальные комиссии, которые будут вести перепись оставшегося населения едва ли не пару лет. Этот срок понадобится, чтобы выяснить катастрофический урон и разыскать останки погибших. Многие были просто раздавлены гравитационной гигантской волной, половина цивилизации расплющило на месте, иных завалило обломками, иные задохнулись, утонули или сгорели заживо. По предварительным подсчётам, анализируя поступающую информацию, компьютерный центр уцелевшего отдела НАСА смог рассчитать приблизительное количество избежавших катастрофы».
На слове «приблизительное» Семашко сделал ударение.
«По всем вытекающим последствиям и с точки зрения горстки учёных-аналитиков, чудом уцелевших в катаклизме, на всей планете Земля, на всех континентах и островах архипелагов, во всех климатических поясах и географических координатах осталось около… одного миллиарда человек».
Дашкевич, помнится, едва не присвистнул. Сейчас, опускаясь на тросах из нависшего над островом вертолёта, Кулик не дал бы даже и такой оптимистической цифры. Всё, что они увидели под собой, подлетая к месту высадки, наводило на мысль, что подобные катастрофические разрушения коснулись не только Заполярья, Сибири, Аляски, Гренландии и прочих ландшафтов Земли. Как раз и выходил тот пресловутый миллиард, спасшийся от планетарной катастрофы, с той лишь разницей, что он был не «золотым», каким его предполагали писатели-фантасты прежнего времени. В утопиях авторов «золотой миллиард» составлялся искусственно, на уровне правительства и силовых структур той или иной державы. Здесь же он получился как бы сам собой, «набрав» в скобках то же количество, только благодаря уже самой стихии, обрушившейся внезапно на планету.
На уцелевшем причале их поджидали. Пока вертолёт отваливал в сторону некогда бывшей взлётной площадки, шестеро спецназовцев стремительно миновали заброшенный и пустой рыбацкий посёлок, забрались в катер и тотчас отплыли к маячившему невдалеке эсминцу. Двое пилотов остались на острове одни. Они будут ждать возвращения «летучей команды», а техники, встретившие Кулика на причале, перейдут на борт военного корабля, отправившись спасать всех, кто уцелел в катастрофе. Территория побережья Ледовитого океана представлялась гигантской по своим масштабам разрухи, и каждый уцелевший сотрудник был на вес золота.
Когда катер доставил группу Кулика к борту эсминца, на стропилах и лебёдках уже был подвешен и сам батискаф, собранный до этого специалистами МЧС.
…Операция погружения в глубины Баренцева моря началась.
********
- Что там? – спросил Кулик в ларингофон шлема спустя несколько минут после того, как кабина ушла под воду. Четырёхместное чудо инженерной техники представляло собой некую подводную лабораторию в миниатюре. Снабжённая четырьмя помповыми насосами и гидравлическим компрессором с нагнетателями кислорода, эта прозрачная капсула из сверхплотного оргстекла была способна погружаться на пятикилометровую глубину, резво маневрируя в глубинах с помощью напорных струй, вырывающихся из четырёх раструбов под днищем кабины. Два раздвигающихся в разные стороны манипулятора с неким подобием щупалец имели возможность захватывать те или иные предметы, перемещая их в специально сконструированную корзину у заднего борта агрегата. Этим усовершенствованным батискафом в своё время пользовались различные поисковые глубоководные команды, погружаясь к затонувшим судам прежних столетий. С помощью «Малютки», как называли подводный аппарат сотрудники МЧС, на поверхность не раз поднимались целые клады испанских галеонов или погребённые под толщей дна всевозможные артефакты прошедших эпох. Именно «Малютка» принимала участие в подъёме некогда нашумевшего клада сокровищ одной из древнеримских триер, затонувших близ берегов Корсики. С её помощью искали и пресловутый «золотой запас третьего рейха», спускались с очередным визитом к гипотетической «Марии Селесте», помогали погружениям к легендарному «Титанику», а в прибрежных водах Баренцева моря, во время прошлой катастрофы с органической биомассой, аквалангисты задействовали батискаф по его прямому назначению.
Вот и сейчас, разместившись в тесноватой, но оборудованной по последнему слову технике кабине, четверо спецназовце во главе с опытным Дашкевичем, всё ниже и ниже спускались в чернеющую глубину Баренцева моря. Оставшийся с помощником наверху майор Кулик, слушая доклад снизу, пристально всматривался в пенящиеся волны, провожая взглядом удаляющийся эсминец. Теперь они остались вшестером: двое на поверхности, четверо в глубинах Ледового океана. До острова было с десяток километров, военный борт корабля ушёл к Новой Земле, и кругом лишь волны, буруны, неприятный осадок в душе и ожидание чего-то тревожного, постоянно беспокоящего душу, словно червь.
- Видите что-нибудь? – повторил в ларингофон Кулик.
- Пока ещё светло, видим косяки мелких рыб и планктона, полностью усеявшие мёртвыми останками всё вокруг. Иные ещё трепыхаются брюхами вверх, остальные плотными тугими сгустками колыхаются, разлагаясь прямо на глазах, - донёсся искажённый помехами голос Дашкевича. – По мере погружения становится всё темнее.
- Этого и следовало ожидать, - хмуро усмехнулся майор, проводив взглядом корабль, исчезнувший вскоре за горизонтом. – Не первый раз спускаемся. Как самочувствие ребят?
- Неудобно как-то вчетвером ютиться, что килька в бочке… - послышался раздражённый голос второго помощника, бортинженера Озерцова, имевшего позывной «Омут».
- Неудобно летать в летающей тарелке с голой бабой на борту, - ответила рация голосом Вити Броняева с позывным «БрОня», ударением на букву «О». Как и в некогда погибшей команде Дроздова, у Кулика был такой же своеобразный тандем совершенно противоположных характеров. Хмурый и молчаливый Омут был абсолютной полярностью весёлому и неунывающему Броне, как в случае Кости Ветерка и Сыча в группе Дрозда. Такой же бесшабашный и друживший с тогда ещё живым Ветерком, Броня, тем не менее, имел все необходимые навыки спецназа МЧС, отчего и был любим всей командой. Омут же, напротив, всегда чем-то озабоченный и недовольный, подобно Сычу, невольно присматривал за своим младшим другом, подвергаясь его постоянным насмешкам и приколам, впрочем, всегда безобидным. Оба были «не разлей вода», что не мешало им подтрунивать друг над другом, отчего у Кулика зачастую возникало желание посадить обоих в отдельные карцеры, «на хлеб и воду» - как он выражался в минуты раздражения.
- Отставить, Броня! – резко
