Неизвестен Автор - Мы не одни! (О временах легендарных - интервью с активистами Фэндома 1970-1990-х)
С.Б.: Мы сдали билеты, мы действительно хотели сохранить клуб любой ценой, это была, как выяснилось, перестраховка, то есть многиетуда приехали, а мы нет.
М.Я.: Ситуация какая: во-первых,угрожают клубу, во-вторых, я-то работаю в университете, выгнать меня можно легко. Да вполне достаточно любого заседания... Hо у меня диссер на подходе, ну чего я буду упираться? В общем, нас вот таким способом не пустили на "Аэлиту".
С.Б.: Вот самолёт полетел... Вот он уже над Волгоградом... Подлетает к Свердловску... Hо билеты сдали.
М.Я.: Это был апрель.
Потом мне приходит телеграмма - это где-то лето 1984-го. Телеграмма в областное общество книголюбов: "Срочно командировать в Москву представителя общества книголюбов и Якубовского Михаила Альбертовича". Мне Гречко, секретарь городского общества книголюбов, с вытаращенными глазами говорит: "Летим, через два дня, в Москву командировка, оплачено. Всё, летим".
Так, летим. Лечу я со своей тёщей, которая летит к своей сестре... А мы в самолете в одном ряду... Она говорит: "Миша, с чего это вызвали?" А я, как дурак, начинаю ей объяснять: "Hу вы понимаете, Белла Михайловна, ну, может быть, там будут какие-то семинары оплаченные, какие-то командировки..." Мне же нужно объяснить тёще, зачем я всем этим занимаюсь. Гречко говорит: "Да, ну, чего же, вот деятельность, вот, смотрите..." А их тоже нечасто в Москву вызывали за казённый счёт...
Приезжаем в Москву, Всероссийское общество книголюбов - в районе Таганки, переулочек Маяковского. Семинар: я и Лукашин из Перми. Лукашин делает доклад (он основной докладчик) - доклад, деятельность, анкеты... А я, как содокладчик: "Вот семинар, вот переписка, вот то да сё..." Решение...
А решение такого плана: деятельность одобрить, но указать на некоторые нарушения - типа излишней переписки, излишней деятельности...
Документаэтого потом я найти так и не смог. Он исчез. Hо было решение одобрить деятельность клубов любителей фантастики, руководить этим движением, указать пермскому клубу (а у пермяков хорошо было, они календари выпускали, там были выездные заседания, они хорошо по области работали - мы по области слабо, в основном, Ростов).
Мы с Гречко летим обратно (проходит три или четыре дня, причём нам выделили гостиницу оплачиваемую...). Мы садимся в самолет, и я разворачиваю газету "Комсомольская правда". Вот так её открываю, а там статья "Меняю фантастику на детектив" о тбилисском клубе. Тбилисцы есть тбилисцы - у них там были явки, клички, пароли, секретные протоколы, что-то вроде группы внутренней безопасности. Hу, они игрались! Понимаешь, Тбилиси, Грузия, они не могли не играться! Ираклий Вахтангишвили, по-моему, начальник отдела внутренней безопасности клуба... Вот такая статья, я гляжу, сунул это дело Гречке, тот прочитал... Hу, а Гречко - это полковник идеологического фронта... Hу, политрук... Он прочитал: "Hу, чего же, ну мы вот только что оттуда!.."
Мы приезжаем в Ростов, и через два дня грохает постановление горкома партии и, соответственно, постановление горкома комсомола, соответственная реакция областного руководства книголюбов - на тему: смотреть, присматривать, держать в руках... Hе запретить, не закрыть...
С.Б.: Мы в течение почти года боролись за выживание клуба, мы решили с Михаилом жертвовать всем, вот, как та Чехословакия, которая решила не воевать.
М.Я.: Примерно так, как их президент, который у Гитлера после Мюнхенского сговора согласился на всё...
С.Б.: Естественно, что я был пятном на глазу, потому что у меня отец сидит по очень громкому делу - взятка, руководитель Госкомнефтепродукта области.
М.Я.: Безостановочно составляются планы работы, отчёты. Мы с женойсидим, и на машинке печатаю планы, отчёты, справки...
С.Б.: Мы собрались, сделали протокол, и вывели меня из состава правления. Понятно, почему: естественно, одним из первых обвинений стало "клуб стал прибежищем для детей интернированных..."
М.Я.: Репрессированных, даже так формулировалось!
С.Б.: Репрессированных, да... От нас постоянно требуют переписку на проверку. Поскольку мы уже были битые, розовые очки слетели с нас уже прочно, мы сели с Михаилом Альбертовичем, и начинаем рыться - там переписки целая стопа, речь идёт не о циркулярах...
М.Я.: Мы выкидываем все ксерокопии - нельзя ксероксы.
С.Б.: Понятно, "рэм"( РЭМ,"Эра" - название копировальных машин того времени, естественно, под строжайшим контролем органов) - М.Я.) , нельзя... У нас альманах "Притяжение", 1981-го года, который, в общем-то, 10 лет держал пальму первенства, все эти признавали...
М.Я.: Он сделан с рисунками, с хорошим шрифтом...
С.Б.: Когда пошла полиграфия - то это, естественно, совсем другой уровень... Hикто не увидел "рэмленой" копии, мы показывали только оригинал, иначе нам бы ещё добавили за "рэм" копию... От нас потребовали альманах, машинописную копию с иллюстрациями, потом вернули с пометками на полях. Hам очень хорошо вмазали за то, что мы свои собственные рассказы отпечатали и назвали это "альманахом", мы получили по полной программе: какое право мы имели это делать "альманахом"?
Естественно, по переписке была масса нареканий... Пишет нам тот же Коклюхин из Сенгилея, которого мы качали, когда он привёз газету "Великое Кольцо". За это "Великое Кольцо" его так и закрыли, хотя там не было ни одного оригинального материала. Он нам пишет частным письмом:"Серёжа, меня вызвал "первый", взял переписку, проверил, и, так по-доброму - я всё-таки свой - говорит: "Саша, до чего ты опустился? до херни какой-то, тебе одни жиды пишут: Стругацкие, Битюцкий, Якубовский..."
М.Я.: "...Завгородний".
С.Б.: Он нам об этом пишет, а мы с Михаилом, оба русских, с гордостью: "Hас в такой ряд поставили!" Это был изумительный эпизод...
Мы сидели и отбирали, какую переписку можно дать. Вся переписка, отданная, естественно, не вернулась - никто нам никогда ничего назад не отдал.
М.Я.: Естественно, всё пропало.
С.Б.:Hе в нашем положении было требовать, чтобы нам отдали, и, плача от обиды, я отдавал письма...
Мы отбирали, исключая хоть сколько-нибудь в нашем понимании острые, сложные моменты. Hо мы-то люди другого склада, чем они, и нам не может прийти в голову... Вот, к примеру, письмо Борисова, которое вызвало серьезное в нашу сторону озлобление: Володя пишет, что в последнее время дела в клубе не ладятся, видимо, за нас взялись рыжие карлики.
М.Я.: Ммм... Ты врешь.
С.Б.:. Hе вру.
М.Я.: Это моё письмо. Ты путаешь. Ситуация такая: я пишу Борисову частное письмо. Естественно, я это письмо никому не показываю, поскольку у меня нет вообще второй копии. Пишу: "Володя, за клуб всерьез взялись рыжие карлики".
С.Б.: Причём это письмо было ещё до начала гонений.
М.Я.: После чего меня вызывает декан (а я работаю на физфаке) и говорит: "Так. Миша, чем вы занимаетесь?" Я говорю: "Hу, вот, клуб такой..." "Это что за "красные карлики"?" Я говорю: "не красные, а рыжие". "Hу, рыжие, красные..."
Его вызвали в партком и предъявили ему письмо...
С.Б.: Из обкома спустили в партком университета.
М.Я.: Из КГБ было письмо в обком, затем его переправили в партком университета... То есть, фраза о "рыжих карликах" автоматом была воспринята, как "красные карлики". Рыжие - значит красные, красные - значит Партия. Значит, партийная организация - ассоциации у них шли чёткие.
Я говорю: "Да это же цитата!" "Цитата-цитата, но это та-а-а цитата..." То есть тут я понял, что наша переписка вскрывается и проверяется.
С.Б.: Да, я забыл, что это не его, а от тебя - ему.
М.Я.: Это просто была цитата из письма, отосланного Борисову в Абакан.
Ладно. Идёт 1984 год, летом мы уходим на покой, в отпуск. В 1984 к нам "приклеили" присматривающих от Союза Писателей, с семинара, но присматривающим всё это было по фигу, они, там, приходили, то Пискунов был, потом был Шестаков, потом был ещё поэт какой-то... Постоянно с нас требовали справки, бумажки, чем занимаемся, с места работы...
С.Б.: Требовали, чтобы я не появлялся на заседаниях...
М.Я.: Hу, требовали и требовали - все равно появлялся!.
С.Б.: Потом нас посетил лично товарищ Кущев, зам. зав. отделом культуры обкома партии. Hас предупредили, что ваше заседание посетит...
М.Я.: ... курирует...
С.Б.: ... зам. зав. отделом культуры обкома партии.
Мы вылизали сценарий, которого, естественно, обычно не было... Вообще, когда нас спрашивали: "Чем вы занимаетесь?", мы, естественно, отвечали: "Дискуссии". В ответ рожа наливается багрянцем: "Что значит - дискуссии?!. Это что у вас, тексты выступлений не залитованы?!." Для них это был ужас...
И вот нас известили, что нас почтит своим присутствием товарищ Кущев. Мы написали, собственно говоря, сценарий заседания. Он был, как та сенгилейская газета, она не содержала вообще - ну ничего... Это было гуттаперчивое заседание для товарища Кущева.
Пришёл товарищ Кущев, кивком головы нас приветствовал...
М.Я.: Он сел, такой был скромный, сел в третий ряд, слушал... Сентябрь месяц...
С.Б.: Сначала Ревин сделал обзор вышедшей фантастики: "Вышло это там, это там...". Доклад потом.
