Джен Коруна - Год багульника. Тринадцатая луна
Сигарт вздохнул — он уже много раз слышал этот шедевр в исполнении друга. Из-за этой песни тот даже получил себе прозвище: в Цитадели его так и называли — Барет Темная Ночка. Решив, что он еще недостаточно ознакомил посетителей трактира с разудалой жизнью рысей, росх-хэур продолжил:
Темною ночкой плачет красотка,
Порвано платье, смята постель.
Слезы напрасны, он не вернется,
В сто крат милее ему Цитаде-е-ель…
Кое-как допев куплет, Барет закашлялся так, что на глазах выступили слезы, а длинный хвост нечесаных волос затрясся в воздухе, как сумасшедший. Он поспешно отхлебнул большой глоток вина, довольно крякнул, взглянул на Сигарта пьяными глазами.
— Ну что ты на меня так смотришь! Думаешь, я не знаю, чем вы там занимались? Уж явно не песни пели!
— Да пошел ты! — рыкнул тот.
Конечно, все было именно так, но ему вовсе не нравилось, когда Барет припоминал эту старую как мир историю к месту и не к месту. Он решил сменить тему, а заодно поддеть товарища:
— А что это за слухи о том, как вы не смогли поймать остроухого?
Кошачья физиономия Барета скривилась.
— Да уж, чего скрывать, обошла она нас, стерва!..
Сигарт изумленно расширил глаза.
— Так это еще и баба была?! И вы ее упустили?!
— Ага, вот сам бы и попробовал ее поймать, — метнув в него убийственный взгляд, воскликнул Барет. — Верткая, что твоя змея! Хотя я лично думаю, не велика потеря… — он доверительно наклонился через стол к другу: — А вот Гастар, похоже, мыслит иначе — он просто взбесился, когда ему доложили об этом!
Сигарт незаметно обласкал вновь подошедшую девушку — куда нежнее, чем его товарищ — и пожал плечами.
— Ну и что же она хотела там увидеть? Авлахара своего, что ли?
— Вряд ли — с чего б тогда Турид стал шум поднимать? На авлахаров ведь смотреть не запрещено. Нет, тут что-то другое!..
Он зыркнул в сторону Сигарта, точно решая, стоит ли говорить ему, и, видимо, посчитав, что стоит, вполголоса добавил:
— Говорят, Гастар хочет отыскать меч самого Хэур-Тала — Нар-Исталь, Полночную Молнию, о которой говорит пророчество!
Он многозначительно откинулся, оценивая эффект, произведенный этими словами, но Сигарт только усмехнулся в ответ.
— Но ведь его утопили давным-давно: так написано в Книге темных путей, — он наморщил лоб, точно пытаясь что-то вспомнить, — ну, где-то там… перед пророчеством.
— Ну да, написано, — нетерпеливо бросил Барет. — Видимо, у Гастара есть причины думать, что кто-то достал клинок со дна моря и теперь прячет его.
— И кто же это?
— Не знаю, — пожал плечами росх-хэур. — Скорее всего, эльфы — эти малахольные вечно не в свое дело суются! Может, князь как раз и надеялся, что эта красотка с Озера сможет что-то дельное напеть, вот и озверел…
Сигарт с рычанием откусил большой кусок свинины в знак того, что его мало волнуют заботы князя. Барет тоже принялся за еду. Некоторое время оба с аппетитом ели; все еще жуя, Сигарт промычал:
— Кстати… я давно хотел узнать, почему Хэур-Тал выбросил Молнию в море?
Барет описал куриной ножкой в воздухе витиеватую фигуру.
— А кто его знает… Говорят, что когда он стал рысью, клинок потерял свою силу — вот он его и выкинул. Ну, ничего: Гастар достанет его и заставит работать! И тогда даже этим остроухим придется признать, что Хэур-Тал вернулся!
— Не знаю, не знаю, — покачал головой Сигарт. — Что-то кажется мне, что они будут придумывать все, что угодно, лишь бы не признать Гастара… Они ж, поди, считают, что избранный может быть лишь эльфом и никем иным, — он скривился, пытаясь придать своему лицу надменно-застывшее выражение, в его представлении соответствующее выражению лица эльфа. — И ведь доказать-то им ничего нельзя. Ну найдет Гастар меч, ну и что, думаешь, они так сразу ему и обрадуются?
Росх-хэур обреченно вздохнул.
— Темнота ты, одно слово! Интересно, чем ты занимался, пока учителя в Цитадели рассказывали вам про битву у Ин-Ириля? По горам своим лазил, как всегда?..
Сигарт фыркнул в ответ. Барет продолжил:
— Так вот, рассказываю для тех, кто безнадежно отстал — Нар-Исталь и станет доказательством истинности Гастара! Сила, заложенная в этот меч, настолько велика, что он по руке одному лишь Хэур-Талу: схвати его кто другой, он обожжет его, как настоящая молния. Потому он так и называется, усек?
Сигарт на мгновение отвлекся от еды.
— Стало быть, если Гастар — новое его воплощение, значит, он сможет справиться с этой игрушкой, и тогда остроухим не останется ничего, как смириться!
— Вот уж не ждал от тебя такой сообразительности, Окушок, — съязвил Барет. — Ну да! В Книге ясно сказано, что Хэур-Тал вернется аккурат к Кровавой луне — пусть даже и в другом обличье… Так что все сходится — и луна, и Моррог, и новый Хэур-Тал тут как тут! Все прямо как на блюдечке! Ясно тебе?
— Да ясно, ясно! Не мог, что ли, сразу нормально объяснить! А то еще и горы сюда приплел…
— Ладно, не бурчи. Жуй лучше, пока есть что.
Сигарт вернулся к еде, но новая мысль осенила его. Он быстро положил кусок обратно на тарелку.
— Слушай, а вдруг он ее не найдет? Ну, Молнию эту…
— А вот это плохо будет, — нахмурился Барет.
— А нельзя проткнуть Моррога другим мечом? Есть ведь на свете клинки не хуже этого Нар-Исталя. Ну а эльфы… Гур с ними — пусть себе не верят! Главное ведь, чтоб Моррог сдох, так?
Барет снова скроил презрительную мину.
— Сразу видно, высшей магии ты не обучен, иначе бы знал, что пророчества не могут обманывать — их ведь не такие как ты писали! Предсказание не может сбыться иначе, чем написано в пророчестве — или так, или никак. Первый вариант, как ты понимаешь, нам подходит больше… Сказано ведь: когда Нар-Исталь откроется в руке Хэур-Тала, все рыси как одна придут на его зов и будут сражаться за него, как когда-то! А нет меча — и сразу все не то. Так что придется Гастару еще поискать свою Молнию.
— Ну, найдет он ее, а если она так и не «откроется»? — не унимался Сигарт. — Ведь даже сам Хэур-Тал выбросил ее ввиду бесполезности. Почему на этот раз все должно быть иначе? Ведь Гастар тоже рысь, а уж никак ни эльф…
— Да — но рысь особенная, — выразительно изогнул бровь Барет. — Его сила под стать силе Молнии, и у него есть воля и желание владеть ею. Думаю, этого будет достаточно.
Он доел, локтем отодвинул от себя тарелку и откинулся на спинку стула.
— Хорошо, наверное, быть новым Хэур-Талом… — мечтательно протянул он.
— Чего уж тут хорошего? — пробубнил Сигарт, снова принимаясь за поросячью ножку. — Пророчество ж ясно говорит, не дожить ему до конца битвы: «прежде чем исчезнуть навсегда…» То бишь, прежде чем того… к воронам на обед пойти.
Дочиста обглодав кость, он с довольным видом утер губы рукавом.
— Грустно, наверное, знать, что ты скоро помрешь.
Барет издал нечто среднее между презрительным фырканьем и смешком.
— Это тебе грустно, а для Гастара это большая честь! Только представь себе — сам Хэур-Тал!
Некоторое время оба молчали. Сигарт — переваривая услышанное, Барет — флиртуя с вновь подошедшей служанкой. Наконец, взаимопонимание было достигнуто: усадив девушку к себе на колени, он небрежно махнул рукой.
— Да что там думать – пусть Гастар сам ломает голову, как найти Нар-Исталь. Наше дело сторона! Давай-ка лучше разузнаем, нет ли у этой красотки сестры или подружки, а то уж больно ты мрачный стал.
Он снова громогласно рассмеялся, девица смущенно хихикнула. Но Сигарту уже расхотелось щедрых ласк людских красавиц, история о Полночной Молнии неожиданно взволновала его. К тому же, в отличие от друга, он был неразговорчив по натуре — и так уже сказал за этот вечер больше, чем за последние несколько лун. Покончив с едой, он обтер руки о меховой жилет и поднялся из-за стола.
— Я, пожалуй, пойду, не обижайся, Ночка… Не люблю я этих городов, уж больно в них народу много.
Сидящая на коленях Барета девушка проследила за ним погрустневшим взглядом. Этот хэур ей нравился явно больше, чем его незатейливый товарищ.
— Воля твоя! — отозвался Барет. — Остался бы, где еще таких красавиц сыщешь? Ни дать ни взять, свиной окорочок!
— Нет, — Сигарт покачал головой, — это по твоей части. Хороших снов!
Он сгреб в охапку лежащую рядом сумку и стал медленно пробираться к выходу. Пропустив двоих солдат, с трудом вписавшихся в дверь, Сигарт вышел на воздух.
Глава 3. Чем опасен раненый дракон
Нескольких часов, проведенных в городе, вполне хватило для того, чтобы Сигарт успел затосковать по лесам. Выйдя за городские ворота, он сразу почувствовал себя вольготней. День был ясным, высоко в небе прозрачным облачком висела надкушенная луна. Он свернул с раскисшей дороги, изрытой следами колес, и упругим шагом направился в сторону темнеющего неподалеку леса, перепрыгивая через то и дело попадавшиеся канавы.
Как и все рыси, он предпочитал путешествовать в сумерках или ночью, но в краю людей было разумнее бодрствовать днем — в светлое время есть большая опасность столкнуться с людьми, и лучше встретить их во всеоружии. Правда, самого оружия у Сигарта было не так уж и много — в отличие от других хэуров, он не любил обвешиваться им: лишний металл сковывал движения, лишал тело нужной ловкости и вечно цеплялся за ветки и кусты. Из всех видов вооружения он признавал лишь ножи и меч: с таким набором вполне можно было дать отпор как конному, так и пешему противнику, а если надо, и более громоздким тварям, вроде сулунгов.
